Астрал в виртуале

ВЛАДИМИР  СТРУНСКИЙ

АСТРАЛ   В  ВИРТУАЛЕ

НАРКОМАН

«Обдолбанный», как будто занемог,
Лежал мужик в искусственной «нирване».
Смотрел сквозь непрозрачный потолок,
И никому не показался странным.

По комнате летали облака,
Но запах был от них невыносимый:
Смесь пива, анаши и табака,
И будто пахло новой Хиросимой.

Когда «забил» последний «косячок»,
Который оказался явно лишним.
Стал прорастать сквозь стены мужичок,
И прямо в люстре поспевали вишни.

ТО были «глюки» третьей череды,
Хотя вполне возможно и четвёртой.
И снились мужику цветные «сны»,
В которых были не  цветные морды.

Он ничего вокруг не замечал,
За исключеньем своих «глюков» разве.
Он на спине «обдолбанный» лежал,
И это для него был личный праздник.

ПАНК – РОКЕР

Он кумир миллионов «обдолбанных» пьяных юнцов..
Он голый, одежду сорвали на сувениры,
Он сам под наркозом славы, не сыщешь  концов.
Он мега-певец панк – рока и всего мира.

Он может со сцены под рёв толпы «облажать»
Поклонников пьяных от музыки, пива и шума.
Ему на толпу абсолютно на всех наплевать.
И запах смешался мочи, анаши и парфюма.

Он  песню орёт с мощью всей сатанинской души,
Стократно усиленной  через его микрофоны.
И плотная вонь перегара чужой анаши
Плывёт над толпою, как облако из самогона.

Кумир миллионов, как грязи поток, льёт слова,
В которых не более смысла , чем гнусного мата.
Культура панк – рока, увы, но она такова.
Но только никто не считает себя виноватым.

ЖЕНСКАЯ  ЗАГАДКА

В постели с женщиною сладко.
Я,. к сожаленью, о другом.
Я вижу в женщине загадку –
Она загадила весь дом.

Остатками еды, парфюма,
И прочей разной ерундой.
Она не понимает юмор.
Она чужая день-деньской

Но ночью нежно приласкает.
И ты ей всё готов простить.
И сам придёшь, за что не зная,
Ты к ней прощения просить.

ОДНОРАЗОВЫЙ МУЖЧИНА

Зачем ты постоянно врёшь,
Причём когда молчишь?
Ту женщину ты предаёшь,
С которой нынче спишь.

Её любимой называл,
И даже дорогой.
Скажи, сегодня ты не знал,
Что завтра спишь с другой?

Зачем заказывал шашлык
И пил аперитив?
Ты одноразовый мужик,
Ну как презерватив.

СОРОК  ЛЕТ

Открылась дверь – она  вошла.
Друг в друга мы влюбились.
И, чтобы не сойти с ума,
Мы срочно поженились.

Скоропалительным  был брак,
Но длится лет уж сорок.
Знать не такой уж я дурак,
Раз путь совместный долог.

А может всё наоборот:
Женились мы с испугу.
И вот уже который год
Лет сорок врём друг другу.

СВОЙ ДОМ

Дом. Семья. Котлеты. Дети.
Телевизор. Патефон.
Плюс зимой мечты о лете.
Долго звонит телефон.

И, представьте, как обычно,
Никто трубку не берёт.
Каждый занят жизнью личной,
Но мышей не ловит кот.

Закипают суп и чайник,
Не простой, а со свистком.
Муж, хоть мелкий, но начальник.
На его супруге дом.

Непочатая текила,
Сигареты на столе.
Помидора ломтик хилый
В баклажановой икре.

Под столом лежат игрушки,
Старый с «фотками» альбом,
Белых ниток две катушки
С недовязанным носком.

На обоях, явно «мастер»
Кое-что нарисовал.
Мел, карандаши, фломастер,
А чернилами не стал.

Под диван залез котёнок,
Хвост поджал и верещит.
Годовалый пацанёнок
Его  вынуть норовит.

На полу бутылка с соской
На три четверти пуста.
Кот, ну явно не Матроскин
Смотрит, как из-за куста.

Кто живёт здесь: угадай-ка.
НЕ отыщешь днём с огнём.
Пылесосит дом хозяйка –
Шум стоит, как будто гром.

Кот дожёвывает шпроты.
Где он только их нашёл?
Муж придёт домой с работы,
Если трезвый – хорошо.

Ну, а вдруг он всё же трезвый?
Не завидую жене,
Хотя он по меркам  местным
Вроде смирный и т. д.

НОСТАЛЬГИЯ И ИММИГРАЦИЯ

Родина – не та, что родила
.Родина – не та, что воспитала,
А как мать в объятья приняла
Никогда ни в чём не упрекала,

Голода костлявою рукой
В никакие веки не морила.
Родина должна дарить покой
И давать невидимую силу.
Нет, никто пред ней не виноват,
Если мать вдруг мачехою стала.
На земле, увы, никто не свят,
А душа от не житья устала.

Мы теперь в Германии живём.
Родиной её мы не считаем.
Говорим на языке своём.
И свою отчизну вспоминаем.

Мы страну покинули, но ведь
Не смогли стеной отгородиться.
Нам на креслах двух не усидеть.
Всё-таки пора определиться.
Кто нам ближе: та, где был рождён,
Из которой попусту сбежали,
Или та страна, чей хлеб жуём,
Где бездомным нам квартиры дали.

Господи, спаси и сохрани.
Что нам делать не совсем бездарным?
Совесть всё же мы иметь должны,
Чтобы быть кому-то благодарным.

ПОПЛАЧЬ

Горе нужно пить до конца,
Хотя бывают и исключения.
И вполне быть может тогда,
Что наступит в душе облегчение.

Если сильно страдаешь – поплачь.
Вымывают слёзы страдания.
А судьба, как резиновый мяч.
Время лечит, а не расстояния.

Может боль заглушить алкоголь,
Но на время совсем короткое,
А потом ещё большая  боль.
И к тому же довольно плотная.
Одолеть помогают мучения.
Слёзы – лучшие в мире врачи,
Как поплачешь – придёт облегчение.
Слёзы – это лекарство души.
ЖИЗНЬ  БЕЗ  СРОКА
В «психушках» жизнь хуже, чем в тюрьме.
Об этом знаю, слава Богу, понаслышке.
Но кое-кто рассказывает мне
Какие там  «больничные интрижки».
Больной в «психушке» просто арестант,
А там у всех пожизненные сроки.
Уколы хуже карцера, Медбрат –
Садист, и в нём нет никакого проку.
В «психушке» просто не бывает «шары».
Все, кто там были, это подтвердят.
Два здоровенных злобных санитара
В мешок костей любого превратят.

Больные ходят, словно полутрупы.
Людей там превращают в «овощей».
Бороться  с «местным» распорядком  глупо.
Больных ведь не считают за людей.

В тюрьме и то заканчивают сроки.
Хотя и там случается беда.
В «психушке» всё всегда не слава Богу.
«Психушка» много хуже, чем тюрьма.

О ТОМ И О СЁМ

Наедине с тобой вдвоём
От суеты устав,
Поговорим о том , о сём,
О разных пустяках.
Не о погоде, не дай Бог –
О ней все говорят.
Изящен как бы ни был слог,
Не о моих стихах.

Ни о тебе, ни обо мне,
О чём- нибудь  другом.
Ни о болезнях и войне.
Как хорошо вдвоём.

Сидим мы рядом и молчим –
Такая благодать.
Как научились молча мы
Друг друга  понимать
МЕЖДУ РОЖДЕНИЕМ И СМЕРТЬЮ

Мрак отступает перед светом
И свет рассеивает мрак.
Быть трудно умным человеком,
Коль по рождению дурак.

И не проходит часто мимо
Всё, что у Бога попросил.
То в жизни не преодолимо,
На что уж больше нету сил.
Между рождением и смертью
Есть только жизни краткий миг.
Как трудно в этой круговерти
Понять, что ты уже старик.
Но что судьба нам напророчит?
Всю жизнь валяем дурака.
Душа по-прежнему не хочет,
Но тело говорит: «Пора!»
ПОМОГИ  СЕБЕ  САМ

Слишком многое тратится даром
Денег, времени, нервов и сил.
Не предвиденных столько ударов
У злосчастной судьбы пропустил

То ли слабая слишком защита,
То ли плохо ты держишь удар.
Всё, что в прошлом –  должно быть забыто
Не поможет тебе божий дар.
Удовольствия стали дороже.
Жизнь не будет как прежде точь в точь.
И другой уже врядли поможет.
Сам себе только сможешь помочь.
ЕСТЬ ЧЕМ ОПРАВДАТЬСЯ

Я никогда не дрался на дуэли,
Ведь шпаг и пистолетов был лишён.
Не выбирал мишени я и цели,
Используя кинжал и капюшон.

Яд и петля не нравились мне тоже.
Ни разу не был никому судья.
Писал стихи,  Господню славу множил,
И это лишь Творцу благодаря.
Не стану я как Пушкин кушать вишни,
И как Дантес не стану драться с ним.

Зато. когда предстану пред Всевышним,
Смогу я оправдаться перед Ним.
ОТ  ЗАЧАТИЯ  К  РОЖДЕНИЮ

Ты с первой каплею сорвался,
Напорист был и даже смел.
Один ты среди всех остался,
Так человеком стать хотел.
Ты долго рос и развивался.
Знать с эволюцией знаком.
Ты от бактерий уклонялся
Частями, после целиком.

на УЗИ не раз проверен.
С тобой всё было хорошо.
Ты, как герой, в себе уверен,
Сквозь трубы ты уже прошёл.
Не медные они,  но всё же
Тревожить твой не стану сон.
Осталось, что всего дороже,
Пройти сквозь воды и огонь.

И будут праздновать рожденье.
Хоть девять месяцев  не лет.
Я посвятил стихотворенье
Тому, кого пока что нет.
Но я уверен, что он будет,
Ведь всё затеяно не зря.
Пока он вроде не подсуден,
Но Бог и для него судья.

ТО ЛИ ДИАГНОЗ, ТО ЛИ ПРИГОВОР
На больничной койке как на нарах.
И главврач как обер-прокурор.
Это испытанье не для слабых,
А диагноз, словно приговор.

Пусть на время, но лишён свободы.
И на правду, и на ложь запрет.
Но готов поклясться небосводом –
На любой вопрос отвечу: « нет».

Колют мне подряд укол четвёртый,
Я на ягодицы сесть боюсь.
Только я с рождения упёртый:
Ни за что ни в чём не «расколюсь».

Солнце село, значит, поздний вечер.
Сколько дней прошло мне невдомёк.
Потерял я форму человечью –
Я изрезан вдоль и поперёк
Всеми процедурами испытан.
Кровь в пробирки лили как вино.
Всё равно я никого не выдам,
Слова не скажу ни одного.
Наконец-то перебинтовали
Раны – это значит, что всего.
Может, они зря меня пытали?
Я ж совсем не знаю ничего.
Выписали. Для чего всё это
Было нужно им, я не пойму.
Но не потерял я честь поэта,
А к врачам я больше не пойду.

РАСПОЗНАВАНИЕ

Они всегда приходят ночью,
Когда все спят и видят сны.
Не каждый видеть мог воочью
Земного ангела любви.
Придёт раз в жизни ангел смерти,
Когда все трубы вострубят.
Случается, что ангел мести
Вас призывает отомщать.

Но ангела любви кто видел?
Как говорится: днём с огнём.
К тому же в человечьем виде.
Мне повезло: я видел днём.
Любовь, добро и милосердье
Явились мне в одном лице,
В душе справляя новоселье.
Не как в кощеевом яйце.
НАД ЧЬЕЙ ГЛУПОСТЬЮ СМЕЯТЬСЯ?

