Времена

              - Эй, молодёжь, не угостите старика  пивом? У меня и стаканчик  пластмассовый с собой есть.
          - Иди, куда шел, старик. Не мешай кайф ловить.
          - Ну, что вы сразу гоните? Я вас чем-то обидел? Оскорбил вас своим внешним видом?
          - Нет, на бомжа ты не похож. А вот ходишь, попрошайничаешь.
          - Так ситуация такая. Денег нет. Пенсия только-только из-за горизонта показывается. А вчера дружок зашёл. Такой же, как и я – нищий пенсионер.  Но мы бормотухой* полирнуться умудрились. Наскребли мелочи на бутылочку. А сегодня голова бо-бо. Подлечиться надо бы. Вы каждый по капле плеснёте - и вам не в убыток, а мне – стаканчик лекарства.
          - Ну-у-у, тогда наше пиво тебе не поможет.
          - Это почему?
          - Безалкогольное потому что.
          - Как пиво и ... безалкогольное?
          - А так. Мы ничего алкогольного не пьём. Принципиальные трезвенники.
          - Трезвенники?.. Ну да, ну да… Только принципиальная трезвость – первый шаг к алкоголизму. Ну, хоть сигаретку дадите?
          - Пять баксов!
          - Баксы – это доллары? Откуда у старика доллары?
          - Это шутка такая.
          - А давайте, баш на баш? По-вашему - бартер будет. Вы мне - покурить, а я вам – быль, как сказку расскажу. Идёт?
          - Кури, дед! И валяй, трави свою байку.


          - Во времена, когда ваши бабушки ходили с косичками и пионерскими галстучками,  в одной номенклатурной семье, жил-был мальчик, Костя Степанов.
          - Старик,  ты давай без своего сленга объясняйся. Что значит – «номенклатурной»?
          - Номенклатурной семье? Это типа в семье крутого бизнесмена, который оптом торгует водкой и нефтью.
          - Теперь ясно. Уже интересно.  Давай дальше.
          - Мама у него, Людмила Михайловна,  была ответственной женщиной – завлаб, кандидат химических наук. С высокой степенью допуска к секретным материалам. Под её присмотром трудилось около сотни человек…
          - Опять замутил по-своему?  Кандидат от какой партии? Или она шпионка была с секретными материалами?
          - Не шпионка! Ей государство доверяло свои секреты. Лаборатория такая была. Секретные дела разрабатывала. А партия тогда была одна – КПСС.
          - Так почему она – кандидат?
          - Кандидат в доктора.
          - А говорил – крутой химик!
          - Ну, не знаю, как вам и объяснять. Раньше было так – средняя школа, ВУЗ – «вышка» по-вашему. Потом, если с головой дружишь – аспирантура и кандидатская диссертация. По выбранной науке. А потом человек пишет «докторскую», защищает её и получает высшее научное звание. Доктор. Может быть доктором юриспруденции, может – медицины или технических наук.  И так далее. Понятно?
           - Понятно! Понятно, что «бабками» ворочала немереными. Вон у Кольки отец командует в фирме, где всего пятнадцать человек. А через два года с «Лады» на «Лексус» пересел. А у неё "под пяткой" сто человек было. Можно развернуться.
          - Зарплатой её государство не обижало. И за кандидатское звание приплачивало проценты. Но «Лексусов» тогда не было. Да и нельзя было. Номенклатурные работники ездили на «Волгах». Только цветом «Волги» отличались. Чёрные, белые, серые. Она ездила на серой.
          - А на черной кто ездил?
          - Первый секретарь обкома партии.
          - А что, отца у этого Кости не было?
          - Как не было? Был! Павел Петрович, занимал незаметную должность секретаря партийной организации завода. Но директор этого огромного завода, ни одного решения не принимал, не посоветовавшись с ним.
          - Крутой мужик – Павел Петрович! Директором командовал.
          - Можно и так сказать. Но дело не в этом.
          - Не тяни, старик.  Давай дальше.
          - А это ещё не история. Только пролог.
          - На тебе ещё сигаретку! И – вперёд!


