Мнимо всё, что выстудило Тайну!

                Лина Кавальери.



Мнимо всё, что выстудило Тайну!
Опалённость ложью - правде вред.
Исчезаю звёздной пылью, Анной..................
Лишь один замёрз случайно СЛЕД.

Золушке примерь вот эти туфли!
о, не то....... не те... не так........ не т а к!
Искажённых лиц парфюмы, букли,
лимузины................ и - УЕХАТЬ! хоть куда. хоть как.

Зло барьеров было неизбежно.
Ветер избивал, пока МЫ ШЛИ
в Оризонт,- что было неизбежно.
Не скули, мой Алый, не скули............

Закат Одежд Безбрачных -
в Сумерки СИРЕНЕВО ЗАПРУ.
Выйдешь - В ОКНА - где весь мир ПРОЗРАЧНЫЙ
и ЛЮБИМЫЙ МНОЮ В ТОМ ВЕТРУ!.........................

Перетру с улыбкою священной
всех минут твоих ИЗ ОЖИДАНИЙ.
Изливай себя в меня! Нетленной
Фудзиямой восхожу, сияя Ранней

из всех

                8сентября 2012 11:49 


*...В 1900 году Кавальери отправилась в Лиссабон, где состоялся ее дебют на оперной сцене. Но это выступление закончилось полным провалом: зрители свистели и топали ногами, а на следующий день газеты напечатали такие рецензии, что Лине впору было бежать на край света и больше никогда не показываться на глаза публике. Завистники ликовали, а между тем Лина и не думала сдаваться. Она вернулась в родную Италию и с еще большим упорством принялась за репетиции. Через два месяца она вновь вышла на оперную сцену — и на сей раз была встречена публикой весьма благосклонно: и это несмотря на то, что многие пришли на представление лишь для того, чтобы убедиться в «старой истине» — красивая женщина не может быть талантливой. Через год даже скептики были вынуждены признать: случилось чудо — кафе-шантанная певичка, успех которой держался лишь на внешних данных и деньгах многочисленных любовников, превратилась в настоящую оперную звезду. Ей рукоплескали в Милане, Петербурге и Нью-Йорке. Восторженные студенты носили ее на руках в буквальном смысле слова — от вокзала до гостиницы и от гостиницы до театра. Газеты чуть ли не в каждом номере печатали последние новости из ее жизни: с кем она выходила на прогулку, что ела на завтрак и как себя чувствовала ближе к обеду. Кроме того, Лина активно снималась в рекламе: шоколад, папиросы, граммофоны «Коламбия», мыло «Палмолив»... 
Кавальери превратилась в объект поклонения миллионов. Ни одна женщина до этого не пользовалась такой ошеломляющей популярностью. Лина была символом успеха и зримым доказательством того, что терпение и труд могут вознести тебя на самую вершину Олимпа. И неважно при этом, кем ты являешься по происхождению.  Публика с жадностью изучала каждый ее портрет, появляющийся в продаже: прической а-ля Кавальери щеголяла чуть ли не каждая вторая модница; Линины наряды тут же копировались журналами; даже ее фамилия была подвержена тиражированию: вдруг откуда ни возьмись материализовались еще три Кавальери — Мария, Милита и Линда. Все три — «однофамилицы от рождения» и все три — певицы. В 1910 году в жизни Лины произошел еще один громкий скандал: газеты сообщили о том, что она вышла замуж за американского миллионера Роберта Ченлера. Этот брак с самого начала носил весьма странный характер. Поговаривали, что Лина согласилась пойти под венец лишь на следующих условиях: она проживет с Ченлером ровно неделю, а за это он перепишет на нее все свое имущество.

Разумеется, родственники Ченлера пришли в ужас от подобной сделки. Чтобы признать брак недействительным, они были готовы пойти даже на то, чтобы упрятать Роберта в дурдом. В конце концов Кавальери и Ченлер развелись, и она вернула ему всю его собственность. При этом ее карьера существенно пострадала: родня ее бывшего мужа настояла, чтобы администрация Нью-Йоркской Метрополитен Оперы разорвала с Кавальери подписанный ранее контракт.

Следующим ее мужем стал оперный тенор Люсьен Муратор. Звездная пара выступала на театральной сцене, разъезжала по турне и ставила эксперименты по съемкам кино-варианта оперы «Манон Леско». Это был довольно рискованный шаг. Шел 1914 год, кино было немым и звуковым сопровождением «синема-оперы» могло быть либо треньканье местных пианистов, либо шипение патефонной пластинки. К тому же синематограф считался низким жанром и серьезные актеры стыдились играть перед камерой — даже за солидные гонорары. Фильму предсказывали провал, однако Лина и здесь не прогадала: публика валом валила в электротеатры — ведь Кавальери была первой актрисой мирового уровня, согласившейся играть в кино. И бог с ним, со звуком! Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. 
Из рекламы фильма с участием Лины Кавальери: "Синема-драма в пяти актах с прологом. Действие происходит в Риме в наши дни. Костюмы героини — последние парижские новинки фирмы Paquin. На экране видна личная вилла Кавальери, три нитки жемчуга стоимостью в 2 миллиона франков и шиншилловое манто стоимостью в 250 тысяч франков".
Оперная карьера Лины прервалась с началом Первой мировой войны. Новости с фронтов заменили светскую хронику, типографии столкнулись с острой нехватки бумаги, и это положило конец эпохе открыточных красавиц. Мир покатился в тартарары: Люсьен, оба брата и сын Кавальери записались в армию, и сама она также поступила в госпиталь, чтобы работать там в качестве сестры милосердия. После войны Лина больше уже не пела. Ей было за сорок, но она все еще была необыкновенно хороша. Она выпустила книгу по уходу за телом и лицом, открыла институт красоты в Париже и снялась в еще нескольких фильмах. Однако личная жизнь у нее не складывалась: выяснилось, что Люсьен ей регулярно изменял и даже имел ребенка от другой женщины. Последним мужем Лины был Джованни Кампари, виноторговец, с которым она прожила до конца своих дней. Она погибла 8 февраля 1944 года — удар авиабомбы разворотил ее виллу и похоронил под обломками и Кавальери и ее гостей. Судьба Лины довольно долго волновала воображение драматургов. По мотивам ее биографии были написаны пьесы, поставлены мюзиклы и сняты фильмы — причем два из них при ее жизни (в 1920 году — с Дорис Кин в главной роли и в 1930 — с Гретой Гарбо). Но постепенно о Кавальери забыли. И сейчас лишь открытки, время от времени появляющиеся в антикварных магазинах, напоминают о «последней роковой женщине девятнадцатого столетия и первой супер-модели века двадцатого».