Закрутит в земной круговерти,
Живём потому что грешно.
Смеяться над собственной смертью
Поверьте, не так уж смешно.
Хотя не смеяться – так скучно,
Тоска одолеет и сплин.
Живём, так сказать, не научно,
С природой один на один.

Но к этому мы не готовы –
Утратили прежнюю связь.
Учите хотя бы основы,
Лицом не ударить, чтоб в грязь.

Имеем к общению жажду
Мы, но не имеем друзей.
Смеётся над глупостью каждый,
А лучше бы, всё ж, над своей.
СМЕХОТЕРАПИЯ

Если только захочу
Насмерть вас захохочу.
Смех разит мой наповал
Всех, кого мой смех достал.

Смех бывает едкий, злой,
Даже над самим собой.
Всё зависит от того,
Заслужил ли кто его.

Добрый смех приносит радость
И снимает с сердца тяжесть.
Если смех моё от обид,
Безобразней он, чем СПИД.

Давит на иммунитет,
Ослабляет интеллект.
Может это неприятно

ПОЭТ  РОЖДАЕТСЯ ИЗ СЛОВА

Поэт рождает слово? Ложь.
Слова рождённые – полова
Возможно, сразу не поймёшь:
Поэт рождается из слова.

Ведь слово было до него,
Оно возникло раньше сущих..
Без дна и бездна, как одно,
Средь вездесущих и несущих.

Оно имеет тайный смысл,
Который даже осязаем.
Но код  из миллионов чисел
Для всех, увы, не досягаем.
Под башмаком и в башмаке
Наврядли может что случится.
Кто растворился в языке,
Как будто заново родился.

НИКОГДА НЕ ПОЗДНО ПОВЕРИТЬ В ЧУДО

Между темнотой и светом
Камень в тысячу карат.
У меня закончились сигареты
Двадцать восемь лет назад.
Столько лет без глотка дыма
Существует мой организм.
Прохожу я курящих мимо,
Преломляясь в тысячах призм.
Отражаюсь в пирамидах Египта,
Бессмысленно улыбаются верблюды.
Плачет расколотая не мною скрипка,
Но в этом нет никакого чуда.
Чудо висит в вышине надо мною.
Это небо, в котором бесчинствуют звёзды.
Откровений своих от людей я не скрою.
В чудо поверить никогда не поздно.
В ГОД СВИНЬИ

Ни к кому не имею доверья
Сотни раз был судьбою распят.
Пусть весь мир остаётся за дверью.
Недоверьем ко всем я объят.
Многократно я всеми обманут,
Хоть на вид я совсем не дурак
Даже ежели врать  перестанут,
Никому не поверю никак.
Пусть меняют и мысли и кожу,
Ложь увидеть смогу всё равно.
Никому в этом мире не должен
Я буквально вообще ничего.
И покой я ничей не нарушу
Чести личной ничьей не поправ
Но не лезьте ко мне в мою душу,
Пусть хотя бы в неё постучав.
Но душа моя для всех закрыта,
Запертая мною изнутри.
Мир похож собою на корыто
В год уже зарезанной свиньи.
НАДОЕЛО
Жизнь моя как в плохом детективе.
Остаётся дождаться конца.
Надоело мишенью быть в тире.
Я не зверь, что бежит на ловца.
Но, увы, просто некуда деться,
Я бороться с судьбою устал.
Я вернуться хочу в своё детство,
Где песочница как пьедестал.
Но и плыть не хочу по теченью.
Точно знаю я только одно:
Каким ни было б предназначенье,
Я обязан исполнить его.
ГРЕХ УНЫНИЯ

С печалью я гляжу на солнце вешнее.
Весна пришла, но  мне не до любви.
Прости меня Господь за мысли грешные.
Пожалуйста, прости меня, прости.
Улыбки женщин расцветают солнечно,
А я с тоской на Божий мир гляжу.
Мне кажется, что для меня всё кончено,
И я, не попрощавшись, ухожу.
Я попросту устал бороться с муками,
Которые забрали много сил.
Я стал бояться спать – все ночи с « глюками».
Прошу Тебя, чтоб Ты меня простил.
Мне не нужны богатства запредельные.
Я знаю, что немало я грешил.
Надежду дай Господь на исцеление
Я о другом Тебя бы не просил
НЕОСОЗНАННОЕ  ОЩУЩЕНИЕ

Я ощутил, ещё не осознав,
Что я среди творцов не одинок.
Пускай бываю даже я не прав,
За мною – бездна, а за бездной – Бог.
Он  просто так не даст мне умереть,
Я Божий Дар ещё не заслужил.
Вокруг сияют серебро и медь,
До золотых я докопался жил.

Каким брильянтом должен засиять?
 Он сам потом укажет путь.
Мне ж надлежит указы исполнять,
Лишь Он один всех истин знает суть.

СУТЬ  ПОЭТА

В чужие заглядывал спальни?
Тушите заранее свет.
Поэт – человек ненормальный,
Тем больше, чем больший поэт
Поэт никогда не напишет
О том, что так гнусно велят.
Поэт ведь поэзией дышит,
Душа – как тротила заряд.

Известно одно – что взорвётся,
Неведомо где и когда.
И вот уже сердце не бьётся,
Умолкнет поэт навсегда
Но если чарующим словом
Кого-нибудь спас иль убил,
Готов он предстать перед Богом,
А, значит, напрасно не жил.
В  РЕСТОРАНЕ

Вино с любовью пополам
Я пил, почти что, не пьянея.
Во всех подряд влюблялся да
Какую-то нёс ахинею.
Читал я им свои стихи,
И говорил, что Пушкин это.
Их пробивало на «хи-хи»,
Они не слушали поэта.
Хвалили, весело смеясь,
И дружно в щёчку целовали.
Я врал им, повалила масть,
Но лжи они не замечали.

Им было весело, а я
Себя почувствовал вдруг лишним.
Я заказал ещё вина,
А на закуску только вишни.
Обидно стало мне за всё.
Я жизнь представил в чёрном свете.
Я даже не допил вино.
Ушёл, никто и не заметил
О  ЧЁМ  ПИШУ?

Когда пишу стихотворенья
Запретных тем нет для меня.
К тому ж предметом вдохновенья
Любая может стать «фигня».
Пишу о низком и высоком,
И о судьбе, и о душе.
Пишу о близком и далёком,
О том, что даже «пофиг» мне.
О назначении поэта
Пишу, как будто бы дышу.
Пишу о том, пишу об этом.
Не знаю, лишь, зачем пишу.
И не хочу, но будто тянет,
Как «алканавта» алкоголь
 А без стихов меня не станет.
Такая видно моя роль
НЕ ТАКОЙ,  КАК ВСЕ
Нет у моих врагов единства цели,
Но, если не везёт, так не везёт.
Я жизнью загнан в угол, как в пещере
Но выход, к сожаленью, там , где вход.
;
Я, словно одинокий волк, зафлажен.
Мне некуда бежать. Последний бой
Принять я должен. Быт мой не налажен,
Нет ни кусочка неба надо мной.
Так вышло, что я сам себе темница.
Я предан всеми, кем быть предан мог.
Нет никакой причины веселиться.
В душе, как и снаружи, всюду смог.

Живым не дамся, но слабеют ноги,
И силы, к сожалению. не те.
Иду вперёд, не ведая дороги,
Надеюсь, не заметят в темноте.

Какой-то смрад мне затопил дыханье,
Быть может в нём спасенье от врагов?
Ведь, как и я, мои враги устали.
Свобода – смерть, но мне наоборот.

Я пережду, я очень терпеливый.
Враги уйдут, они не станут ждать.
И пусть не стану в жизни я счастливым,
Науку я освоил выживать.
Я мёртвым притворюсь, моё дыханье
Никто ведь не услышит в темноте.
Смерть не достанет своей длинной дланью,
Ведь я всегда был не такой, как все.
РАСПЛАТА
Я бесконечность беспечно менял
На очень краткое счастье.
Я, как фанатик, любовь разменял,
И не считал её страстью
Я ошибался, но я заплатил
За все ошибки страданьем.
Искренне думал, что был я любим
Вплоть до другого свиданья.

Только другое свиданье с другой.
В этом не я виноватый.
Просто проходит любовь стороной
И угрожает расплатой.
За откровенность и искренность чувств
И не хранимую верность,
Я расплатился.  До донышка пуст,
И на душе  моей скверно.
ЗА  ЧТО?
Неправильно живу и расточительно,
Поскольку ощущения мучительны.
Не уловив счастливые мгновения,
Нет у меня и счастья ощущения.
Тону средь всяких комплексов с проблемами.
В метаньях я меж разными дилеммами.
А также меж желаньями и совестью.
Но также не дают покоя новости.
Мир просто переполнен катаклизмами,
А мозг мой перегружен афоризмами.
И каждый день здоровья ухудшение.
И не принять мне верное решение.

Своими переполнен я  ошибками
,Безжалостными, глупыми и липкими.
И жизнь моя, ну сплошь чересполосица.
Но счастья в жизни постоянно хочется.

РАЗОЧАРОВАНИЕ  ЖИЗНЬЮ

Опустилась жизнь плинтуса ниже.
Ничего уже в ней  я не вижу.
Ни хорошего нет,  ни плохого,
Вместо зёрен – сплошная полова.
Пир во время чумы да и только.
Мне ни сладко, зато и не горько.
Мне никак, выражаясь научно,
Стало жить удивительно скучно.
До икоты «достали» болезни.
Жизнь кажется мне бесполезной.
Нет ни стимулов к жизни, ни цели.
Целый день провалялся в постели.
Мозг усох и желания тоже.
Опухает душа, словно рожа.
Ощущений во мне кроме боли
Никаких. Нет ни цели, ни воли.
Даже зеркалу стал я противен,
Но зато стал похож я на киви.
То ли плод я, а может быть птица?
Может мёртвым вообще притвориться?
Скучно телу, молчу уж про душу.
Может Бог на меня гнев обрушил.
Жизнь моя протекает бесплодно.
Хочу есть, хотя я не голодный.

СОВЕТЫ  ПОСТОРОННЕГО

И волю разум побеждает,
 Лишь научиться нужно льстить.
Кто очень сильно убеждает,
Тот никого не убедит.
 
Меняй почаще убежденья,
И будешь повсеместно прав
,Достаточно иметь терпенье
И лёгкий, толерантный нрав.
Лесть – это средство, а не мера,
Почти наука убеждать.
Слова – практически химеры.
Уметь красиво надо лгать.

Дождись исходного момента
И комплименты говори,
Хотя по сути комплименты,
Красивая, но форма лжи.
А убежденья – это право
Во что-то верить или нет.
Но если поразмыслить здраво,
То в убежденьях смысла нет.
Есть точка зрения и только.
И выстроенный силлогизм,
Который опровергнет стойко
Вполне наглядный плюрализм.

О  ПОШЛОСТИ  И  ГЕНИАЛЬНОСТИ

Гениальность и пошлость всегда идут рядом.
Пошлость – разменная монета гениальности.
Слово, сказанное там, где не надо,
Становится пошлой банальностью.
Гении не чужды элементарности.
Элементарное стремится к гениальности.
Слово, лишённое элитарности,
Переходит  в разряд банальности.
Может ли простое считаться гениальным,
Ежели всё гениальное просто?
Некомпетентность бабы базарной –
Это элементарная пошлость.
ВЕЩИЕ  СНЫ

На помощь ничью не надейся,
Когда постучится беда.
Холодные синие рельсы
Уводят порой в никуда.
Стальные ведут параллели
В ничем не прикрытый обман.
Туда, где мохнатые ели,
Густой и холодный туман.
Где злобные вихри стучатся
О корни столетней сосны.
И, если кошмары приснятся,
Считай, это вещие сны.
СТРАХ ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ

Всегда боимся сделать первый шаг,
А далее ещё второй и третий.
Боимся, что получится не так,
И что за это будем мы в ответе.
Боимся мы мечтать и говорить,
Молчать боимся почему-то тоже.
Быть может, просто мы боимся жить
Лишь потому, что ничего не можем?

