Последний дворцовый переворот

ПОСЛЕДНИЙ ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ

Одноактная пьеса с прологом и эпилогом



ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

П е с т е л ь.
Р ы л е е в.
М у р а в ь е в – А п о с т о л.
Б е с т у ж е в – Р ю м и н.
К а х о в с к и й.
Т р у б е ц к о й.
М и л о р а д о в и ч.
Р ы ц а р ь.
В с а д н и к.
С в я щ е н н и к.
П и с а т е л ь.
И з д а т е л ь.
«К о л д у н».
С т а р и к – м е щ а н и н.
Г в а р д е й ц ы.
О ф и ц е р ы.
С о л д а т ы.
К о н в о и р ы.
Р а б о ч и е.
Ж и т е л и  с р е д н е в е к о в о г о  г о р о д а  (м е щ а н е).
П е т е р б у р ж ц ы  п е р в о й  п о л о в и н ы  XIX  в е к а.
С о в р е м е н н ы е  п е т е р б у р ж ц ы.



УКАЗАНИЯ К ПОСТАНОВКЕ:

1. «К о л д у н а»,  Р ы л е е в а  и  п и с а т е л я  играет один актер;  р ы ц а р я,       М и л о р а д о в и ч а  и  и з д а т е л я  также играет один актер – это должно бросаться в глаза зрителям.
2. В СЦЕНЕ 2 все пушечные залпы звучат с разной громкостью



ПРОЛОГ

Улица средневекового города. На мощеной булыжником мостовой полно луж. В центре сцены – каменный колодец. На сцене толпа  м е щ а н  движется слева – направо. Все одеты грязно, бедно, в серое; все очень похожи. Справа на коне появляется  р ы ц а р ь.

Р ы ц а р ь
(неопрятному старику из толпы, проходившему мимо колодца)

Эй ты, дай воды.

С т а р и к  набирает ведро воды и подает его  р ы ц а р ю. Тот пьет прямо из ведра, затем надевает ведро на голову  с т а р и к а  и с силой отталкивает его.  С т а р и к  падает, по нему течет вода.  Р ы ц а р ь  смеется, за ним начинает смеяться толпа.  С т а р и к  снимает с головы ведро и тоже пытается улыбнуться. За сценой раздаются крики и лязг металла. На мостовой появляются двое вооруженных мечами людей, тащащих человека со связанными руками. Один из них несет какую-то нелепую трубу. По одежде связанного, значительно отличающейся от одежды мещан, нельзя точно определить, к какому сословию он принадлежит.

К о н в о и р ы
(увидев рыцаря, говорят, перебивая друг друга)

Сэр рыцарь, это колдун… - Он хотел истребить весь город… - Нам удалось застать его врасплох и связать… - Он не успел использовать свою дьявольскую штуку…

Один из конвоиров трясет над головой принесенной им трубой.

Р ы ц а р ь
(грозно, поднимая перед связанным копье)

Что ты сделал?!

«К о л д у н»
(слабым, хриплым голосом)

Я ничего плохого не сделал. Я уже говорил: я не колдун. Колдунов не существует на свете!

К о н в о и р ы
(по-прежнему перебивая друг друга)

Он лжет! Он собирался превратить звезды в огненные шары и сбросить их на город… Он хотел сделать это этой штукой (указывает на трубу): он смотрел через нее на небо и чертил какие-то колдовские фигуры (подает рыцарю уже измятые куски пергамента).

Р ы ц а р ь

Да черт с этим! Я не разбираю дьявольские буквы…

«К о л д у н»

Я написал здесь, что звезды представляют собой огромные огненные шары, находящиеся очень далеко и - лишь поэтому - кажущиеся всего лишь точками. Звезды скапливаются группами на небе. Я попутался только изобразить те фигуры, в которые они складываются, чтобы изучать звезды было проще.

К о н в о и р
(то, что держит трубу)

Он врет! Это его труба превращает звезды в огонь! Мы видели: он вставлял в нее какие-то дьявольские стекла…

Д р у г о й  к о н в о и р
(неожиданно горячо и громко)

И еще он утверждал, что Конец Света не настанет в тысячном году!

Р ы ц а р ь

Безбожник! Колдун! Колдун!

Толпа гневно подхватывает, как один: «Колдун! Колдун! Колду-у-у-ун!»

