portrait of a cynic

Он не сбегал - он просто быстро уставал;
и, хоть любил порой играться в простофилю,
за то, что он всегда был выше всех похвал,
его любили и почти боготворили.
Его любили за:
- расширенность зрачков;
- за странный юмор и за взгляды исподлобья;
- за нежелание сорваться из оков;
- за непохожесть на высокопреподобье;
- за то, как он немного искажал слова;
- за его имя, удержимое в секрете;
- за то, как рядом с ним кружилась голова;
- за джентльменские слова прекрасным леди;
- за лесть и лишнее внимание другим;
- за интеллект и за внимательность к деталям;
- за его мрачный, безразлично-ровный грим
и за приверженность своим немым скрижалям
его лю-би-ли!
Искрометно-ножевым,
неповторимым и развязно-самобытным,
харизматичным, беспорядочно-живым, -
его любили столь... породисто-элитным.

А я любил его усиленно-иным:
дрожаще-нежным и, наоборот, сердитым,
не черно-белым, а пронзительно-цветным,
любил его в-полезной-дозе-ядовитым.
А я - любил его за одинокий взгляд,
как мои пальцы он в своих считал ладонях,...

Любил так сильно, как при всех не говорят,
любил за то, о чем молчат при посторонних!..

И за ошибку в обещании "приду",
и за болезненность и частую усталость,
за его слабости я, на его беду,
его любил, как остальным и не мечталось!

За промоканья под дождями октября
и за любовь в размере "мини" - носа к носу...

И он любил, на предрассудки не смотря.
Любил.
Пока не задохнулся в передозе.