Тем самым усложняем жизнь себе.
Проблемы мы придумываем тоже.
Но ведь живём же как-то на земле,
И нет свободы ничего дороже.

Мы не свободны даже пред собой:
Нас совесть часто за поступки гложет.
Быть может, непорядок с головой,
Да и с душой теперь, пожалуй, тоже.
Бессмысленность и суета сует,
Ещё, пожалуй, жизнью раздраженье –
Источник всех непоправимых бед,
И многое другое, к сожаленью. 
ЦЕНА  КОМПЛИМЕНТА

Любовь не адекватна красоте.
Среди красивых много несчастливых.
Красивой трудно быть такой как все.
А если нет любви, то счастье мимо.

Поклонники же любят не тебя,
А красотой твоею восхищаясь,
Льстят, обратив  вниманье на себя,
На самом деле, самоутверждаясь.
Чем изощрённей будет комплимент,
Тем ложь грубей от недопониманья.
Необходим им только элемент
Причастности к шедеврам мирозданья.
Мужчина тайный ведь эротоман,
Сумевший скрыть в приязни нетерпимость.
Любовь – иное, в ней самообман
Присутствует, но как необходимость.
А комплимент – сокрытый зов самца,
В котором лишь одно самодовольство.
Любовь ведь от начала до конца
Присущие лишь ей имеет свойства.
Красавицы как дурочки клюют.
Они все лишены воображенья.
Когда же восхищения не ждут –
Тогда у них в душе уже сомненья..

Не ждите лести или похвалы.
Любая женщина должна свою знать цену.
Взгляните на себя со стороны,
Или умело поменяйте тему.
Пустым же комплиментам грош цена.
Они не возникают без причины.
И каждая  из вас понять должна
Чего взамен хотят от вас мужчины.
СТРАШНЕЕ  РЕАЛЬНОСТИ

Фантазии наши страшнее реальности.
И мы понимаем одни лишь банальности
Стоит вдохновение над пониманием.
Чем ближе к вершине, тем меньше страдание.
Властвуют только одни ощущения
Мы ощущаем над ними движение.
Мы напрягаем до боли внимание,
Но не приблизились мы к пониманию.
Где понимания нет, там есть чувство.
Выше всего, безусловно, искусство.
Нет понимания, есть ощущение.
К тайнам Вселенной слепое влечение.
В правиле каждом свои исключения.
Лишь растворившись в своих ощущениях
К нам, безусловно, придёт понимание.
Всё остальное пускай без внимания.
ОПОШЛИТЬ  МОЖНО  ВСЁ
Мы разговариваем матом.
С вершин спускаемся на дно.
Нельзя опошлить то, что свято,
Хотя опошлить можно всё.
Я соткан из противоречий,
Поскольку также соткан мир.
Хоть слово – единица речи,
Им наполняется эфир.
Наполнен Космос звёздным  светом
От основанья до вершин.
Легко и просто стать поэтом –
Достаточно родиться им.

НЕПОНЯТНОЕ  ОЩУЩЕНИЕ

Что-то наивное и первобытное,
Как в математике скрытый бином,
Пусть не голодное, но и не сытое
Душу перевернуло верх дном.

Чувство, которому нету названия,
Как ощущенье чего-то в душе.
Самое первое, самое раннее,
То, что рождается лишь по весне.

Может быть, даже с любовью сравнимое,
Как ощущенье незримой беды.
Может быть ненастоящее – мнимое
Чувство страданья вселенской мечты?

Чувство рождается голое, босое.
С чувством подобным тревожно  душе.
Как принадлежность к Священному Космосу,
Хоть проживаю на грешной Земле.

Может, не чувство, а лишь ощущение.
Сам не придумал ещё, как назвать.
Очень похоже на кровотечение,
Только не кровь течёт,  а благодать.

Органы чувств, все, как-будто развязаны.
Бродит  во мне молодое вино.
Я  н могу понять с чем это связано:
Чувство или ощущенье моё?

МОНОЛОГ  МАРСА

На кого рычишь любезный?
Спорить с Марсом бесполезно.
Коль в лобешник закатаю,
Врядли сам себя узнаешь.

На свиданье с Афродитой
Будешь только эрудитом,
А в том плане, как мужчина,
Я лишу тебя причины.

Твою морду распишу я,
Как античную статую.
Что раззявил свой хлебальник?
Бузотёр, слюнтяй, охальник.

Ты узнаешь Марса месть.
Тут таких, как ты не счесть.
 Был уже громоподобным,
Когда ты ещё утробным.

Не гневи меня, сынок,
Старшего прими урок.
Будь почтителен и вежлив.
Не теряй свою надежду.

Терпелив будь как циклоп,
Глядишь: тоже повезёт.
Всех, кто старше, молча слушай.
Не влезай с ногами в душу.

А не то, как рассержусь,
В том Юпитером клянусь
Пока целый – «делай ноги».
Уходи сопляк с дороги.

Надоел мне этот фарс.
Не Меркурий я, а Марс
Шутки, брат, со мною плохи.
Не успеешь сделать вздоха,

Как отправишься в Тартар,
Как какой-нибудь Кентавр.
Клянусь девкой Афродитой
Твоей роже неумытой.

Только с целью воспитанья
Тебе сделаю вливанье
И раскрою твой обман.
Предо мною ты пацан.

ОТВЕТ  МЕРКУРИЯ  МАРСУ

Ну чего орёшь ты,  дядя
Промолчал бы Бога ради.
Я тобой не дорожу,
Громовержцу заложу.

Что на должность покушался,
Что с бандитами якшался.
Да и что за внешний вид?
Ты же вылитый бандит.

Давеча сбежал со спевки,
Обозвал Венеру девкой.
А она богиня тоже.
На свою взглянул бы рожу.

В шрамах рожа, как у волка.
Можешь лишь зубами щёлкать.
Я, пожалуй, что не трус.
И тебя я не боюсь

Хоть на вид ты очень грозный
И умеешь строить козни
Что за чёрт тебя принёс.
Я ж пойду писать донос

МЕРКУРИЙ  О  ВЕНЕРЕ

Хоть Венера и прекрасна,
Всё ж одно мне в ней неясно.
Сколько в ней имён сокрыто.
Звать Кипридой, Афродитой.

И кто видел непременно,
Как рождается из пены?
Может быть всё это враки
Набрехали, как  собаки.

Что за грудь, и что за ножки.
Если их обуть в сапожки,
А потом разуть опять,
Можно будет целовать.

Почему старик Юпитер,
Как какой-нибудь пресвитер,
За жену держался Геру
И не взглянет на Венеру?

Видно, что его супруга
Своё дело знает туго.
Но ведь и кентавру ясно,
Что Венера всех прекрасней

Почему б не побродить
И с Венерой пошалить?
Ну хотя бы для затравки
Средь цветов и нежной травки.

Пусть своё он слово скажет.
И Венера не откажет.
Если ей покатит масть,
То возьмёт над главным власть.

МАРС  О  ВЕНЕРЕ

Как дама ты, конечно, интересна.
Мила, очаровательна, прелестна.
В твоих глазах, синей морской лазури,
Следы страстей, подобных мощной буре.

Как на духу, тебе не смог соврать я.
Мне хочется попасть в твои объятья
И, как в  чудесных водопадных струях,
Купаться в твоих нежных поцелуях.

Венера, ну зачем мне притворяться,
У ног твоих хочу я оказаться.
Мне встречались женщины роскошней.
Клянусь мечом и изумрудной брошью,

Что дома под замком храню в шкатулке.
Тебе её вручу я на прогулке.
К тому же каждый небожитель знает,
Что красивей Венеры не бывает.

Не только средь людей: мужчин и женщин –
Среди Богов. Трезвей смотри на вещи.
Я скоро стану от любви, как спица
Что нам мешает вновь соединиться?

И что с того, что я не очень молод?
Ты утолишь со мной любовный голод.
Не слушай дуру и ханжу селену.
Моею стать должна ты непременно.

Клянусь святой Юпитеровой кровью,
Я одарю тебя такой любовью.
Подобной ты не сыщешь во Вселенной.
Для этого моею стань Венера.

 С тобой я буду ласков, даже нежен
И точно, как ребёнок безмятежен.
И  в тоже время яростнее барса.
Познаешь ты любовь в объятьях Марса.

ЮНОНА  О  ЮПИТЕРЕ

Хочу тебя  я видеть в дезабилье.
Лишь  у любви свободной будут крылья
Вы меня, конечно, же не ждали.
Мужа моего здесь не видали?

Мой супруг сиятельнее солнца
Видно загостился у японцев.
Деловым он видно стал без меры
Для него всего важней карьера.

Вместо обязательного акта
Заключает по ночам контракты.
Как жену, совсем меня забросил.
А душа ведь развлечений просит.

Не могу же ждать я без предела.
А без ласки изнывает тело.
Как-то соблазнил меня один,
Вроде бы солидный господин.

Пили мы коньяк с ним до утра.
Как потом болела голова.
Хоть прекрасен телом и лицом,
Оказался редким подлецом.

После ночи бурной, даже яркой
Он не сделал даже мне подарка.
Года три с того дня миновало.
Мужу больше я не изменяла

Истинную знаете причину?
Не было достойного мужчины.
Муж мой солнцеликий за границей.
Он довольно важная там птица

В роскоши, какая только в сказке
И наверняка он слился в ласке
С нежною брюнеткой иль блондинкой.
Я ж одна, как  тающая льдинка

Мне тоскливо ночью без мужчины.
Так скрипят диванные пружины.
Кажется порою, что не хочется
Умирать в тоске от одиночества.

Когда муж вернётся я не знаю.
А мужчину всё-таки желаю.
Пусть богатый будет и красивый.
Пусть меня он сделает счастливой

Когда муж уже домой вернётся,
Всё равно простит и разберётся.
Ну а будет нехороший мальчик
Я устрою мужику скандальчик.

ИСТИННАЯ  БОЛЬ

От напряженья  судоргой свело
И голос сел, кружится голова.
Кто умер сразу – крепко повезло.
Застряли в горле ватные слова.

Витает смерть, но ломится кураж
И в теле еле теплится душа.
Как будто взят в бою на абордаж.
Тень на глазах, как след карандаша.

Словами разве можно передать?
Болезного так не завидна роль.
В сравненье с ней, смерть просто благодать.
Вот  что такое истинная боль.

ЗЫБКИЕ  ВОЛНЫ  БОЛИ

Зыбкие волны боли –
Это чужая вибрация.
Жуткий сигнал тревоги
Схожий с мистификацией.

Жилки в висках вибрируют –
Импульс чужой опасности.
Боль меня игнорирует,
Словно я из прозрачности.

Глаз, как сосуд с окалиной.
Боль, будто сабля точится.
Я, как и  прежде, маленький.
Только б сосредоточиться.

Только б заснуть уставшему.
Боль, как стихийное бедствие
Ночью, почти не спавшему
Правда, как тайна следствия

Ломит, кусает, колется,
То бультерьером вцепится.
Боль простынёю стелется.
А никуда не денешься.

ДОВЕРЧИВ  Я, КАК  ВСЕ  ПОЭТЫ

Доверчив я, как все поэты,
Особенно на ласки дам.
Я пил вино то с той, то с этой
С любовью женской пополам.