Р ы ц а р ь

Повесить его! На столб!

Толпа бросается на  «к о л д у н а»,  сбивая с ног не только его, но и его  к о н в о и р о в.  Облитый  с т а р ик  вырывает трубу и со всей силой ударяет ею о мостовую. В этот момент весь свет гаснет. Тишина.
Занавес.
Конец ПРОЛОГА.

СЦЕНА 1

Занавес раздвигается
На сцене темно.

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й
(твердо и властно)

«Вначале было дело!»

Ж е н с к и й  г о л о с  з а  с ц е н о й
(страстно)

«Все они слабы изобретением и изложением. Все они на один покрой: составлены из общих мест <…> описание места действия, речь героя и — нравоучение. Национального, русского нет в них ничего, кроме имен».

Сцена освещается.
Комната в доме Рылеева. В креслах вокруг стола, на котором лежит множество бумаг, сидят  П е с т е л ь,  Ры л е е в,  К а х о в с к и й,  М у р а в ь е в – А п о с т о л,  Б е с т у ж е в – Р ю м ин,  Т р у б е ц к о й.

П е с т е л ь

Недолжен боле император
На величайшую страну
Взирать, как мелочный плантатор -
На вотчину свою одну!
Народ не собственность владыки
Или фамилии его –
Лишь те правители велики,
Что для народа своего
Служить и жертвовать готовы!
Ужасна произвола власть –
В век Просвещения оковы
Рабовладенья должны пасть!
(Вставая из кресла и кладя руку на стол)
Так будет же республика, собратья!

Муравьев-Апостол
(рассудительно)

Лишь радикальное крыло
Согласно с вами. Демократья?
Республика? – но не пришло
Для них еще в России время:
Не в одночасье родилось
И крепло самовластья бремя,
Не за неделю развилось
У нас засилье бюрократов!
Убить царя? Созвать конгресс?
Разбить решетки казематов? –
Но исторический процесс
За крепостничество, правленье
Самодержавное – увы! –
Сиюминутным повеленье
Его не отмените вы.
Монархию сломать неможно –
Возможно только оградить
Законом. Вижу: очень сложно
Вам грезы с жизнию срастить!

Р ы л е е в

Все это лишь пустые споры:
Как можно что-то изменить,
Коль вместо дела разговоры?! –
Дворянство дальше будет гнить,
Прокуда власть его и планы
Из кабинетов и дворцов,
Где собирались наши кланы
Свободы ветреных певцов,
Не выйдут к гражданам, народу!
Мы «Правды» утвердили стать –
Чего же медлить?..

Т р у б е ц к о й

                Лучше оду
Свою продолжите писать!
В России нет еще гражданства,
А институты создавать
С опорой на ее крестьянство –
Что палкой по воде писать!
Невежество – как корень власти,
Так и ее отвратный плод!
И будут царствовать династьи,
Пока не просвещен народ…
Одно есть семя демократий –
Образование, друзья;
Путь силы, крови и проклятий –
То якобинская стезя!
Вы говорите, как французы,
Хоть русскими хотите стать,
Но эти планы и союзы
Лишь обернут Россию вспять.
Вы не художник и картину
Из общества не сделать вам:
Триумфа аркой гильотину
Придется вам по площадям
Таскать! А если вам победы
Не одержать – труд, кровь тогда
И либеральные беседы
Исчезнут просто без следа!
                (Р ы л е е в у)
Твое перо острее шпаги,
И с ним рука твоя сильней.
Махать в пылу пустой отваги
Железом пред толпой людей
Заместо вас найдется много,
Поверьте, глупых смельчаков,
Туда которым и дорога -
Так было испокон веков.
А кто за вас писать сумеет?

Б е с т у ж е в – Р ю м и н

Легли сомненья, словно ночь,
И горизонт надежд темнеет…
Да, нам одним не превозмочь
Бюрократической машины,
В которой корень наших зол –
Опять встает вопрос старинный:
Не бросить ль все на произвол
Судьбы неведомой, опасной? –
Но ждать, пока взойдет заря
Свободы, как заря дневная,
Сама собой?! – Мне слишком жаль
Крестьян! Ужели честь земная,
Что русский меч в боях стяжал,
Теперь оставит нас?..

