Сижу на пиве и хлебе

Сижу на пиве и хлебе
В унынии и тоске
Журавль курлыкает небе,
Синицу ругает в руке!
Судьба моя не пашет,
Не сеет и не жнёт,
А с вышки приветливо машет
И с перепою блюёт,
Господь с сатаною дерутся,
Кругом глобальный пердёж,
Меня же шатает всё утро,
За шиворот капает дождь!

Живёт в моей гостиной
Ценитель индийских раг,
Мне сняться балерины
В кирзовых сапогах!
Если бы снились в лосинах,
Я принял бы это за знак,
Который пропах словно мокрая псина
И я не пойму от чего это так!
Побриться сегодня хотел я,
Так начисто голову сбрил,
Когда же я понял, что сделал,
То с Богом уже говорил!

Ходили мы все в институты,
Скользили по знания льду
И в париках лилипуты
Учили нас быть какаду!
Меня наставляла мама,
Когда покидал отчий дом:
«Быть какаду, говорю тебе прямо,
Лучше, чем съеденной птицей додо!»
Так вот, со злости сегодня я
Лохматую голову сбрил.
Во мне зазвучала мелодия,
Которую в прошлом забыл.


Ваши мышцы из ваты,
Пусть сухожилья-капрон!
И каждый себя во сне видит хватом,
В реальности он-мудозвон!
Плывёте по жизни без воли,
Без ртов, без ушей и без глаз!
И болен всегда геммороем
Весь ваш словарный запас!
Вы все, словно жалкие слизни,
Когда вас ведут на убой
И каждый-жертва по жизни,
Но каждый в душе - звездодой!

Свежего воздуха нет,
Он склизок, он гадок, он спёрт,
Двуногие твари не братья мне,
Я отстранён и мёртв.
Я умер ещё до рожденья
Отравленный времени ядом,
Я умер в первый день сотворенья
Мира из хлама и смрада.
Душа, словно солнечный зайчик,
А морда кругла, как Луна.
Моя жажда скачет как мячик,
Но нету вина ни хрена!

На костюмах совдепа увяли гвоздики,
Покинула храм благодать
И в царстве Аида Орфей Эвредику
Больше не будет искать!
Послал Одиссей Пенелопу,
Парки не вяжут судьбу,
Зевс на спине не ворует Европу,
Он видел всё это в гробу!
Мария, твой корпус волнует,
Твой имидж чертовски неплох!
Мне шепчут, что очень ревнует
Тебя ко мне Сам Господь Бог!

Я хотел написать сюиту
Или придумать романс,
Но, не дойдя до пюпитра,
Я упустил предоставленный шанс!
Я - забытая всеми пристань,
Раздолбанный терминал,
Я быть хотел светлым и чистым,
Но стал невозможен, как кал!
Я грустен и печален, пока не надерусь,
Но вот ко мне причалил
Двенадцати тактовый блюз!