На юг все птицы улетели.
Полёт их наблюдать любил.
Бывало из чужой постели
Неделями не выходил.

Я был в ударе, был неистов,
Синела за окошком даль
Объятья жаркие, как выстрел.
В глазах усталость и печаль.

Наврядли с этой свыкнусь ролью,
Я не сумел найти предлог.
Хотелось вырваться на волю,
Но дамам отказать не мог.

Ведь  в них черпал я  вдохновенье
Для слишком откровенных строк.
И каждое стихотворенье,
Ка ночи чувственной итог,

НЕ  ТОТ  Я  ВЫТЯНУЛ  БИЛЕТ

Не тот я вытянул билет,
Не та досталась роль.
И жизни нет, и смерти нет,
А есть сплошная боль

Как цепью, скованный лежу.
Такая боль  в душе.
Я лишь на потолок гляжу,
Не повернуться мне.

А за окном пушистый снег,
И скоро Новый год.
А в комнате потушен свет
И не готов пирог.

Как встретишь праздник, говорят,
Так год и проведёшь
Я верить не хочу в обряд –
Всё в  нашей жизни ложь.

Вот отп3устила на чуть-чуть
Боль в  области спины.
Она переместилась в грудь,
И мечется в груди.

Пожаром лезет к голове,
Чтоб высушить мозги
Лишь на мгновенье легче мне.
Не вижу я ни зги.

Кроваво-чёрное пятно
Сплошною полосой.
Я был на дне, я видел дно.
Но всё ж я не герой.

Себя геройством изнурять
Желанья нет и сил.
Вернулась в  спину боль опять,
А я ведь не просил.

Лежу в постели никакой,
Ни встать мне и не сесть.
Забытый собственной судьбой.
«Даждь, Господи мне днесь».

Я  НЕ  НАРУШИЛ  ГАРМОНИЙ  ПРИРОДЫ.

А будет ли сегодня, как вчера,
А завтра, ну хотя бы, как сегодня?
Жизнь, как ополоумевшая сводня,
Чего-то вечно хочет от меня.

Не мальчик я, чтоб верить в волшебство,
Но, к сожаленью, я и не волшебник.
Я лишь учусь. Освоенный учебник –
Всего-то есть природы естество.

Гармоний я её не нарушал
Намеренно, хоть что-то могут разрушить.
Я не всегда старался многих слушать,
Ведь кто-нибудь когда-то и соврал.

Как муха в грязной паутине бьюсь.
Какой-то важный стимул мной утерян.
Нет ничего: ни за душой, ни цели.
Без цели ничего я не добьюсь

Какая цель? Да выжить, хоть бы как.
Но методов не знаю выживанья.
И с каждым днём скромней мои желанья
Я не умею ничего украсть.

Быть честным даже очень нелегко.
Не выжить, вопреки чужому мненью.
Хоть в петлю лезь, но принимать решенье
По поводу меня, мне суждено.

Начальство есть, командовать, чтоб мной.
Ни разу в отпуск не ходил я летом.
А у меня нет даже пистолета,
Чтобы себя почувствовать собой

ВСЁ  НАОБОРОТ

Люд глупы и слабы.
Люди умны и сильны.
А мужики, как бабы.
Бабы же, как мужики.

Отчего изменилось,
Всё что раньше, кругом?
Что-то не получилось.
Жизнь – сплошной дурдом.

Всё теперь наизнанку,
Даже наперекосяк.
Геи и лесбиянки
Мир переделать хотят.

Было бы что б по-другому,
Бабой, чтоб стал мужик.
Пора  уходить из дому,
Если в природе «бзик».

Женщины водку глушат,
Курят, как мужики
А мужики баклуши
Бьют, будто все дураки

Скажут мне: « Что он мелет,
Лучше о том молчок».
Сидит на печи с Емелей
Иванушка-дурачок.

И думают, как исправить
Хоть что-нибудь для страны,
Забыв, что страною править
Умные люди должны.

ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ  КОД  ВСЕЛЕННОЙ

Слышу Космоса звуки
Не созвездий – планет.
Только врядли науки
Фокусируют свет.

Но в космических знаньях
Бесконечность судьбы.
Если есть расстоянья,
Не хватает любви.

Между жизнью и смертью
Расстояния нет.
Среди множества версий
Предпочтительней свет

У Вселенной, поверьте,
Исключительный код.
Нет движения к  смерти,
Есть движенье вперёд.

Открываются  дали.
У звезды мы в долгу.
Жизнь течёт по спирали,
Изменяя судьбу.

Мы живём средь инверсий
Звёзд, созвездий, планет
Нет движения к смерти
Есть космический свет

Зажигаются звёзды
Для кого? Для чего?

Открываем окно.

УНЫНИЕ  ОТ  ОДИНОЧЕСТВА

Перетекают молекулы счастья,
Как сквозь настроенный гетеродин.
Каждый счастлив бывает отчасти,
Потому что всегда один.

Но, как сетка дождя, флюиды,
Источаемые другим.
Только копятся в сердце обиды,
Предпочитая свои чужим.

Словно кванты корпускул света,
Преломляется мир во мне.
Ничего хорошего нету
Ни на небе, ни на земле.

Этот грех называют уныньем.
Нужно только верить и ждать,
Тогда чувства в душе не остынут
Мир прекрасным станет опять

За других людей будет больно.
За других – уже не за себя.
Но нельзя оставаться довольным,
Когда бедствует наша земля.

Если беды чужие, как кварки,
Но не звёздные, а души.
Мы  на письма не клеим марки.
Не дойдут они без любви.

Перемелется всё – мука будет.
И развеются  беды, как дым.
Пусть меня никто не осудит,
И не будет он также судим.

Разрывается ми на части.
Есть края, но нет середин.
Перетекают молекулы счастья
В никуда. Я всё время один.

МЫ  ИГРАЕМ  В  ЧУЖУЮ  ИГРУ

Жизнь –подобье порочного круга.
Мы играем в чужую игру.
Погрузившись в проблемы друг друга.
Невозможно понять что к чему.

Каждый сам пусть в себе разберётся,
Если только себя он поймёт.
Жить спешим, потому что неймётся.
Поступаем же наоборот.

Огорчают нас всех пораженья
А побед долго нету как раз.
Очень трудно даются решенья.
Но никто их не примет за нас.

Я гляжу на зажжённые свечи.
До огарка свеча догорит.
Тот, кто понял, тому  уже легче.
Кто не понял, ещё предстоит.

НЕ  ГОТОВЫ  К  ДИАЛОГУ

Три измерения пространства,
Но для физических лишь тел
В астральном мире нет шаманства,
А измереньям есть предел.

Но их число соизмеримо
С количеством на небе звёзд.
Космическая пантомима,
Как межпланетный симбиоз.

Планеты – тоже организмы
И это не перебороть.
Природные же катаклизмы,
Возможно это кровь и плоть.

Звук скрипки – скрытое желанье,
Невоплощённое в любовь.
И существует мир на грани
Эмоций, чувств, но также слов.

Пускай не высказано слово,
Но мысль оставляет след.
А мы ещё не все готовы
Понять движение планет.

И не готовы к диалогу
С какой-то дальнею звездой.
Чтоб их понять, стремитесь к Богу.
И обретёте в Нём покой.

ЦЕНА  СОЗНАНЬЯ

Живого Знания зачатки—               
Эзотерический портал.
Быть сотворцом вселенский кладки,
Быть вместе с Богом означал.

Без озарений нет сознанья.
По оболочке проходя,
Становятся познаньем знанья,
В себе эклектику храня.

Хоть истина есть Бог и в Боге,
Её нам видеть не дано.
Любовь – энергия, Дорога
Ведёт к добру, но через зло.

Печаль есть воссоединенье
Со скорбью лучших из миров.
Не кровь пульсирует, а время.
Не каждый к этому готов.

Но личность каждого – Источник
Вселенной. Хатха и Амон,
Хоть не имеют червоточин
Зловещей тайной наделён.

Да будут те благословенны,
Кто пыль язычества отряс.
Цена сознанья – миг Вселенной,
Что сердце каждого потряс.

И каждый для себя планета,
Когда не ведает тревог
Всё в мире состоит из света.
А свет для каждого есть Бог

ПОСЛЕДНЯЯ  ПЕЧАТЬ  ГЕДДОНА

В самоафинной гиперсфере
Апостол снял одну печать.
И заклинанья в тропосфере
Уже услышаны опять.

Не повредите лишь елея.
В нём освящение Земли.
И встанут души убиенных.
Ты перед Космосом замри.

Но только не теряй надежды
Перед престолом  всех царей.
Оденься в белые одежды.
Прольётся на тебя елей.

И в руки пальмовые ветви,
Как мира знак, себе возьми.
И насладись безмолвьем Этны,
Как благодарностью Земли.

Когда же снимут все печати,
А их не более, чем семь.
Коснётся Божьей благодати
И станет всем, кто был ничем.

По воле истинного Бога,
Подобно утренней звезде.
Трудна так к Господу дорога,
Но Он, практически, везде.

СОГЛАСНО  КАЛЕНДАРЮ МАЙЯ

Мир между альфой и омегой,
Между началом и концом
В Апокалипсисе нет «эго»,
Зато в нём то, чего не ждём.

Мы вне во времени пространства,
А, может быть, наоборот.
Живём на грани окаянства,
Но жизнь нас в оборот берёт.

В континууме есть каверны,
А из коллапса не уйдёшь.
Духовность разрушает скверна
И пропадёшь в ней ни за грош.

В полиструктивной пиплефазе,
Что превращается в кольцо,
Пространство наше, хоть и кладезь
Наук, но не сыскать концов.

Мы все попали в хронояму
Внегалактических структур.
Пронзает нашу Землю прана
Ортогональных амплитуд.

Мы – Патмос, или всё же Феникс
Живём как птица Алконост.
Но абсолютно рвётся мениск.
Почти на градус был смещён.

Идёт подвижка по «икс – игрек»,
Но не смещается по «зет».
Галактики сгорают в тигле
Вселенной или всё же нет?

Перерожденье Солуара,
Есть жертва, что принесена.
Но во Вселенной в кулуарах
Уже не числится она.

В полураспаде трансмутаций
Всех галактических структур.
Проходят тысячи стагнаций
Без когерентных корректур

Двойной  полипептидной цели,
Как синтез и телекинез
А всадники в астральном теле
Инициируют генез.

Но время подошло к началу
Балластом ставшего конца.
Куда Галактика пропала
С экрана Внешнего Кольца?

ПОЭТЫ  И  ПРОРОКИ

Поэты грядущего тени
Отбрасывают сейчас.
Пророчества, как песнопенья.
Поэты, как маги, средь нас.

Поэты безумий итоги
Подводят ещё до того,
Как гнев Вездесущего Бога
Обрушится вдруг на него.

Поэты-пророки не ново.
У тех, и у тех – Божий Дар.
Господне Великое Слово
Несут. Им не страшен Тартар.

Поэт, мудрость Божью несущий,
Оправдывать должен дары.
Поэты, хоть не вездесущи,
Пронзают Вселенной миры.

И  В  НАУКЕ  НУЖНЫ  ПОЭТЫ

В стандартной ДНК- спирали
Полипептидных трансмутаций
Концепции универсальны,
Как метафизика абстракций.

У бесконечности есть время
Для света и преодолений.
Но всех тысячелетий бремя
Не осознает даже гений.

Мутируют в пространстве звёзды
У человеческих сознаний.
Мы осознали слишком поздно
Несовершенство наших знаний.