К а х о в с к и й

                Мы ждали
Уже довольно, господа!
Пусть конституции скрижали
Штыков гвардейских череде
Народу вынесет. Свергался
Правитель гвардией не раз,
Но на’м последний ход остался –
И тот злодей, кто против нас! –
Кипи же лавой возмущенье,
Сжигая мрачну цитадель
Самодержавья, расхищенья
Свободомыслия! На мель
Давно посажена Россия! –
Наш долг, наш час ее поднять!
Кто, как не мы? Кто те другие,
Что смогут этот долг принять?!

П е с т е л ь  обводит взглядом присутствующих,  К а х о в с к и й  обращается к нему.

Скажите нам, что вы решили?

Весь свет гаснет. Зажигается один прожектор, выделяющий только П е с т е л я.

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Восстание обречено. Бюрократический аппарат покрывает тайной смерть Александра, подавая вам повод, тормозит деятельность правительства своей волокитой и необыкновенной оживляет высшее общество, затопляя его информацией о тяготах жизни крестьян, о военных победах и величии Родины, о жизни и просветительской философии Европы – общество оживлено, государство законсервировано, повод есть. Это бюрократия подготовила восстание, а не вы. Она избавится от самых выдающихся, активных представителей дворянства и будет властвовать над государством и обществом безраздельно.

П е с т е л ь
(в зал)

Столоначальник не выстоит против гвардии. Мы уничтожим бюрократию и построим новое государство на принципиально иных основах.

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Невозможно создать институты в стране, где нет необходимых для них гражданских отношений. Общество не станет демократичным, оставаясь строительным материалом в руках элитарного меньшинства; меньшинство, довлеющее над обществом и перестраивающее его по своему усмотрению и невозможно, и не годится.

П е с т е л ь
(в зал)

Нам не нужны ни люди, довлеющие над обществом, ни общество, довлеющее над людьми. Нам нужны только общественный человек и человечное общество.


М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Эту идею не вынести на гвардейских штыках. Вы должны понимать, что идете на смерть в то время, как вы нужны России.

П е с т е л ь
(в зал)

Мы понимаем, что нам больше некуда идти.

Сцена освещается, прожектор гаснет.

П е с т е л ь
(собравшимся)

Где, как не здесь наш долг отдать
Все то, ради чего мы жили –
Восстанье мы должны поднять –
Пути назад нам с вами нету:
У нас есть шанс – ослаблен враг,
Господь нам дал возможность эту!

К а х о в с к и й
(вставая)

Согласен я.

Все поднимаются.

Т р у б е ц к о й
(вставая последним)

                Да будет так.

Занавес.

СЦЕНА 2

Сенатская площадь. Небо пасмурно. Сенатская площадь. На середине сцены группа г в а р д е й ц е в,  справа и слева от них  г о р о ж а н е  (одетые по-разному, в основном, бедно), так что почти вся сцена занята людьми. Декорации (или большой экран) изображают толпу на заднем плане,  г о р о ж а н е  выглядывают из-за кулис; в зале достаточно светло,  г о р о ж а н е  стоят в проходах, некоторые взобрались на принесенные и приставленные к стенам лестницы, все жадно смотрят на сцену. Гомон толпы, в котором нельзя разобрать отдельных слов, выражает ее крайнюю напряженность. Он слышен как со сцены, так и со всех концов зала, так что он окружает зрителей со всех сторон. Через 30-40 секунд из группы  г в а р д е й ц е в  на переднем плане выделяются  П е с т е л ь  и  К а х о в с к и й  (их голоса покрывают гомон толпы).

К а х о в с к и й

Он не явился! Он нас бросил!

П е с т е л ь

В чем дело?

К а х о в с к и й

                Где князь Трубецкой? –
Остался на ковчег без весел!
Он честью выменял покой!

П е с т е л ь

Развал главенства – стимул смуты,
Его поступок подорвет
Гвардейцев веру…

К а х о в с к и й

                Ни минуты
Нельзя терять: наш враг не ждет!
Избран быть должен вновь диктатор,
Да скрыть бы нам, что князя нет…

Из группы гвардейцев выделяется  Р ы л е е в,  он указывает рукой куда-то за кулисы поверх голов  г о р о ж а н,  К а х о в с к и й  и  П е с т е л ь  поворачиваются в эту сторону.

