Проклятье Огня и Теней У. Б. Йейтса

                "Woe unto all who smite
                those who dwell within the Light of Lord
                for they shall wander among
                the ungovernable shadows and follow
                the ungovernable fires..."

Рассказал мне ворон, что когда
ворвалась в обитель Белых Братьев
Фредерика Гамильтона рать,
белизна сутан смирила рознь .
Но взревел сэр Гамильтон: Огонь!
и запела в пять мушкетов гибель,
миг.., еще.., и рясы стариков
затянуло ряскою рдяной.

Принесли солому, подожгли,
только прежде, чем заволокло дом
едким дымом, подле алтаря
стал картечью траченный аббат:
"Горе тем, кто люто оборвал
жизни тех, кто жил во Свете Божьем,
им среди неистовых теней
гнаться за неистовым огнем..."

Так сказал аббат и пал ничком,
и глаза убийц застлала дымка,
а когда рассеялась, возник
перед ними взмыленный гонец
"Снарядили,- прокричал он,- в путь
двух посыльных чертовы ирландцы
против нас поднять крестьян окрест.
Им - удача, дело наше - швах."

И послал сэр Гамильтон тогда
пятерых солдат наивернейших
умертвить смутьянов, всем живым
заклиная ратных поспешать:
Мол, скачите, други, через лес,
мимо Бен Бальбен к Кашель-на-Гаэль,
пресеките заговор, не то
этой ночи нам не пережить..

***

                Щурится смерть, смерть - автор и бутафор:
                пятеро конных скачут во весь опор,
                сердцем один другого они черней,
                всем пятерым на утро кормить червей.

Ни божбы, ни молитвы, ни пальбы, полыхает обитель позади,
но ни с места гнедые, на дыбы встав языческой чащи посреди.

Те подлунные тени, что вчера караулили, знай, в лесной сырце,
лихо свились в могильного, в червя в серебристом с рубинами венце.

Но луна закатилась. Пала тьма и рассеялся морок. Налегке
по тропе, что не глаже полотна, скачут пятеро всадников к реке.

               Пятеро конных  скачут во весь опор,
               мчат и глядит Старуха на них в упор,
               дескать, вот-вот я пот вам со лба утру;
               всех пятерых Косая уймет к утру.

Тьма щекочет, сторука; глушь реке уступает владения, в её
черных водах старуха - на щеке соль - стирает, полощет, мнет белье.

Только в проблеске лунном мертвецом те становятся тряпки и себя
в мертвеце всяк узнает, лишь лицом повернет к ним старуха труп, сипя:

"Не встречали сынка вы моего? Щеголяет в венце он по лесам ..."
Но рассеялось тот час марево лишь луна закатилась колесом.


Прямо - росстань... Мрак вязок и липуч. Что там воет из яра у копыт?
В пади тискает яро лилипут рыжий вымя волынки и вопит:

"Не видали жену мою? Она все стирает - полощет на реке.
А дорога вам, думаю, одна - что по кряжу. Нужда в проводнике?"

Чистый бес, но веснушчат - значит, свой, значит - смертный; кобыла под седлом
ждет; веди же, и "путевую" свой, а солжешь, на суку закончишь, гном!

              Шестеро шпорят взмыленных кобылиц,
              все бы путем, изношенных кабы лиц
              встречные ветры вытерли не до дыр...
              Но заливается старец - поводырь:


"Думаете,
зарева те -
звезды небесные, как бы не так,
это глаза убиенных по вам
рыщут.
Охота, Ай да охота!

Думаете,
по маете
тени забыты здесь, как бы не так,
это капканы расставил на вас
дьявол.
Охота, Ай да охота!

Пики и Бубны - Смелость и Власть;
Трефы и Червы - Опыт и Радость,
Мертвым - по вере, живым - по делам -
славная нынче будет охота.

Думаете,
рыжий чудак
к цели вас выведет, как бы не так,
верьте - не верьте, а я - ваша смерть,
Ай да охота, что за охота!

Пики и Бубны - Смелость и Власть;
Трефы и Червы - Опыт и Радость,
Мертвым - по вере, живым - по делам -
славная нынче будет охота."

***
               Сумрак все реже, ближе развязка, цель -
               вот она... Гибель черную карусель
               крутит живее. Пропасть, и в пропасть ту
               смерти в объятья, в полную темноту
               шестеро конных лихо сигают, пять
               криков истошных эху в тиши купать.