Бессмысленность всегда  астральна,
Поскольку изменился смысл.
В пространстве псевдо-виртуальном
Не расшифруем кода  чисел.

Мир закодирован беззвучно,
Не может, стало быть, озвучен
Имея лишь подход научный,
Бессмысленно смысл улетучен.

Законы изучили Ома,
Преодолели расстоянья.
Увы, на уровне генома
Остановились наши знанья.

В научном мире много фальши
Вот мы  и опустили руки,
Но, чтобы продвигаться дальше,
Нужны метафоры науке.

Пока не все мы мракобесы,
Но ведь ещё и не профеты.
И я скажу вам честь по чести,
Что для наук нужны поэты.

МОЛЧАНИЕ – БЕСЕДА  МУЖЧИН

Каких только нет ухищрений у зла.
Но мы друг без друга – сироты.
Пусть сбудутся  пепел, зола и земля.
И пусть потеряем мы что-то.

Но что-то останется. Это беречь
В сердцах мы должны постоянно
Всегда ли желание выразит речь
И слово всегда ли желанно?

Мы встретимся, снова с тобой помолчим,
Очистив сердца от печали.
Молчание – это беседа мужчин.
От слов уж давно мы устали.

ВОДКА – ЯД

Рано утром, на рассвете,
Когда спят в кроватках дети,
Собралась толпа большая,
Как на праздник Первомая.

Двое дядей водку пьют.
Водку пьют? А где дают?
Растянулась, как резина
Та толпа у магазина.

Говорят, закон суров:
«Лишь с одиннадцти часов».
Но стяжателей семейка
Даже  здесь найдёт лазейку

И идёт торговля бойко:
« Эй, налей стаканчик горькой»
Здесь не озеро Розлив,
А лишь водка на разлив.

Что же за напиток водка,
Что меняет вдруг походку?

Почему глаза краснеют,
Прямо как у кролика
И спелее вишни  рдеет
Нос у алкоголика?

Да , напиток сей опасный.
И недаром, красит в красный
Цвет предупреждающий,
Выпить всех желающих.

Если выпьешь ты стакан,
Чувствуешь, что великан.
Два стакана – уж не в меру
И руками ловишь стену

Ну а две бутылки водки
Так обратно льются с глотки.
Водка – яд, но также пища
Для людей духовно нищих.

НЕ  ТОРОПИСЬ  ПОЭТ

Не все стихи легко даются  мне.
Не все их я пишу единым махом.
То мчусь по строчкам, словно на коне,
А то ползу совсем, как черепаха.

В поэзии я познаю весь мир.
И рифмы разворачиваю в сточки.
Не хвастайся, поэт, ещё не пир.
Ещё придётся проползти по кочкам.

У алой розы острые шипы,
А у поэзии они ещё острее.
Посторонись поэт, не лезь в верхи.
Свернуть в падение недолго шею.

Но я упрям, как гунн, как гордый скиф.
Взвалив поэзии своей на плечи бремя
На пьедестал поставлю я свой стих.
Мы хлеб едим, работая на время.

СТАРЫЙ  УЧИТЕЛЬ

Дождик краплет, рассыпаясь
На дождинки мелко-мелко
Солнце скрылось, засыпает
Вся деревня. Лишь за стенкой

Слышно, как сверчок не спит.
Всё скрипит неугомонный.
Предвещает этот скрип
Изменение погоды.

Да лучина тусклым светом
Тлеет, искры рассыпая.
Да в трубе холодной ветер
Воет, скуку  нагоняя.

Вся деревня засыпает,
Но не спит один лишь житель.
То тетради проверяет
Старый и седой учитель.

Проверять тетради кончит.
Сядет, словно бы в забытьи
И холодной тёмной ночью
Будет вспоминать о жизни.

И пройдут воспоминанья
Перед ним, как по дороге:
Радость, горе и страданья,
Счастья миг и час тревоги.

Мудрость жизни, что познал он,
Раздаёт так щедро детям.
Чтобы горестей не знали,
Жили счастливо на свете.

АЛИМЕНТЫ

Если жить с женой не хочешь,
Честь семьи своей порочишь
То обязан непременно
По законам современным
Алименты заплатить,
Чтобы мог семью кормить.

Некто Ванечка Охоткин,
Пребольшой любитель водки,
Почитатель жён чужих
Бросил вдруг детей своих
Юную жену и тёщу
И, как будто бы нарочно
На курорты укатил,
Где вовсю гулял, кутил

 С ним чужие были жёны.
Покупал он им капроны.
И пока рубли водились,
Ели, пили веселились
Деньги кончились и вот –
Жизнь увы, уж не курорт

И за лёгкою наживой
Укатил на Север он.
Заимел жену с квартирой.
Вдруг приносит почтальон
Не письмо, не телеграмму,
А повестку из суда.
Где напомнили Ивану,
Что жива его семья.

И взыскали по закону
Алименты за три года
И теперь из года в год
Ползарплаты отдаёт.
Деньги платит не в охотку –
«Лучше б тратил их на водку
Или просто клал в карман», –
Рассуждал беглец Иван.

Новую жену бросает
И внезапно уезжает,
Позабывши, сообщить,
Где намерен дальше жить.
Север вреден, как недуг.
Наш герой махнул на юг.

Он не стар ещё годами.
Как-то льстивыми речами
Он вступает в новый брак.
Видно, парень не дурак.
От закона без оглядки
Мчится в новые края.
Он с семьёй играет в прятки,
Но нашла его семья.

Чтоб не бегал без предела.
Суд вмешался в это дело.
И теперь Охоткин Ваня
Всю зарплату отдаёт.
Не курортную жизнь тянет –
По закону жизнь идёт.

Вот так иной такой Иван
Свободы ищет без предела.
Семью сменив на ресторан,
Он хочет лёгкого удела.
Но и находит сей беглец
Достойный для себя конец.
Всегда водилось испокон,
Что охраняет нас закон.

ПРОТИВ  ПРЯМОЙ  ЛИНИИ

Прямая линия безбожна.
Имеет солнце форму круга.
Прямая линия возможна,
Как исключение испуга

Мир развивался по спирали
Под ярким куполом небес.
Мы всё, что можно, округляли.
Прямая линия – порез.

Оазис – круг, а не прямая.
Прямая – это горизонт,
Как меч безумца-самурая.
Земля – венецианский зонт.

Округлости приятней взгляду,
Чем просто острые углы.
Мы куполу над нами рады.
А свет сияющей звезды

Мифологически рассеян.
Я сам сегодня, как лапиф.
С прямою я самонадеян,
А по спирали, словно миф.

Поэзия мифологична
И нету в ней прямых углов
Метафора рождает личность,
И в ней округлость внешних слов.

Катаются шары, как звуки,
А, может быть наоборот.
Идём мы впереди науки
И Космос переходим вброд.

Не по прямой, а по зигзагам
Словесных молний в тишине.
Отведали мы звёздной браги.
Луна к Луне, звезда к звезде.

О, как мне ненавистны ромбы,
Прямоугольники, кубы.
Люблю я круглые апломбы
И полузатяжные сны.

И первозданный Хаос рая,
Где сплошь окружности манят.
Остроконечная прямая
Пронзая, мир уводит в ад.

ЧЕЛОВЕК – ВМЕСТИЛИЩЕ  ПОРОКА

Ведь никто, мне в том поверьте,
Своего не знает срока.
Человек – добыча смерти
И вместилище порока.

Зависть, суета и дрязги,
И сокрытые интриги
Под благочестивой маской
Непрощённые обиды.

Человек по сути  беден
Духом, и в делах ничтожен.
Он болезнями изъеден
И пороком  уничтожен.

Полон сам несовершенства,
В нём бытует «аморалка».
За иллюзию блаженства
Ничего ему не жалко.

Он живёт без осознанья
Бренности всего земного.
В разрушеньях – созиданье.
Разрушает даже словом.

А сомненье и смущенье –
Страх пред будущим. Всё злое,
Как само уничтоженье
В  ощущеньях непокоя.

Все погрязли в эгоизме,
Но с мечтою о награде.
В глупой сутолоке жизни
Кто сумел, на нижних гадит.

Даже те, кто неофиты,
Могут мир легко разрушить.
Человечьи паразиты
Вместе с телом съели душу.

В сердце каждого таится
И съедает понемногу
Ржа. Да что ж это творится
В людях тех кто верит в Бога?

У не верящих тем паче,
Ведь не зря душа – потёмки.
Тех, кто верил лишь в удачу,
Проклянут потом потомки.

Нет надежд на Божью милость.
Кровь гнилая перебродит.
Что должно быть, то случилось.
За добычей смерть приходит.

НЕ  СПЕШИ,  НО ВСЁ  УСПЕЙ

Вся наша жизнь есть череда событий,
А вовсе не число прожиты дней.
Живём мы без подсказок и наитий.
Есть принцип: не спеши, но всё успей.

Любая мысль, пока в себе, интимна.
Но крайности коснутся середин.
Добро и зло! Мы делим примитивно
Весь сущий мир, забыв, что он един.

Мы неразрывно связаны друг с другом:
Природа, человечество, зверьё.
Погибнет кто-то – остальным всем туго,
Но всех причин не ведаем ещё.

В земной природе все мы равноправны:
Былинка, камень, птица, человек.
Как жаль, что не умеем мыслить здраво,
А на дворе давно двадцатый век.

Век скоростей и ядерных энергий,
Век катаклизмов и метаморфоз.
Но люди стали примитивней древних.
Клей нюхают они и дихлофос.

А раньше обожали нюхать розы,
Струящие прекрасный аромат.
Но даже в речи их метаморфозы –
От слов красивых перешли на мат.

И даже в песнях стало больше мата,
Ведь всё творим, что сами захотим.
Вы  скажете: «Природа виновата».
А, может, необузданный интим?

Ведь раньше были и любовь, и вздохи,
И даже пенье соловья окрест.
Зато сейчас, как веянье эпохи,
Любовь нам заменяют мат и секс.

Ещё наркотик, алкоголь, тусовка,
Вонзающийся в уши псевдо-рок.
Последняя в природе  рокировка:
Жил человек, но выдержать не смог.

Я  ИСЧЕЗ  НЕВИДИМЫМ  ФЛЮИДОМ

Я – ничто: слепой, убогий атом,
Лишь песчинка в мире бытия.
Ни один паталогоанатом
В этом теле не найдёт меня.

Я исчез невидимым флюидом.
Испарился,, как духи «Коти».
Затерялся я в созвездье Рыбы,
Став пылинкой Млечного Пути.


Тело – прах, костюм и оболочка,
Горсть земли, что обратилась в тлен.
Но душа – божественная точка
И веществ не нужен ей обмен.

Для Земли наступит время казни:
Океаны и моря иссушит зной.
Суть не в ДНК и протоплазме.
Суть  совсем в субстанции иной.

В Космосе я атом лишь убогий,
Что лишён возможности дышать,
Огонёк свечи, зажжённый Богом.
Я – не тело, я –одна душа.

В  ПОСЛЕДНИЙ  ПУТЬ

Зачем ушла из жизни ты?
Зачем покинула ты нас?
В тебе не чаяли души.
Но с нами нет тебя сейчас.

Мы плачем все, что рано так
Ушла от нас ты в мир иной.
Шершаво сердце, как наждак.
Нам – скорбь, тебе одной – покой.

Лежишь, красивая, в  цветах.
Как жаль, что их не видишь ты.
А мы все рядышком в слезах.
И слёзы падают в  цветы.

В последний путь твои друзья
Тебя собрались проводить.
Ты беспримерно молода
Тебе ещё бы жить и жить.

Но жребий твой определён.
Мы помним все твои черты.
Земная жизнь – это сон.
Зачем покинула нас ты?