Р ы л е е в

Смотрите: кто здесь!

К а х о в с к и й
(сухо)

                Император.

П е с т е л ь

Да, не собрать уж нам совет!

Р ы л е е в

Берут в кольцо, их слишком много!
И Якубович не привел
Свои полки!..

К а х о в с к и й

                Как?! – Нет! Такого
Я ждать не мог… Ужель пришел
Конец?..

Р ы л е е в

Пока противник медлит:
Своих не хочет бить солдат,
Да и гвардеец...

П е с т е л ь

                Не во вред ли
Нам ожидание?! – Теснят
Во стычках мелких нас…

Р ы л е е в

                Стемнеет -
Тогда толпа поддержит нас.

П е с т е л ь

Боюсь, что помощь не успеет,
Коль не начнем мы штурм сейчас!..

П е с т е л ь  и  Р ы л е е в  растворяются среди  г в а р д е й ц е в.
Г в а р д е й ц ы  и  г о р о ж а н е на сцене теснятся. В образовавшемся пустом пространстве появляется  М и л о р а д о в и ч,  на коне, демонстрируя саблю (два ряда  г в а р д е й ц е в  все же отделяют его от края сцены).

М и л о р а д о в и ч
(гневно и пафосно)

Скажи мне, гвардия России,
Зачем мы лили кровь свою
На штык француза в дни лихие?!
Кто был из вас со мной в бою?! –
Мне гнусно знаться с сим мерзавцем! –
Узнать я должен лишь одно:
Кто был под Малоярославцем?!
Под Лейпцигом?! Бородино?!

Г в а р д е й ц ы,  как и  г о р о ж а н е,  безмолвствуют.

… О, слава Богу, что такого
Среди вас нет! Как вы могли
Забыть про клятвенное слово
Служить царю родной земли?!
Предать отечество, и брата,
И командира своего?! –
В веках честь русского солдата
Не омрачало ничего!
Для вас же честь гроша не стоит!
Вы все – пятно святой Руси!
Мальчишки! Трусы! И не смоет
Ничто с вас грязи! О, спаси
Россию, Господи! Позором,
Ужасней, чем Тильзитский мир,
Покрыли перед Божиим взором
Вы русский славленый мундир!..

Голос  М и л о р а д о в и ч а  становится тише и практически сливается с неумолкающим гомоном толпы, Хотя различить его голос еще можно, отдельных слов более не разобрать. Свет на сцене становится слабее, в зале – сильнее. В проходе справа от зрителей появляются новые  г о р о ж а н е,  приближающиеся к сцене.

Г о р о ж а н е
(кричат, перебивая и переспрашивая друг друга)

За Константина! – Правь на славу!
За Конституцию! – А кто
Она такая? – Да по праву
Сказать, не знаю я, да то
Не наше дело: все кричали
Про Конституцию. – Жена
Она царя! Эх вы! – Молчали б,
Коль невдомек вам, кто она!
- Да что ж за имя-то такое?
- А польское: я слышал сам.
- Ужели полька?! – Вот чудное
Ей дали имя! – Дело ль нам?..

Весь свет на сцене и в зале гаснет. Гомон толпы и голос  М и л о р а д о в и ч а  становятся значительно тише. Зажигается один прожектор, выделяющий только  К а х о в с к о г о.  Ка х о в с к и й  не быстро и не медленно, а как будто привычным, естественным движением достает револьвер.

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Они не знают, что такое конституция! Они не знают, что такое республика!

Каховский
(в зал)

Они узнают. Они узнают все.

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Сейчас вам не на что надеяться. Общество не готово. Время еще не пришло.

К а х о в с к и й
(глядя на револьвер)

Время никогда не придет само. Нельзя пассивно ждать от истории прогресса, как дети ждут неизменного подарка на именины. Все зависит от нас.

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Но вы не воспитываете общество – вы прибегли к насилию. Вы знаете, что это бесполезно – значит, вы лишь удовлетворяете собственные амбиции, честолюбие и разочарованность.

К а х о в с к и й
(в зал)

Нельзя спокойно взирать на творящееся вокруг! Мы не можем ждать, не можем бездействовать.

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Так вы просто не можете совладать с собой?!

