Константин Николаевич Батюшков

                (1787 -1855)

ШТРИХИ БИОГРАФИИ

 Константин Николаевич Батюшков  родился в Вологде 29 мая (по старому стилю - 18 мая) 1787 года в старинной, но обедневшей дворянской семье. Когда Константину исполнилось  десять лет, его определили в петербургский французский пансион Жакино, а через четыре года, направили учиться в пансион итальянца Триполи. За эти годы он овладел французским и итальянским языками, что позволило ему впоследствии проявить свой замечательный талант переводчика. Юный  Батюшков  уже в четырнадцатилетнем возрасте  изучает лучшие произведения русской и иностранной литературы (так,  в 1811 году он просит отца прислать ему сочинения Ломоносова и Сумарокова, а также вольтеровского "Кандида"). Получив прекрасное до¬машнее воспитание, Констан¬тин Батюшков в 1797-1802 гг. учится в петербургских панси¬онах, в совершенстве овладевает француз-ским, итальянским и латинским языками. В Петербурге  Батюшков живёт в доме своего родственника М. Муравьева,  сыгравшую решающую роль в формировании личности и таланта поэта.  "Я обязан ему всем", - признавался  Батюшков, напечатавший в 1814 году статью о сочинениях Муравьева.
    Закончив пансион Триполи в 1803 году, Батюшков остается в Петербурге и в качестве делопроизводителя поступает на службу в министерство народного просвещения. Здесь он знакомится с Н. И. Гнедичем, который становится его лучшим другом. Коллегами  по службе Батюшкова были   писатели, входившие в "Вольное общество словесности, наук и художеств". В их число входили: сын автора "Путешествия из Петербурга в Москву" Н. А. Радищев, И. П. Пнин, И. М. Борн и другие.
    Первое большое стихотворение Константина Батюшкова «Мечта» судя по всему было написано в 1804, а опубликовано в 1806 в журнале «Любитель словесности». Это стихотворение Батюшков особенно любил: переделывал его в течение многих лет, кропотливо и внимательно заменял одни строки другими, пока не остановился на редакции 1817. Уже в первых поэтических опусах он отказывается от традиции высокой оды 18 в., его излюбленными жанрами становятся элегии и дружеские послания. «Мечта», как и другие ранние стихи, проникнута духом поэтической мечтательности, меланхолии, романтическим погружением в мир грез и фантазий:
            О, сладкая мечта! О неба дар благой!
            Средь дебрей каменных, средь ужасов природы,
            Где плещут о скалы Ботнические воды,
            В краях изгнанников. Я счастлив был тобой.
            Я счастлив был, когда в моем уединенье
            Над кущей рыбаря, в час полночи немой,
            Раздастся ветров свист и вой
            И в кровлю застучит и град, и дождь осенний.