НЕХОРОШИЙ  СОН

Я чувствовал флюиды смерти.
Они витали в облаках.
И перед ней, вы мне поверьте,
Как все испытываю, страх.

Она вот-вот придёт, я знаю:
За мной, иль кем-нибудь ещё.
Её  дыханье ощущаю
Как будто сел кто на плечо.

Всё тело у меня свинцово.
Ни слова не могу сказать.
Как будто тело всё в оковах,
Но всё ещё могу дышать.

Сплю и не сплю. Невероятны
Виденья  тягостных картин.
Но всё отчётливее пятна –
Одни края без середин.

Предчувствия не обманули.
Как будто в сумраке душа.
Мне гроб приснился, нож и пуля
В гробу племянница моя.

Она лежит, светла, красива.
Вокруг неё кругом цветы.
И ангел в белом, сморит льстиво
И свет прозрачный с высоты.

И музыка печально льётся,
Как будто прямо из небес.
Глумливо на плеч смеётся
Не ангел, а лукавый бес.

РИФМУЮ  ВСЁ  ПОДРЯД

Как гонг из бронзы или меди
Звучат слова и так легки.
Рифмую всё подряд, чем бредил,
А получаются  стихи.

В них благозвучие хорала
Благословляющих Небес.
Рука Господня направляла,
А не лукавый, подлый бес.

Меняю дактиль на анапест,
Ямб пятистопный на хорей.
Гекзаметром рождён  акафист,
А амфибрахий, как елей.

Так мягко льётся и текуче,
Как в звонком ручейке вода,
Как дождик, хлынувший из тучи.
Слова ж легки, как облака.

Переставлял с концом начало.
В прах рифмы разбивал свои.
Но слово всё равно звучало,
Как золотистое «Аи».

Не задушить мой стих свободный
Пусть иногда  в нём рифмы нет.
Звучит верлибр благородный,
Как льющийся, прозрачный свет.

Не автор я стихотворений.
Сам разве написать бы, смог?
Небесный автор— высший гений.
Ведь мне стихи диктует Бог.

ОЧАРОВАНЬЕ  ТИШИНЫ

Очарованье тишины –
Что есть заманчивей в природе?
Но даже высшие умы
Не могут знать про тайны Бога.

Сквозь полудрёму тишина,
Как будто умиротворяет.
Но в том ошибка, что она
Как раз-то полной не бывает.

Не уловить молекул шум,
Их хаотичное движенье.
Не может человечий ум
Услышать скрежет сопряженья.

Природа вечна и жива
В субстанциях иного мира.
И в каждом атоме сполна
Таится жизненная сила.

Ведь каждый атом – это мир,
Судьбу таящий и бессмертье.
Но даже в тишине эфир
Гремит, как Космос в круговерти.

Умейте слушать тишину.
В ней шорох, как раскаты грома.
Кто может распознать борьбу
В гармонии? А визг гормонов

Услышит кто? А ток крови?
А в дереве сокоброженье?
А трепетный флюид любви?
Ведь даже в тишине движенье.

Очарованье тишины!
Что есть заманчивей в природе?.
Но слушать мы её должны
Душой, благословенной Богом.

О  ДЕНЬГАХ (В шутку и всерьёз)

Мысли о деньгах бывают вначале:
Деньги, как  в юности честь, сбереги.
Красный червонец – эмблема печали.
Доллар зелёный – эмблема любви.

Рубль деревянный на гривну похожий
В том, что ещё не волюта пока.
Ну а на «зайцах» звериные рожи.
Проголосуйте же за «медведя».

В Латвии – латы. А в Грузии – грузы?
Как же грузинам их деньги назвать.
Нету Советского больше Союза.
Пофиг рубли, будем доллары брать.

Если совру, то пускай хоть повесят.
Но научите, как деньги копить.
Пенсия матери – долларов десять.
 Штатах на них даже дня не прожить

ИЗ  ЖИЗНИ  БОМЖУЮЩИХ

Вокруг утраченного рая
Брожу потерянный и нищий.
Работы нет, к тому ж не знаю,
Как мне добыть немного пищи.

Я жажду утолил из речки
Водой прозрачной. Но вонючей,
А закусить мне воду нечем.
Ещё не подвернулся случай

Придётся видно попоститься,
Пока умру голодной смертью.
От голода башка кружится.
Смерть – избавление, поверьте.

Я жертва жутких обстоятельств.
И сколько вынес я страданий.
Свободен я от обязательств.
И нету никаких желаний.

Хотя  я к голоду привыкший –
Не ем двенадцатые сутки,
Но надо мной, как куст поникшим
Смеются только проститутки.

Да что с них взять? Они же бабы
И липнут, словно изолента.
Им скучно, вот и ржут похабно,
Пока найдут себе клиента.

ПИР  ГОРОЙ

Пир горой: ананасы и рябчики,
На серебряном блюде шашлык.
За столом уже слышно похабщину –
Коньячок развязал всем язык.

Разговоры не то, чтобы пьяные –
Лишь над речью утерян контроль.
Просто лица сидящих румяные.
В цвет такой красит их алкоголь.

Что там ели к чему мне рассказывать.
Не сидел я за этим столом.
Люди могут и кушать, и «смазывать»
И, как выпьют болтать языком.

В  РАЮ  НЕТ  ТЯЖКОГО  ТРУДА

Меня влечёт моя судьба
В тот мир, который обозначен
На карте Бога, и, где я
Себе подобным равнозначен.

В раю нет тяжкого труда.
Не упрекнут, что бью баклуши.
Ведь, если уж попал туда
То отдых заслужили души.

Измученного тела плен
Покину, жалкий и негодный.
Давно пора мне встать с колен.
Подобно ангелам свободным

В чертогах Бога воспарить
И видеть, как Он миром правит
Но право надо заслужить,
Чтобы молитвой Бога славить.

ДУРАК – ЭТО  НЕ  ОСКОРБЛЕНИЕ

Всего лишь мгновение длится сомненье.
Но только живём мы все, как дураки.
Дурак – это даже и не оскорбленье,
А лишь состоянье похмельной души.

Ведь, если душа в состоянье покоя,
То даже бороться не хватит её сил.
Гипотетически верит в плохое
И все ощущенья в преддверье мочи.

Ведь всякий, кто борется, вовсе не глупый.
Не все, правда, в этом убеждены.
Но есть основанья считать себя  трупом,
Кто выбрал девизом отказ от борьбы.

Но кто-то с трибуны народ успокоил,
С три короба всякого наобещав
Но верить мы можем лишь только в плохое,
От лжи непомерной безмерно устав.

Дурак – это даже и не оскорбленье,
А лишь состоянье похмельной души.
Всего лишь мгновение длится сомненье.
Но только живём мы все, как дураки.

ОПЯТЬ МНЕ  ХОЧЕТСЯ В ПАРИЖ

Как мне хочется в этот город,
Где желание капает с крыш.
Он, хоть стар, но он вечно молод.
Называется город – Париж.

На Монмартре свои улыбки
Парижанки дарили мне.
Воспоминания слишком зыбки.
Я Париж видел лишь во сне.

Жаль, что я никогда в нём не был,
Но надеюсь ещё побывать.
Голубое парижское небо
С башни Эйфеля увидать.

Погулять на Полях Елисейских
«У Максима» вдвоём посидеть.
Надо мною прошу, не смейся,
Но в Париже я не был ведь

Вот уже наступила зрелость
О желаньях своих молчу.
Как в Париж мне вчера хотелось,
Но сегодня не меньше хочу.

ВСЕ  РАВНЫ  ПЕРЕД  ВСЕВЫШНИМ

Наступит время – всяк поймёт
Своей спесивой рожей,
Понятья: люди и народ
В стране – одно и тоже.

И жалкий раб, и господин,
И бедный, и богатый.
Уж коль язык у них един,
Равны дворцы и хаты.

Не остановит время бег.
Для Господа дороже
Любой, кто истребил свой грех,
Без рас и цвета кожи.

И всемогущественный царь
В своём убранстве пышном
И неотёсанный дикарь
Ровны перед Всевышним.

СОШЕСТВИЕ  В  АД – ПРОДОЛЖЕНИЕ    «РАЯ»

Реальная жизнь страшней, чем наркотик,
Хотя в ощущениях полный отпад.
Забить косячок можно в доме напротив,
Но «ширево»  там не дают напрокат

Не сильно, но всё же «вставляют»  «колёса»,
Особенно, если запить коньяком.
Сперва ощущение поиска «позы».
А воздух сгущается  в комья потом.

Хоть в игры подобные я не играю,
Но тело вместилище бед и скорбей.
Сошествие в ал – продолжение « рая»,
А также игра всевозможных теней.

Но каждая тень – порождение света.
Что было – через мгновение нет
Ведь даже в поэзии ценно не это.
Она самоценна. И каждый поэт

Её представляет чуть-чуть по-другому.
Один – в виде тысяч распущенных роз.
Другой – в виде клада, открытого гному,
А третий – как будто по шкуре мороз.

Поэзия очень похожа на «глюки»,
Не вся,  а её наилучшая часть.
В искусстве – фантазия, но не наука.
Но есть и у воображения власть.

Как будто бы в мире безмозглых животных:
Глистов инфантильных и бледных червей.
Не всё так прекрасно, и в горле щекотно
И рушится в мире  всё, кроме цепей.

Ломается небо, а за горизонтом
Всё кажется плоски, как телеэкран.
Но дозу не взял – начинается « ломка»,
А тело, как будто попало под танк.

И стал горизонт непонятной болезнью.
Расширился мир, хоть и сужен зрачок.
И жизнь, фактически, уж бесполезна,
Но может на время спасти «косячок».

МЫ  ПИЛИ  С  ДРУГОМ  В  ГАРАЖЕ

Так неспокойно на душе.
Башка моя пуста.
Мы пили с другом в гараже
С утра и допоздна.

Дул ветер, кажется мистраль.
Я пил «Наполеон»,
Затем текилу и « Мескаль»,
А после пил «Бурбон».

На «закусь» были огурцы,
Банан, зелёный лук.
Надрались мы, как подлецы,
Особенно, мой друг

Лежал он пьяный в неглиже,
Во рту торчал банан.
Пытался доказать он мне,
Что вовсе был не пьян

Что пьяный только я один,
В стакан, совсем чуть-чуть.
А он лёг отдохнуть.
И я налил ему бензин


Он дожевал банан, потом
Бензину внутрь принял.
Бензин заел он огурцом.
И тут же замолчал.

Хотел плеснуть в стакан ещё
«Крутую благодать».
Но стало нам нехорошо.
Мы выползли рыгать.

Рыгали где-то с полчаса,
Хоть я не засекал.
Ручьём блевотина текла,
Похожая на кол.

Друг оказался не герой,
И я – не молодец.
С тех пор я к другу ни ногой
И выпивке конец.

На алкоголь теперь смотрю,
Как будто на врага
И больше ничего не пью,
Лишь кофе иногда.

ЖИТЬ НЕ УМЕЮ  НА  ХАЛЯВУ

Не дай Господь, мне жизнь приснится.
Уж лучше просто удавиться,
Иль уколоться и забыться.
А, может, до смерти напиться?

Жить на «халяву» или  «шару»
Я не умею, хоть не старый.
Чем жизнь, нет  страшней кошмара
Похожа жизнь на Божью. кару

Не быть земле цветущим садом.
Жизнь врядли для меня отрада.
Пугать меня ничем не надо.
Жизнь на  Земле страшнее ада

МОЯ БОЛЕЗНЬ – МОЯ  ТЮРЬМА

Моя болезнь – моя тюрьма,
Но только без охранника.
Моя тюрьма внутри меня,
Как деньги для карманника.