К а х о в с к и й
(в зал)

Можно сколько угодно рассуждать и поучать, но ничего не произойдет до тех пор, пока человек не начнет бороться. Сегодняшний день не канет в Лету – он положит начало освобождению России! Наше дело обязательно продолжат, оно не нуждается ни в поучениях, ни в примерах – оно само являет собой пример и будет питать поучения.

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

«В начале было дело»?

К а х о в с к и й
(в зал)

«В начале было дело»!

Свет на сцене и в зале зажигается. Гомон толпы становится таким же громким, как в начале сцены.  К а х о в с к и й  поднимает револьвер.

М и л о р а д о в и ч
(так же громко, как раньше)

Одумайтесь! Мы были братья! –
Ужели кровь мы здесь польем?!..

Во время произнесения этих слов  К а х о в с к и й  стреляет.  М и л о р а д о в и ч  негромко вскрикивает и падает, его подхватывают и уносят. Коня  М и л о р а д о в и ч а  уводят.  К а х о в с к и й  медленно исчезает из виду среди  г в а р д е й ц е в.

Г о л о с  о ф и ц е р а
(грубый, слышен слева от зрителей)

Я дал приказ! – Чего же ждать?! А?!

Г о л о с  с о л д а т а
(растерянный, с той же стороны)

Но как ж?.. Своих мы разве бьем?!..

Г о л о с  о ф и ц е р а
(слева от зрителей)

Задать пока что холостыми!

Через полминуты слева от зрителей раздается пушечный залп. Гомон топы усиливается, слышны и встревоженные крики  г в а р д е й ц е в,  начинается толкотня. Первые признаки паники. Так продолжается около минуты, но по большому счету и  г в а р д е й ц ы,  и  г о р о ж а н е  остаются там, где и находились.

Г о л о с  д р у г о г о  о ф и ц е р а
(справа от зрителей)

Картечью! Дайте залп картечи!

Г о л о с  д р у г о г о  с о л д а т а
(справа от зрителей)

Картечью?! – Так ведь не с чужими
Воюем!..

Г о л о с  о ф и ц е р а
(грубо, справа от зрителей)

               Мне не сметь перечить!

Справа от зрителей раздается новый пушечный залп, секунд через десять он повторяется со стороны сцены.  Г в а р д е й ц ы  и  г о р о ж а н е  в панике. Все кричат, некоторые падают (большинство упавших более не двигаются, некоторые пытаются подняться), прочие в страхе пытаются бежать. Свет на сцене и в зале медленно и равномерно гаснет. Постепенно все актеры покидают зал и сцену (упавшие так и остаются на ней) – как раз в этот момент весь свет гаснет полностью. Тишина.
Занавес.

СЦЕНА 3

Внутренний двор Петропавловской крепости. В зале и на сцене одинаковое неяркое освещение. В центре сцены – виселица.  Р а б о ч и е  укладывают на нее бревна, доски, подставки под петли. Слева и справа на сцене - ряды  с о л д а т,  спускающиеся в зал, так что один ряд стоит справа от зрителей, другой – слева. На авансцене с правой стороны сидят  Р ы л е е в,  П е с т е л ь,  Б е с т у ж е в – Р ю м и н,  М у р а в ь е в – А п о с т о л,  К а х о в с к и й.  Их руки связаны. Возле них стоят еще пятеро с о л д а т.

П е р в ы й  р а б о ч и й
(вместе с другими укладывая бревно на виселицу)

Находит каждого гниенье,
Утрата разума и сил –
Напрасно все сопротивленье:
Как бы себя не возносил
При жизни смертный, он не сможет
Избегнуть участи всех тех,
Кого уж червь могильный гложет…

В т о р о й  р а б о ч и й
(помогая и поддакивая ему)

Ропать на скору гибель – грех!
Мы выгадать не можем много
У смерти хитростью своей –
Не бойся зря конца святого
И своего, и всех друзей!

Т р е т и й  р а б о ч и й  выходит у самой сцены слева от зрителей, затем поднимается на сцену, на плече у него короткая доска, он начинает говорить, как только появляется в зале. Другие  р а б о ч и е  оборачиваются к нему и прислушиваются к его слова.

Т р е т и й  р а б о ч и й

Мы прыгнуть чрез ступени жизни
Своей не можем. – Нет. Для всех
Один проложен путь до тризны
От детства раннего утех.