    В 1805 журнал «Новости русской литературы» опубликовал еще одно стихотворение Батюшкова «Послание к стихам моим», после чего его небольшие лирические стихотворения (как их тогда называли, пьесы) начинают появляться на страницах печати и имя автора становится известно в литературных кругах. 
Дебютировал он в печати  сатирой «Послание к стихам моим» (1805), и сатирические   жанры стали ведущими в ран¬них  стихах Батюшкова.
     22 апреля 1805 года Батюшков вступает в "Вольное общество", вокруг которого объединились многие последователи А. Н. Радищева, выражавшие и пропагандировавшие передовые идеи своего времени. Выступив впервые в печати в январе 1805 года в журнале "Новости русской литературы" с "Посланием к стихам моим", Батюшков затем сотрудничает в органах, издававшихся членами "Вольного общества" и близкими к нему лицами, - "Северном вестнике" и "Журнале российской словесности". Однако связь Батюшкова с "Вольным обществом" не была продолжительной: она прекратилась фактически еще до 1807 года. Объясняется это тем, что  в 1807 году во главе общества оказались литераторы, очень далекие от демократических взглядов.
     Общее патриотическое движение, возникшее после аустерлицкого сражения, где Россия претерпевает жестокое поражение, увлекает Батюшкова, и в 1807, когда началась вторая война с Наполеоном, он поступает на военную службу, участвует в прусском походе. В битве под Гейльсбергом поэт был тяжело ранен в ногу; его вынесли полумертвого из груды убитых и раненых товарищей. К этому времени относится его первое любовное увлечение (к   немке  Мюгель, дочери хозяина дома, где поместили раненого поэта). Вернувшись через несколько месяцев на военную службу,  Батюшков участвует в шведской войне и в походах   на Аландские острова  и   Финляндию. В 1809  Батюшков уходит в отставку и селится в Хантоново - имении матери в Череповецком уезде Новгородской губернии, находившемся в совместном владении его и старших сестер. Здесь он полностью посвящает себя литературе. Опубликованная в 1809 году  сатира «Видение на берегах Леты» открывает зрелый этап творчества Батюшкова.
     Вступает в литературный кружок “Арзамас”, активно противостоящий “Беседе любителей русского слова”, объединению патриотов-литераторов и языковедов (см.: Шишков А. С.). В сатире “Видение на берегах Леты” (1809) впервые употребил слово “славянофил”.
    В 1810-е Батюшков становится главой т. н. “легкой поэзии”, восходящей к традиции анакреотики XVIII в. (Г. Р. Державин, В. В. Капнист): воспевание радостей земной жизни сочетается с утверждением внутренней свободы поэта от государственного строя, пасынком которого поэт себя ощущал.
     В 1810  Батюшков  переехал в Москву и сблизился с князем П.А. Вяземским, И.М. Муравьевым-Апостолом, В.Л. Пушкиным. Возвратившись в начале 1812 в Петербург, поступил в Публичную Библиотеку, где тогда служил Крылов, но в следующем году снова поступил на военную службу. Поход 1813 - 1814 годов проделал в должности адъютанта генерала Н.Н. Раевского. Побывал в Германии, Франции, Англии и Швеции.
       В стихотворениях 1810-1812 годов Батюшков прославляет радости бытия, любовь, дружбу, свободу личности. Упоение жизнью и молодостью соединяются у него с предчувствием кризиса. Противоречия и составляли основную особенность   стихотворений  Батюшкова. Создавая русские образцы «легкой поэзии», он тем самым начинает переосмысливать ее традиции.
    Во время Отечественной войны 1812 года Батюшков испытал на себе все «ужасы войны». Война заставила его переосмыслить прежние идеалы, отказаться от прежних симпатий. «Ужасные поступки вандалов или французов в Москве и ее окрестностях, — пишет поэт, — поступки, беспримерные и в самой истории, вовсе расстроили мою маленькую философию и поссорили меня с человечеством».
Свои патриотические чувства он выразил в послании «К Дашкову» (1813), в котором заявил об отказе от прежней тематики своего творчества до тех пор,
...пока на поле чести
За древний град моих отцов
Не понесу я в жертву мести
И жизнь, и к родине любовь.

Клятву свою он выполнил: в 1813—1814 годах был в заграничном походе русской армии против Наполеона, участвовал в сражениях. Свои впечатления о войне Батюшков отразил в  стихотворениях «Пленный», «На развалинах замка в Швеции», «Переход через Рейн» и в очерках в прозе «Воспоминание мест, сражений и путешествий», «Путешествие в замок Сирей». Таким образом, Батюшков становится поэтом – ««фронтовиком». Современников поражала точ¬ность изображения войны, дух эпохи, мироощущение русского солдата.
      В 1814—1817 годах к Батюшкову приходит литературный успех и слава «первого поэта» России. Но он пишет все меньше и меньше, и пишет совсем не то, чего от него ожидают. Он отказывается от сатир и эпиграмм. В его творчестве появляются философские и религиозные размышления («К другу», «Надежда»), мотивы трагической любви («Разлука», «Пробуждение», «Элегия») и вечного разлада художника-творца с действительностью («Гезиод и Омир, соперники», «Умирающий Тасс»).
    Вернувшись в Петербург, Батюшков влюбляется в жившую у Оленина А.Ф. Фурман, но, вследствие нереши-тельности и пассивности, роман внезапно обрывается; к этой неудаче прибавляется неуспех по службе, и Батюшков, которого уже несколько лет назад преследуют галлюцинации, окончательно погружается в тяжелую и унылую апатию. В январе 1816 снова уходит в отставку и селился в Москве, изредка наезжая в Петербург, где принимает деятельное участие в литературной жизни. На организационном заседании литературного общества "Арзамас" (это заседание состоялось 14 октября 1815 года) карамзинисты избирают его членом общества. Арзамасское прозвище Ахилл подчеркивало заслуги Батюшкова в борьбе с литературными "староверами" - шишковистами и свидетельствовало о том, что карамзинисты считали его одной из центральных фигур общества.
      В 1817 году вышел сборник Батюшкова «Опыты в стихах и прозе», имевший большой успех у читателя. В первом, прозаическом томе были собраны очерки, переводы, морально-философские статьи, литературно-теоретические рассуждения, исследования о писателях прошлого, первый в русской литературе искусствоведческий очерк. Во втором томе были объединены стихи, сгруппированные по  жанровому признаку.
     Еще в 1810 году Батюшков замышлял напечатать свои произведения отдельным изданием. Теперь он твердо решает это сделать, чтобы подвести итог своей литературной работы. В 1817 году Батюшков с помощью Гнедича издает свое двухтомное собрание сочинений "Опыты в стихах и прозе" (в первый том входили прозаические, во второй - стихотворные произведения). Это единственное вышедшее при жизни поэта издание его сочинений было встречено горячими похвалами критики, справедливо увидевшей в нем выдающееся достижение русской литературы. Однако публикация "Опытов" не смогла поправить материальное положение поэта, и  он вынужден  искать выход из сложившейся ситуации безденежья.

ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ ИЗ ЖИЗНИ  К. Н. БАТЮШКОВА

* В конце 1821 у Батюшкова появляются симптомы наследственной душевной болезни. В 1822 он едет в Крым, где болезнь обостряется. После нескольких покушений на самоубийство его помещают в психиатрическую больницу в немецком городе Зоннештейне, откуда выписывают за полной неизлечимостью (1828). В 1828-33 он живет в Москве, потом до смерти в Вологде под надзором своего племянника Г. А. Гревенса.

* В 1807 году Батюшков  добровольцем ушёл на войну с Наполеоном. Прусский поход завершился для молодого офицера тяжёлым ранением.
    Раненого поэта перевезли в Ригу и поместили в доме немца - мясоторговца Мюгеля.  Г-н Мюгель отнёсся к благородному воину уважительно, фрау Мюгель - с чисто материнской нежностью. А их дочь...
    Семнадцатилетняя Эмилия Мюгель стала первым любовным увлечением Константина Батюшкова. Их чувство было взаимным, разлука - неизбежной. Родители влюблённых никогда бы не дали согласия на брак: их непреодо-лимо разделяли социальный барьер, религия, национальность и политика.
    Два месяца в Риге стали едва ли не самыми счастливыми в жизни поэта. Батюшков уезжал с болью в сердце. Позже он не раз жалел, что не попытался изменить судьбу.

* В 1817 году хандра сменилась приступами тяжёлой депрессии, или, как тогда говорили, "чёрной меланхолии". Явилось и застучало в дверь то, чего он в глубине души боялся всю жизнь, - дурная семейная наследственность. Умопомешательством страдали дед, рано умершая мать, сестра Александра. Недуг не пощадил и его.

                ПОСЛЕДНИЕ  ГОДЫ

    19 ноября 1818 года друзья, среди которых был и молодой Пушкин, провожали Батюшкова в Италию: он уезжал к новому месту службы – чиновником при неаполитанской миссии.
    Ему было бесконечно жаль расставаться с родиной,  но  отсутствие средств к жизни и тяжелое настроение, вызванное страшной действительностью самодержавно-крепостнического государства, явились главными причинами  его отъезда. Неопубликованное письмо к Е. Ф. Муравьевой, посланное поэтом из Вены по дороге в Неаполь, показывает, что отъезд из России был для Батюшкова трагедией.
    Дипломатическая служба в Италии принесла Батюшкову только одни огорчения. Правда, на чужбине он познакомился и сблизился с русскими художниками, жившими в Италии, в частности с замечательным русским пейзажистом Сильвестром Щедриным. Но и здесь он оказался во власти того же "страшного мира", от которого старался убежать. Как секретарь русской дипломатической миссии в Неаполе, Батюшков используется в качестве простого канцеляриста.  Два с половиной года прожил поэт в «краю Торквата», служил, помогал русским художникам, находившимся в Италии. Здесь он был представлен путешествующему по Европе великому князю Михаилу Павловичу, наблюдал за событиями Неаполитанской революции – и «скучал». В 1820 году он выехал в Рим, затем в 1821  - в Германию, лечиться  на  минеральные воды.
      Весной 1822 года он вернулся в Россию, затем, почти сразу же, выехал на Кавказ, потом в Крым. Болезнь не отпускала Батюшкова, она вылилась в манию преследования: живя в Симферополе, поэт трижды покушался на самоубийство, сжёг свою библиотеку и все рукописи…
   В 1823-24 годах Батюшков уже больной, живёт в Петербурге. Друзья – «арзамасцы» поочерёдно дежурят у него. «Батюшков…- пишет 14 июля 1823 года Д.Н. Блудов Жуковскому, - сочинил экспромтом пародию твоих стихов к нему, прибавив:

Как бешеный, ищу развязки
Своей непостижимой сказки,
Которой имя: свет!»
 
 В этих трёх, случайно сохранившихся строчках – емкая и трагическая метафора собственной жизни, которая оборачивается страшной «непостижимой сказкой».
   Стихотворение Батюшкова «Ты знаешь, что изрёк» впервые привёл А. И. Тургенев в письме  Вяземскому от 21 марта 1821 года. Опубликованное десятилетиями спустя, оно   было воспринято современниками как последнее завещание разуверившегося в жизни поэта, уходившего в духовное небытие, как одно из самых горьких открове-ний русской поэзии «Человек рождается свободным!» - заявил Жан Жак Руссо  и эти слова стали символом всей просветительской философии. «Рабом родится человек, Рабом в могилу ляжет… - столь же недвусмысленно замечает Батюшков, подводя итог собственного духовного опыта…
    Несмотря на многочисленные попытки друзей найти средства к излечению, несмотря на четырёхлетнее пребывание  (1824-1828 тт.) в лучшей немецкой клинике для душевнобольных в Зонненштейне, вернуть поэта к  нормальной жизни не удалось. Душевная болезнь вдвое сократила сознательную жизнь Батюшкова. Он потерял рассудок тридцати четырех лет и прожил еще столько же, изредка приходя в себя как бы для того, чтобы констатировать свою гибель. "Меня уже нет на свете", - писал  Батюшков,  пораженный страшным недугом.
   С 1833 года Батюшков, всеми забытый, жил у родственников в Вологде.
О последних годах его жизни рассказывают друзья, посетившие его в это время:

   В 1841 году ездил в Вологду М.П. Погодин. Он посетил Батюшкова и в своем дорожном дневнике, под 23 августа, записал о нем следующее: "Отправился к Батюшкову, по вызову священника, в чьем доме он живет. Прекрасные комнаты... Константин Николаевич провел ночь нехорошо. Священник и г. П. советовали мне встретиться с ним на прогулке, в саду над рекою, куда он сейчас должен идти. Получив сведения от них об его состоянии и несколько рисунков его работы, я отправился в сад. Через час я вижу и Батюшкова. Он совершенно здоров физически, но поседел, ходит быстро и беспрестанно делает жесты твердые и решительные; встретился с ним два раза, а более боялся, чтоб не возбудить в нем подозрения" {"Москвитянин", 1842}.
   Более счастливо было свидание с Константином Николаевичем С.П. Шевырева, посетившего Вологду в 1847 году. "Директор местной гимназии, А.В. Башинский, - рассказывает Шевырев, - повез меня к начальнику удельной конторы Г.А. Гревенсу, в доме которого живет Константин Николаевич Батюшков, окруженный нежными заботами своих родных. Болезненное состояние его перешло в более спокойное и неопасное ни для кого. Небольшого росту человек сухой комплекции, с головкой совсем седою, с глазами, ни на чем не остановленными, но беспрерывно разбегающимися, со странными движениями, особенно в плечах, с голосом раздраженным и хрипловато - тонким, предстал предо мною. Подвижное лицо его свидетельствовало о нервической его раздражи-тельности. На вид ему лет 50 или более. Так как мне сказали, что он любит итальянский язык и читает иногда на нем книги, то я начал с ним говорить по-итальянски, но проба моя была неудачна. Он ни слова не отвечал мне, рассердился и быстрыми шагами вышел из комнаты. Через полчаса, однако, успокоился, и мы вместе с ним обедали. Но кажется, все связи его с прошедшим уже разорваны. Друзей своих он не признает. За обедом в разговоре он сослался на свои "Опыты в прозе", но в такой мысли, которой там вовсе нет. Говорят, что попытка читать перед ним стихи из "Умирающего Тасса" была так же неудачна, как и моя проба говорить с ним по-итальянски. Я упомянул, что в Риме, на piazza del Popolo, русские помнят дом, в котором он жил, и указывают на его окна. Казалось, это было для него не совсем неприятно. Также прочли ему когда-то статью об нем, напечатан-ную в "Энциклопедическом Лексиконе".  Она доставила ему удовольствие. Как будто любовь к славе не совсем чужда его чувствам поэта, при его умственном расстройстве!
   "Батюшков очень набожен. В день своих именин и рожденья он всегда просит отслужить молебен, но никогда не даст попу за то денег, а подарит ему розу или апельсин. Вкус его к прекрасному сохранился в любви к цветам. Нередко смотрит он на них и улыбается. Любит детей, играет с ними, никогда ни в чем не откажет ребенку, и дети его любят. К женщинам питает особенное уважение: не сумеет отказать женской просьбе. Полное внимание имеет на него родственница его Елизавета Петровна Гревенс: для нее нет отказа ни в чем. Нередко гуляет. Охотно слушает чтение и стихи. Дома любимое его занятие - живопись. Он пишет ландшафты. Содержание ландшафта почти всегда одно и то же. Это элегия или баллада в красках; конь, привязанный к колодцу, луна, дерево, более ель, иногда могильный крест, иногда церковь. Ландшафты писаны очень грубо и нескладно. Их дарит Батюшков тем, кого особенно любит, всего более детям. Дурная погода раздражает его. Бывают иногда капризы и внезапные желания. В числе несвязных мыслей, которые выражал Батюшков в разговоре с директором гимназии, была одна, достойная человека вполне разумного, что свобода наша должна быть основана на евангельском законе"
                (Шевырев. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь).