Заложник собственной судьбы,
Я жизнь считаю «лажею».
Я – каторжник своей тюрьмы.
Я умираю заживо.

Моя болезнь – моя тюрьма
И я не жду амнистии.
Прервётся в муках жизнь моя,
Так лучше хоть от выстрела.

Устал так жить я больше, нет
В ней смысла понимания.
А лучше б умереть во сне –
Вот мой предел желания.

Я  ОЩУЩАЮ  МИР  ВОКРУГ

Я выдохся. Отрёкся от всего:
От жизни, от мечты, и от желаний
Меня ни капли не бодрит вино,
И ни одна из женщин не обманет.

Не замечаю я земных красот,
Как впрочем, также и красот небесных.
Я, словно  с корнем вырванный осот.
Я слог, который выбросили с песни.

Я к обаянью женщин глух и слеп.
Мне зов природы чужд, как понаслышке.
Я ощущаю мир вокруг, как склеп,
Людишки беспардонны, как мартышки.

В меня живого не долить огня.
На черепки свою разбил я кружку.
Могильный камень станет для меня,
Единственной приемлемой подушкой.

Я чужд страстей, но раздирает боль
На части нечувствительное тело.
Я не актёр, но нынешняя роль
Последней будет в жизни беспределом.

И, как сказал покойник мне  один,
Что был моей судьбою озабочен.
У жизни не бывает середин.
И умирать придётся  у  обочин.

МОИ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ

Мои двадцать давно позади
И они никогда не вернуться
Не вернуть ощущений любви
И желанья любимой коснуться.

Просто так: без обетов и слов,
Потому что легло настроенье
Безо всякой мечты про любовь.
Мимоходом, но по вдохновенью.

Чтоб назавтра о всём позабыть,
Словно не было этих событий
Не вернуть двадцать лет, когда жить
И здоровья хватает и прыти.

Не обязан никто никому,
Добродушный, весёлый и потный
Можешь даже повыть на Луну.
Не с тоски, а скорей беззаботный.

Всё равно будешь, где ночевать.
Спать ночами приходится меньше.
Ну, а если ругается мать –
Тогда дома один и без женщин.

ИЗ  ПАМЯТИ  УХОДИТ  ВСЁ  ПОДРЯД

Из памяти уходят даты, числа.
Из памяти уходит всё подряд.
Я забываю собственные мысл0и.
Они мне тоже не принадлежат

Не помню дату своего рожденья,
Ни месяц, ни число, ни даже год.
Ни одного не помню выраженья
Из книг, что прочитал. Вот не везёт.

Пока ещё нет полного склероза
Ещё ведь помню, как меня зовут.
Пишу стихи, но не умею прозу.
И не надеюсь, что меня поймут.

Читаю сам себя и забываю.
Неужто я всё это написал?
Что будет с моей памятью не знаю,
Ведь раньше ничего не забывал.

Читал с листа  и помнил всё до строчки,
Хоть раньше я курил и пил вино.
Сейчас одни разрозненные строчки,
А в целом что-то память не того.

ПРИСНИЛОСЬ. НАДО  ЖЕ

Бросая вызов повседневности,
Зов ощущаю пустоты.
Нет в сердце ни любви, ни ревности,
И нервы все обнажены.

Сплошное к жизни равнодушие.
Всё происходит не со мной
И мир в моей  душе разрушенный
Чужой, бессмысленной войной.

Мне мерзко на душе. На чудо
 Надеюсь всё-таки ещё.
Но Магомет, Христос и Будда
В укор глядят в моё лицо.

Стою один на полустанке.
В спине моей торчат  ножи.
Хочу я выблевать останки
До смерти раненой души.

Блюю слюною вместе с кровью.
В глазах моих какой-то мрак
Закончилось моё здоровье.
Я умираю, как дурак.

Качнулось небо над берёзою,
Вступая в двадцать первый век.
А подо мною ярко-розовый
Подтаявший немного снег.

Сюжет для ролика – «задрипанный».
Вы скажите: «Он, верно, псих»
Но, оглашая, небо хрипами
Задёргался я и затих.

ДУША  РВАНУЛАСЬ  К  СВЕТУ

В душе неприятно и нудно,
Как блеклый след карандаша.
Но всё-таки к свету подспудно
В потёмках рванулась душа

Живу я надеждой и верой.
Нас некому жизни учит.
Но в этой промозглости серой.
От тьмы свет нельзя отличить.

И бродят, как ежик в тумане,
Заблудшие души людей.
Конечно, виновны мы сами
И станем добычей червей.

Мы в прах попадаем из тлена.
И места нам нету нигде.
Бредём в дерьме по колено,
Но по уши будем в дерьме.

ДУША  НЕ  ЖАЖДЕТ  СОСТРАДАНЬЯ

Мечтая часто о житье загробном
Спешим свои мы замолить грехи.
Ведь только смерть бескровная способна
Освободить от плена суеты.

Душа отнюдь не жаждет состраданья
К тому, кому не очень повезло.
Но что-то перепуталось в сознанье:
Своя боль и свершаемое зло.

И вовсе не со зла – от равнодушья
Проходим мимо мы  чужой беды.
А после умираем от удушья.
Нас душит зло, в каком повинны мы.

ЧЕЛОВЕК  СЕРЕДИНЫ

Я человек золотых середин.
Стужу с жарой ненавижу.
Но, чтоб остался на свете один,
Врядли такое предвижу.

Мозг мой на сотни осколков разъят,
Хоть и в коробке единой
Сплю если сам, мои мысли не спят,
Бьются внутри, словно льдины.

Мыслей обломки пытаюсь изъять,
Заново слить воедино.
Чтоб что осталось, успеть записать
И запихнуть в середину.

Мне импонирует замкнутый  круг,
Чтобы зигзагов поменьше.
Я не любитель опасностей  «вдруг»
За исключением женщин.

Я не любитель прямого угла.
Острых краёв избегаю.
Но забываю об этом, когда
Сам я стихи сочиняю.

СЛОМАЛИ  ЛИШЬ  ТЕЛО

Луч света в хрустальной разложенный призме
В зеркальной душе отразился семь раз.
Я – мёртвый цветок на обочине жизни,
Растоптанный, сломанный, брошенный в грязь.

Сломали лишь тело, душа неподвластна
Моя, кроме Бога, уже никому.
Ни судьям земным, даже жреческой касте.
Пред Богом держать мне ответ одному.

Людская пустыня – земная клоака.
Лукавый меня не попутает бес.
Мир грешный – помойка холерных бараков.
А я подчиняюсь лишь волей небес.

ЗА  ВСЁ  ЗАПЛАЧЕНО  НЕРВАМИ

Были в жизни моей наслаждения.
Но ведь после какие волнения.
Я с лихвой заплатил за всё нервами
С молодыми, красивыми стервами.

Не польстился б, коль знал бы заранее,
Что они молодые, да ранние.
Красота была просто ловушкою
Оказались царевны лягушками.

Всё, что раньше казалось мне грёзами,
Обернулось горючими слёзами.
Вспоминать мне былое не хочется.
Научила любовь к одиночеству.

КРИК  ДУШИ  НАРКОМАНА

У меня классическая «ломка».
Белый свет померк в туманной мгле.
В организме явная поломка.
Посидел немного на игле.

Кайф ловил я честно, без обмана,
Кайф, напоминающий экстаз.
Но, кто знал, что стану наркоманом?
Испытал такое в первый раз.

Болью дикой просто огорошен.
Боль мою выламывает грудь.
Может, я не до конца подкошен?
Милый доктор, сделай что-нибудь.

Помоги с недугом мне бороться,
Ведь ещё не старые года.
Брошу пить, курить я, и колоться
Даже не на время – навсегда.

В рот ни капли, ни одной затяжки.
Я от боли, кажется помру.
Доктор,  я клянусь, мне очень тяжко,
Никогда не сяду на иглу.

МОЯ  ДУША,  КАК ПУСТЫРЬ

Душа, как выжженный, заброшенный пустырь,
Где битое стекло, обёртки, чьи-то кости.
Как будто кров до капельки упырь
Всю высосал. Никто не ходит в гости.

В душе темно и пусто, но порой
Я гулкие шаги, как будто слышу.
То жуткий холод, то палящий зной,
 То дождь, как будто протекает крыша.

Нет крыши у души, но, кажется, скребут
Какие-то зачуханные кошки.
В душе я ощущаю дискомфорт и неуют
И пустоту, как будто кем-то брошен.

Душа моя тонка, печальна и  пуста.
Иссохший мозг молитвой лишь наполнен.
Я слышу чистый звук, как  с нотного листа.
Во мне гремит набат забытой колокольни.

 В  МОЕЙ  ДУШЕ  ОГРОМНАЯ  ДЫРА

В моей душе огромная дыра.
Её мне замазать, не заполнить.
Она темна, к тому же холодна.
И я всегда об этом буду помнить

Меня гнетёт холодный, липкий мрак,
Растёкшийся коллоидным раствором.
Сам понимаю: что-то здесь не так.
Но это всё пустые разговоры.

Я главного в себе понять не смог.
И не сумел с собою разобраться.
Но слишком рано подводить итог
Того, что ещё может продолжаться.

Вразброд, сторон не ведая, мечусь.
Шарахаюсь от света и от тени.
Душа моя на привязи. Я рвусь,
В кровь раздирая локти и колени.

А может, где-то можно и в обход?
Зачем же напролом и напрягаться.
Но делаю опять я ложный ход.
Тактически, я должен был остаться.

Я в панике, и я всего боюсь:
Души своей и собственного тела.
Я, словно мухой в паутине бьюсь,
Но выхода не вижу и предела.

Когда ж конец мучениям моим.
Устал я от иллюзий и страданий.
Я, если б мог, рассеялся, как дым,
Навек исчез, и поминай, как звали.

ПСИХУШКА,  КАК ТЮРЬМА

Не все у нас в стране олигофрены,
Но, если шизофреников считать…
Не надо биться головой о стену,
И бисер перед свиньями метать.

Не надо быть таким, перед которым,
Безвинно свою чувствуют вину
Не надо великодержавным вором
Хотя и мелким тоже ни к  чему.

Я знаю, что согнут или задавят
И будешь пусть не псих, та к полупсих.
По крайности сломают и задавят,
Пообещав оставить нас в живых

Психушка, как тюрьма, но о свободе
Мечтают даже те, кто вне тюрьмы.
Считался кто вчера нормальным вроде,
Сегодня – по ту сторону стены.

Но, чтобы в дураках не оставаться,
И не закончить жизнь свою бомжом,
Придётся научиться притворяться
И, кажется, не только дураком.

ВМЕСТО  ШАРИКОВ  КРУТЯТСЯ РОЛИКИ

Откажитесь от формальной логики.
Ненаучный кому нужен спор.
Вместо шариков крутятся  ролики,
Ограничивая кругозор.

Расщепляется будто сознание,
Ощущенье возникнет вины.
И твои предыдущие знания
Никакой не имеют цены.

Мозг твой в прошлом, а может и в будущем.
В настоящем и смысла-то нет.
Но формально: во тьме бушующей,
Хоть какой-то должен быть свет.

Когда шарики сдвинут ролики,
Тормознётся движенье вокруг.
Откажись от формальной логики.
Замкнут этот порочный круг.

РАЗОЧАРОВАНИЕ

Чувствую: уходит безвозвратно
Всё, о чём когда-то я мечтал.
Словно в первый раз я сел за парту
И всё сразу в жизни проиграл.

Жалко мне не денег, ведь достатка
Не имел я в жизни никогда.
Жалко то, что жизнь без остатка
Поглотила, как дракон меня.