Вместе с другими  р а б о ч и м и  укладывает доску на виселицу.

Бессильны люди пред судьбою,
Конца никто не избежит.
                (В зал)
Нам жизнь измерена с тобою –
Не нам она принадлежит…

Во время произнесения этих слов за зрителями появляется  ч е т в е р т ы й  р а б о ч и й,  который проходит справа от зрителей через весь зал к сцене, неся на спине доску побольше. Когда  т р е т и й  р а б о ч и й  замолкает,  ч е т в е р т ы й  уже у сцены.

Ч е т в е р т ы й  р а б о ч и й
(поднимаясь на сцену)

В том справедливость: все мы равны
Пред сим законом. Не поняв
Его, становимся бесправны
И несвободны – переняв
Его, лишь можем быть мы вольны -
И в жизни видеть красоту –
Самодостаточны, довольны.

П я т ы й  р а б о ч и й
(он работал у виселицы с самого начала сцены)

Душой оставить пустоту
Дано, однако, лишь немногим
Тем сбросить бремя наших пут
Ограничений и тревоги –
За это избранных и чтут.

Остальные кивают ему.  Р а б о ч и е  укладывают последние бревна и доски и уходят. С момента произнесения последних слов проходит секунд тридцать-сорок, весь свет становится в два раза слабее. На сцене появляются  в с а д н и к  (человек на белой лошади, на нем генеральский мундир, эполеты и шелковая лента), с ним двое пеших  о ф и ц е р о в,  один из которых держит в руках раскрытый лист бумаги.

О ф и ц е р
(читает очень громко и отчетливо)

Решением Верховного суда, Павел Пестель, Кондратий Рылеев, Михаил Бестужев-Рюмин, Сергей Муравьев-Апостол, Петр Каховский, за преступление против государя, отечества и Бога приговариваются к повешенью.

В с а д н и к

Начинайте!

Свет становится прежним.  С о л д а т ы,  стоявшие около осужденных, ведут декабристов к виселице и надевают на их шеи петли. Вместе с ними на виселицу всходи  с в я щ е н н и к.

С в я щ е н н и к
(подходя к  К а х о в с к о м у  и кладя на него крестное знамение)

Земная пройдена дорога.
Прости, Господь, тем, кто грешил…

К а х о в с к и й
(дерзко перебивает  с в я щ е н н и к а,  но в голосе его звучит глубочайшее горе)

Святой отец! Молите Бога…
Россию чтобы Он простил!..

С в я щ е н н и к  крестит по очереди всех осужденных, затем уходит. Декабристам надевают на головы мешки. Совершается повешенье.  Р ы л е е в,  Б е с т у ж е в – Р ю м и н  и  К а х о в с к и й  срываются с виселицы.

О ф и ц е р
(в с а д н и к у,  говорит растерянно)

Что ж их? - Помиловать?... Так надо:
Обычай строго нам велит!..

В с а д н и к
(бесцветно)

Увы! Предательской плеяды
Вины ничто не умалит.
Продолжить! Вешайте!

С о л д а т ы  идут к упавшим.

С о л д а т
(растерянно и боязливо)

                Ну дело!..
Что?! – Пут хороших нет у нас!

Упавшие пытаются подняться.

Вишь! Удушить их не успело

Д р у г о й  с о л д а т
(деловито)

А! Все исправим мы сейчас.

Р ы л е е в  срывает с головы мешок, поднимается на ноги, но тут же, обессиленный, падает на колени. Весь свет гаснет, зажигается один прожектор, выделяющий только  Р ы л е е в а.  Далее свет не зажигается вплоть до начала ЭПИЛОГА, в темноте  с о л д а т ы,  стоявшие в зале должны до конца СЦЕНЫ 2, не привлекая к себе внимания зрителей, подняться на сцену.

Р ы л е е в
(в зал, говорит сдавленным голосом, жадно глотая воздух)

Проклятая земля, где не умеют ни составить заговора, ни судить, ни вешать! Проклятая земля трусости, рабства и гордыни!

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й
(сокрушенно)

Ужасная напрасная гибель! Гибель молодости и молодой надежды!

Р ы л е е в
(в зал)

Напрасная… Гибель… Нет!.. Нет! Ненапрасная! Не может быть напрасна!

