Роковые тридцатые - сороковые

Наговор и приговор лег в четыре строчки-
58я… десять… и пошли денечки…
А  Донбасс давал угля… Колыма звенела…
Лишь на кухне, и не все, возмущались смело...
С надписью машины «Хлеб» в ночь ходили часто,
Радиатор, аж, кипел, не справлялись часто.
В них возили не муку и не хлеб печеный –
С узелочками в руках возили обреченных.
Наговор как приговор - стыла кровь, как в луже,
И боялись стука в дверь хуже всякой стужи.
И у многих тех семей в уголке квартиры,
Чтоб подальше от детей, спрятаный в утиле
Чемоданчик из фибры - маленький, невзрачный
Дожидался час свой предназначенный…
Так и жили…вся страна в постоянном страхе.
«Мы - не рабы, рабы – не мы» -учили коммуняки…
На деле –  все наоборот, кто жил в то время – помнит:
Не дисциплина то была, а геноцид - запомни!
Страна рвалась как пуля ввысь за пайку,
Костьми ложа дорогу. Про церковь я вообще молчу,
Там страшно всё, ей Богу…

Счас раздаются голоса: назад вернуть б то время,
Поднять бы Сталина опять с жестокостью без меры.
Поверь: не всем достанется одежда вертухаев,
А коснуться  может всех , кто наше время хает…
Когда грохочет где – то гром, поверь: не так он страшен,
Но если жернова крутнуть – в муку пойдем… или в отход…
Назад  тот путь опасен…