Горной шалью окутанный город

Ярко рыжие белки играют на старинных моих кипарисах
и с горы от Васильевки тянет порою дымком,
всё созрело и пахнет и манит, как в детстве анисом,
ночь и я на балконе, и множатся рифмы кругом.
Я устала - которые сутки раскаты и ливни морочат,
море - вот оно рядом, но страшно ступить за порог,
и за что ты грозишь этим августом, милая Ялта?
И Ай-Петри какой-то чужой - равнодушен и строг!
Люди толпами мокрыми бродят нарядны и демократичны,
а ещё тут как-будто нигде невозможно курить,
и поесть хочу вкусно и быстро-прилично, что вряд ли,
хотя я и готова за это за всё заплатить...

Но я нежно люблю горной шалью окутанный город,
пусть он вредным бывает ко мне пару раз в десять лет,
то жарой африканскою мучит и вдруг "включит" холод,
проверяя на верность мной данный когда-то обет.
Про любовь мою многое знают и белки и кошки,
знает ёжик ушастый и море и ночь и рассвет,
знают сладкого мальчика резвые стройные ножки,
исходившие вместе со мной все ступеньки и каждый бювет.
А сейчас в кипарисах шалят эти самые рыжие белки,
я дарю им орешки и они их берут не боясь,
Я здесь всё забываю: московские нервные "стрелки",
и промозглую зиму и споров ненужную вязь...

август 2о12