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Вы вызвали реакцию, а не реформы. Вы считаете, что подали пример, но разве ваше поражение не вселило более страха перед властью и силой, нежели веры в справедливость и разум?! Если перестал писать ты, будут ли писать другие?..

Р ы л е е в
(в зал, кричит в исступлении)

Будут! Обязательно будут!! Ибо наша гибель – это не поражение! Это первая победа над равнодушием, трусостью и толстокожестью!

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Мы уже знали множество таких первых побед, но для кого они?! Для бесконечно терпеливого, безграмотного, трусливого и инертного крестьянства?.. Для ограниченных, замкнутых и бездушных дворян?.. Все это уже было! Может быть, другие и будут писать, а что нового сделали вы?

Р ы л е е в
(в зал)

…Не знаю, но мы поступили единственно правильно…

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Так для чего же все это?!

Р ы л е е в
(в зал)

Для гарантии…

М у ж с к о й  г о л о с  з а  с ц е н о й

Какой гарантии? – Вы ничего не могли сделать!

Р ы л е е в
(в зал)

Гарантии того, что мы сделали все, что могли… или… может быть – гарантии того, что мы ничего не могли сделать…

Р ы л е е в  падает без сил. Прожектор гаснет.
Занавес.

ЭПИЛОГ

Наши дни.
Комната в петербуржском издательстве. На заднем плане окно,  в которое виден город и огромные толпы людей. По краю сцены на полметра возвышается стена волнистым краем (эта стена как будто частично разрушена). На авансцене во все время ЭПИЛОГА слева – направо движется непрерывная колонна людей, одетых в одинаковые пальто с поднятыми воротниками и шляпы, так что лиц их практически не видно. В комнате стоят книжные шкафы, письменный стол с компьютером и грудой бумаг. Перед столом расположены два кресла. За столом сидит издатель, просматривающий какой-то печатный лист.  И з д а т е л ь  одет в серые костюм и туфли. Входит  п и с а т е л ь,  человек в черных брюках и светлой рубашке, в его руках кожаный портфель.

И з д а т е л ь
(поднимая глаза на вошедшего)

Добрый день! Чем могу быть полезен?

П и с а т е л ь

Здравствуйте. Две недели назад я принес вам свою новую пьесу. Пришел узнать, будете ли вы ее печатать?

И з д а т е л ь

Так-так, я вас вспомнил… К сожалению, печатать вашу пьесу мы не будем.

П и с а т е л ь
(доставая из портфеля какие-то бумаги)

Но почему?.. У меня есть заключения экспертов, оценивших ее очень высоко, есть письмо известнейшего писателя N…

И з д а т е л ь

Понимаете: эксперты и выдающиеся писатели – тоже люди и могут ошибаться. Вы помните, что Лев Толстой писал о Шекспире? – Так вот, у нас гарантии того, что ваша пьеса будет хорошо покупаться. Может быть, позднее мы издадим ее в каком-нибудь сборнике. Но пока – нет… сам я вашу пьесу, правда, не читал, но таково решение нашего коллектива.

П и с а т е л ь

Вы запретили печатать пьесу, не прочитав ее?!

И з д а т е л ь

Я не могу идти против всех.

П и с а т е л ь

Но ведь все они подчинены вам.

И з д а т е л ь

Я полагаю этот разговор бессмысленным.

П и с а т е л ь
(собираясь уходить)

Ясно. До свидания.

И з д а т е л ь
(неожиданно останавливая его, задумчиво)

Подождите… Вы не торопитесь? Нет?.. Сядьте. У меня сейчас будет перерыв. Знаете, а почитайте мне вашу пьесу - она ведь у вас собой... Хорошо?..

П и с а т е л ь  садится и достает из портфеля несколько слегка помятых печатных листов.
Занавес начинает закрываться.

П и с а т е л ь
(начинает читать)

«ПОСЛЕДНИЙ ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ

Одноактная пьеса с прологом и эпилогом



ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

П е с т е л ь.
Р ы л е е в.
М у р а в ь е в – А п о с т о л.
Б е с т у ж е в – Р ю м и н.
К а х о в с к и й.
Т р у б е ц к о й.
М и л о р а д о в и ч…»

На этих словах занавес закрывается полностью. Люди с авансцены уходят.

Конец.