Умер К. Батюшков  7 июля 1855 года от тифозной горячки. Похоронен он в Прилукском монастыре, в трёх верстах от города.
    … В самом начале болезни  Батюшков набросал свой автопортрет, рядом с которым записал строки из стихотворения «Счастливец»:

Посмотрите: в двадцать лет
Бледность щёки покрывает…

И ниже приписал: «Константин Николаевич Батюшков. Приятный стихотворец и добрый человек» Последняя фраза тоже как будто стихотворная: она написана размером  «Моих пенат» - трёхстопным ямбом.
Позже это портрет попал к Пушкину, который возле фразы  «о добром человеке» записал (карандашом для памяти): Им самим рисованный.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

     Из произведений последнего периода до нас дошли только фрагменты: основная часть была уничтожена самим поэтом в припадке болезни, некоторые остались в виде замыслов («Русалка» — поэма в «русском духе», обобщающий труд по истории русской словесности и др.). Стихотворения, объединенные в два цикла «Из греческой антологии» и «Подражания древним», отличаются совер¬шенством художественной формы, Батюшков без прикрас воплощает исчезнувшую красоту античности, передает цельное мироощущение человека «идеальной» эпохи.
      Белинский заметил: «Батюшков много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно». Для   А. С Пушкина Батюшков был признанным кумиром во время учебы в Царскосельском лицее. На протяжении своего творческого пути Пушкин по-разному относился к наследию своего предшественни¬ка, но постоянно использовал и развивал его художественные открытия. Пушкин продолжал по существу ту же линию развития психологической убедительности и ощутимости художественного изображения, по которой шел Батюшков в своих литературных поисках.
    Кроме новых художественных форм Батюшков откры¬вал новые возможности для литературной идеологии. Так, он впервые употребил обозначение «век железный» применительно к XIX веку; ему же принадлежит и образ «черного человека» (выражение человеческого «двойничества»). Многое Батюшков и не смог выразить в законченном виде. Поэтому  Белинский сделал закономерный вывод: «Батюш¬кову немного недоставало, чтоб он мог переступить за черту, разделяющую большой талант от гениальности».

 ИЗ СТИХОВ БАТЮШКОВА

***
Есть наслаждение и в дикости лесов,
Есть радость на приморском бреге,
И есть гармония в сем говоре валов,
Дробящихся в пустынном беге.
Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,
Для сердца ты всего дороже!
С тобой, владычица, привык я забывать
И то, чем был, как был моложе,
И то, чем ныне стал под холодом годов.
Тобою в чувствах оживаю:
Их выразить душа не знает стройных слов,
И как молчать об них - не знаю.