***

***
Безнравственность горькой усмешки
меня забавляет как смех.
Грызу я, как белка, орешки
в надежде на скудный успех
в осеннем раздолье печальном
под струями нудных дождей.
Я словно иду к величальной
поэме безнравственных дней.


***
Всё было так, как было надо
моим замызганным врагам,
снующих гордо за оградой,
но не платившим по долгам
безнравственной свободы слова
на рубеже, за рубежом.
Беспечной памяти основа,
лежавшая на дне с ножом.
Всплыла как пена в урагане
на море в океане грёз.
И девять пуль в его нагане,
и девять лепестков от роз
лежали на прилавке грусти,
смеясь над собственной судьбой.
Я шёл в куда-то как по брусьям
не занятый пустой борьбой.


***
Я – апостол графоманов.
Ты – шестерка злых времён.
Мастер громких ты обманов.
Я считаю лишь ворон,
а ты доллары с рублями,
я копейки не держу.
Называешь бред стихами,
а я смыслом дорожу.


***
Под гипнозом обаянья
нахожусь я много лет.
По пространству увяданья
голубой струится свет.

Золотые листья клёнов
серебрит пушистый снег.
Пробегает тень по склонам.
От неё лишь легкий след
остаётся на пригорке
безымянной тишины.
Закрывают в доме створки,
поднимаются дымы
над деревней за болотом
на озёрном берегу.
Был когда-то я пилотом.
А теперь вот не могу
вспомнить те маршруты, трассы,
где водил я самолёт.
Вот стою я на террасе
и смотрю на небосвод.

Под гипнозом обаянья
покорения высот.
Сквозь пространство расстояний
я веду вновь самолёт.