          - Костя учился в ВУЗе. Тогда все дети номенклатурных работников учились в ВУЗах.
          - Конечно, у мамы-папы «бабла» чемоданами. Чего не учиться?
          - Нет,  всё было бесплатно. Государство институты содержало.
          - Бюджетником, что ли,  Костя был?
          - Считай, что так. Так вот на третьем курсе Костя взбунтовался. Мол, не хочу на третий год оставаться секретарём комсомольской организации курса. Переизбирайте меня. И срочно. У меня любовь, и все дела. Мне некогда ваши взносы собирать и субботники устраивать. Отдохнуть от этих ваших игр хочу.
          - Молоток! Девочки ждать не будут!
          - Ну,  конечно,  придумали срочное комсомольское собрание, и давай его прорабатывать. Что значит – «игры»?  Что значит – «не хочу»? Тут ему и папу припомнили. И про маму не забыли. А Костя «закусил удила» и ни в какую! Нет и всё!
          - Во, даёт!  Серьёзный чел!
          - В те времена такие взбрыки не прощали. Навалились на Костю всей солидностью организации. Слово за слово и Костя перед собранием однокурсников бросил свой комсомольский билет на стол. Показал фигу секретарю городского комитета комсомола и хлопнул дверью аудитории.
          - Не захотел, значит, под ихний трек рэп крутить? Респект ему!
          - Не захотел. Мало того, утром встал возле входа в институт с самодельным плакатом «Имею право не быть комсомольцем». И целый день простоял. Никто его не трогал и, даже, однокурсники  не подходили.
          - И всё?
          - Нет, конечно. Система такое не прощает. Из комсомола его турнули. Через неделю декан показал документы, по которым оказалось, что Костя стал зачинщиком коллективной драки в холле общежития института. Разбил зеркало, поранил осколком вахтёршу и в пьяном виде орал непристойные песни. Оправдываться и рассказывать декану, что в "общагу" институтскую с самого начала занятий даже не заходил, было бесполезно. Факт дебоширства был подтверждён свидетельскими показаниями однокурсников и заявлением вахтёрши в милицию. Из института его отчислили. И внесли в чёрный список.
          - Чёрный список?
          - Да. Негласный список неблагонадёжных людей. Люди из этого списка в продуктовый магазин грузчиком и то не всегда могли устроиться. А о дальнейшей учебе в ВУЗе и речи не могло быть.
          - Сурово! И что дальше?
          - А дальше Людмиле Михайловне объяснили, что занимать такой высокий пост в лаборатории она больше не имеет права. Пусть научится воспитывать своих детей, а потом  людьми будет руководить. И, даже, уборщицей её оставить здесь не могут. Всё-таки, допуск  к государственным секретам лишь бы кому доверять нельзя.
           - А с папой что?
           - Павла Петровича перевели в токари третьего разряда на том же заводе. Но за десять лет у руля партийной организации завода он потерял квалификацию. План не выполнял. Начал пить на работе. И его уволили по тридцать третьей.
          - Тридцать третья - что это?
          - Это номер статьи из Кодекса законов о труде. Увольнение за прогулы, за пьянку. Жили они в ведомственной квартире. От завода. Отца с завода уволили и их попросили освободить помещение.
          - Куда? На улицу?
          - Нет, на улицу тогда не выгоняли. А из просторной, специальной квартиры переселили всю семью в комнату общежития в пригороде.
          - И всё?
          - Всё! Жизнь, считай, закончилась. Ни достойной работы, ни жилья, ни возможности продолжать учёбу.
          - Старик! А ты откуда это всё знаешь?
          - Ах, да! Я же не представился. Константин Павлович.
          - Тот самый Костя?
          - Да, тот самый.
          - Ну и ужасы вы нам рассказали, Константин Павлович! Вот это были времена! Жуткая жесть!
          - Ужасы? Нет, парни, это ещё не ужасы. Вот настоящий ужас в том, что когда-то заслуженная учительница  доедает перед пенсией последний пакет пшёнки. И на улицу выйти не может потому, что ноги больные. И врачи скорой помощи к ней отказываются приходить потому, что уже полгода лифт не работает. А она живёт на девятом этаже. И живёт совершенно одна. Дети про неё забыли. Родственников нет. Вот так и догнивает в своей однушке. Одна, одинёшенька. Вот это настоящий ужас!
          - Так время сейчас такое. Каждый за себя!
          - Вот и я говорю – времена – они разные. А люди должны оставаться людьми. И, если бы я тогда не начал выпендриваться со всем запалом молодёжного максимализма, а хорошенько подумал бы своей головой, то и мама, и папа дожили бы свою жизнь в "шоколаде", безбедно.  А я сейчас руководил бы каким-нибудь банком или холдингом, как и все бывшие комсомольские вожаки. Но, к сожалению, история не признаёт сослагательного наклонения! И все эти "если бы" не возвращает. Спасибо за сигаретки. Пойду я...

        *     *     *

          * - «бормотуха» - дешёвый алкогольный напиток отвратительного качества.