Будто вышел ночью в непогоду
Для того, чтоб сгинуть в чёрной мгле.
Жалко мною прожитые годы,
Словно проведённые на дне.

Что с того, что я теперь уж знаю,
Что в плохие жил я времена?
Где-то жизнь прекрасная, другая,
Почему она не для меня?

Почему я обречён на это
Прозябанье в горестной стране?
Для чего родился  я поэтом,
Неужели, чтобы жить в дерьме?

Жил, как жил, фактически, бездумно.
И здоровье всё на нет сошло.
Ни богатым я не стал, ни умным.
Время, чтоб исправить всё, ушло.

Призрак смерти уж за мной маячит,
Хоть ещё не старые года.
Дождь пошёл. Вот даже небо плачет,
Что моя не удалась судьба.

В жизни всё бы сделал по другому,
Если б время прокрутить назад.
Меньше б доверял своим знакомым.
И не верил б больше всеем подряд.

Людям чувство свойственно обмана.
В жизни бренной каждый за себя.
Врядли с неба будет сыпать манна.
Слишком поздно это понял я.

Быть таким доверчивым и честным –
В нищете всё время прозябать.
Как поэт, я кану в неизвестность.
Врядли время повернётся вспять.

Если б не печали и болезни,
Время как-то смог б перетерпеть.
Для себя живу я бесполезно.
Но другим плевать на это ведь.

Всех, кого я знаю лицемерны.
Врут, обман не попытавшись скрыть.
Среди жуткой человечьей скверны
Стоит ли вообще пытаться жить?

ОТ  СЕБЯ  НЕ  СБЕЖИШЬ

Люди сходят с ума,
Но не от одиночества.
Им сбежать от себя
Хоть куда-нибудь хочется.

От себя не сбежишь.
Происходит другое –
Люди ищут, где тишь,
Люди жаждут покоя.

Сам себе господин.
Никому ты  не нужен.
Но когда сам один,
На душе ещё хуже.

НА ДИКОМ  ПЛЯЖЕ

Грязный пляж. Окурки. Море. Лето.
Нет навеса. Солнце, как капкан.
Это не для кисти Тинторетто,
И, похоже, что не Тициан.

Жизнь омерзительная сводня.
Что мы в ней хорошего нашли?
Просто в Евпатории сегодня
К морю искупаться мы пришли.

Кажется вода не слишком грязной,
Хотя всюду мусора полно.
Лишь бы не была она заразной.
Плавает тут всякое дерьмо.

И в прямом, и в переносном смысле.
Удивился б немец иль француз.
Пляж-то дикий, мы уже привыкли
Средь арбузных корок и медуз.

Может быть, кому и неприятно:
Нет навеса, не дадут лежак.
Но зато, фактически, бесплатно,
То есть задарма, з просто так.

СТИХИ  НИ  О ЧЁМ

Обо всём пишу стихотворенья.
Столько тем, что сосчитать не смог.
То ли это в рифму обозренье,
То ли это с рифмами пирог.

Формы все и разные размеры
От касыд и хокку к рубаи.
Взял из математики примеры
И из них я сотворил стихи.

Ни о чём пишу стихотворенья,
Хоть сонет, хоть оду, хоть эклог.
Разбудить моё воображенье,
Если кто и смог, то только Бог.

ГРЕЦИЯ  И  ЭЛЛАДА

Чем Греция отлична от Эллады?
Чем эллин отличается от грека?.
Всё тем же, что и холод от прохлады,
А население от человека.

Эллада – середина Ойкумены.
Элладой воздух Греции насыщен
Коринф, Афины, Спарта и Микены,
А также Кипр, Крит, и что-то свыше.

Эллада – это божества Олимпа,
А Греция – начало православья.
Эллада – плазма, Греция же – лимфа.
Но даже древний дух не чужд тщеславью.

Эллада – это Фидий и Пракситель,
Сократ, Платон, театр Аристофана.
Коринфская колонна и капитель.
В Элладе нет подделок и обмана.

А Греция – сиртаки и маслины,
Вино и рыба, кофе и печенье.
Отели пляжи, яхты и машины,
Для отдыха всё и для развлеченья.

Всех ценностей Эллады не исчислить:
Культурных, исторических, духовных.
Иные категории и мысли,
И мир другой, для нас почти условный.

Эллада – это дух, а не понятье,
Но пропитавшись духом эллинизма.
Езжайте в Грецию. Свои объятья
Она раскроет, как страна туризма.

Акрополь вы увидите в Афинах.
Вам местный гид покажет всё что надо.
Прекрасные древнейшие руины,
Но врядли вы увидите Элладу.

НА  ДОМБАЕ

Скучно греть пузо на модном курорте
Пусть даже самого чистого пляжа.
Если себя не проверил ты в спорте,
То остаются лишь горные кряжи.

Есть за спиною рюкзак, в нём верёвка.
Мышцы буграми вздуваются туго
Самая лучшая в мире страховка –
Верное сердце надёжного друга.


Только вперёд к белоснежным вершинам.
Это внизу в меру знойное лето
В снежных горах познаётся мужчина,
А не в постелях у «дам полусвета».

Жёсткий сухарь с кружкой талого снега –
Пред восхождением скудный наш завтрак.
Нас ожидает,  возможно, победа,
Жаль только, что восхождение завтра.

Это синоптики правят погодой.
Всё Приэльбрусье затянуто в тучи.
Этого дня ждал четыре я года.
Может, вообще не представится случай.

Мы в промежуточном лагере двое:
Я – новичок и со мною инструктор
В связке одной, где безмолвье покоя.
Где-то остался внизу репродуктор.

Снег ослепительно белого цвета,
Жёлтого колера  наша палатка.
Песни вчера ещё все переплеты.
Мы снаряженье проверили кратко.

Я на вершине Как сердце ликует.
Впрочем, пока ещё лишь предвкушенье.
Завтра! А чем, кроме жизни рискую?
Завтра свершится  моё  восхожденье.

РОЖДЕНИЕ  НОВОЙ  ЗВЕЗДЫ

Когда на траверсе Альпака
Всходила новая звезда,
Входящая в кольцо Харнака.
Была сиянием полна

Галактика пирамидальной,
Криптомагической звезды
А Млечный Путь гексоидальный
Пересекал портал судьбы.

Судьба Вселенной не решалась.
Её Господь определил.
Но звёзды в Космосе ветшали
И в бездну падали без сил.

Они уже существовали
Десятки миллионов лет.
Они исчезли, оставляя
Законсервированный свет.

Но звёзды новые рождались,
Сияя ярче прежних звёзд.
И судьбы их переплетались,
Но Космос впал в анабиоз.

Мечтой Божественного плана
Он был из Хаоса рождён.
Сияли звёзды амальгамой,
И весь светился небосклон.

КУДА  ДЕВАЛОСЬ  ВДОХНОВЕНЬЕ?

Куда девалось вдохновенье?
Стоит некормленым Пегас.
Ни одного стихотворенья
Не написал за целый час.

И Муза – женщина святая
Ушла, хоть я её люблю.
А ведь жила не покидая,
Обитель скромную мою.

Вернулась Муза, слава Богу.
Уж полночь. Я ещё не сплю.
Уверен: Небеса помогут.
Хоть стих один, но напишу.

ВРЕМЯ  ЦВЕТЕНИЯ  СЛИВ

Запад тревожен, спокоен Восток.
Я  научился читать между строк.
Я научился и мысль понимать:
«Надо подумать, чем прежде сказать».

Запад не зряч, а  Восток прозорлив.
Время настало цветения слив.
Время принятий решений извне.
Время свершений уже на Земле.

Время Вселенной мы не сберегли.
Хоть бы сберечь ожиданья Земли.
Космос в распаде, В распаде душа.
Воздуха нет и нам нечем дышать.

Глобализирую муки Земли.
Что в мире лучше Господней любви?.
Я уезжаю в Иерусалим,
Чтобы воочью мог встретиться с Ним.

Что скажет мне Всемогущий Господь?
Мудростью Господа мудр Восток.
Кто виноват в том, что Запад ослеп.
Бога в душе им утерян был след.

Запад себя самого пережил
Бог его благословенья лишил.
Запад незряч, но Восток прозорлив.
Время настало цветения слив.

ЧЕСТНЫЙ  ВРОДЕ  ДУРАКА

Жить по совести не надо.
Ни за что платить долги.
Но за труд одна награда –
Меч Дамоклов нищеты.

Нету в честности расчёту.
Честный вроде дурака.
Ну кому теперь охота
Умереть  наверняка?

Даже знания опасны.
Что узнал – о том молчок.
Придержи, пока он красный,
За зубами язычок.

Жизнь паскудна чрезвычайно.
Вот-вот выстрелит ружьё.
Счастья ищешь с дамой в спальне,
Но чужое – не своё.

Заглянув в чужие окна,
Что увидишь кроме тьмы?
Рвутся нервные волокна,
Но увы, не кандалы.

На свободе, но не волен.
Свет – не истина слепцу.
Ну, а если нету воли,
И свобода ни к чему.

По диагнозу Минздрава –
Горе каждому уму.
Я на всё имею право,
Жаль, что только не могу.

Человек стал обезличен,
Если только не  «крутой» .
Нету денег – ограничен
И к тому ж ещё тупой.

Жить по совести не надо.
Не за что платить долги.
Дураку одна отрада:
Рядом – тоже дураки.

МАТОМ  ИЛИ  ЭМАЛЬЮ?

Покрыть, что матом, что эмалью,
Без разницы, как брешь и брошь.
Жизнь изнасиловав печалью,
Стучит в окно тяжёлый дождь.

И всё, как будто бы, как прежде.
Что нового произойдёт ?
И даже, как всегда, надежда
У нас последнею умрёт.

А жизнь будет продолжаться
И с нетерпеньем гнать коня.
И люди новые родятся,
Но слава Богу, без меня.

Мне гнусно, жутко и противно
На свете жить, как я живу.
Но как кусты, вегетативно
Я размножаться  не могу.

Пока не стал дегенератом
Я в этом подлом мире лжи,
Его готов покрыть я матом,
И, не считая этажи.

Ну пусть не матом, хот эмалью.
Мир недостаточно хорош.
Жизнь изнасиловав печалью,
Стучит в окно тяжёлый дождь.

РАЗВЕ  ЭТОГО  Я  ХОТЕЛ?

Всё лучшее в жизни моей уже было,
Жаль только, заметить его не успел
Душа, словно хмурое утро, уныла.
Но разве такого я в жизни хотел?

Во- что-то мне верилось, даже мечталось,
Но всё утекло, словно в речке вода.
На сердце усталость одна и осталась.
А грёзы былого, увы, ерунда.

Рассеялись, будто туман, идеалы.
И нет оптимизма в молекулах строк.
Коль дали, сменил б идеалы на сало
Но хлеба никто не протянет кусок.

Романтика юности – бред лопоухий.
Лапшу мне на уши навесила власть.
А лучшая жизнь –нелепые слухи.
Чем выше  взберёшься, тем легче упасть.

Но также весьма безутешно в канавах
Житьё- бытиё, лишь бы время убить
Наврядли спасает вчерашняя слава.
Когда уж сегодня мне не на что жить.

ПОЧТИ  О  ПОЛИТИКЕ

Когда в штанах у мужика «карибский кризис».
Ему ничто не может уж помочь.
Ни «Йохимбе», ни древний бог Озирис,
Ни сладострастьем дышащая ночь

Пусть даже половым гигантом станешь.
Так это лишь всего на краткий миг.
Как ни хитри, природу  не обманешь,
Когда ты ниже пояса – старик.

Какому ни молись на свете богу.
И сколько денег ни потрать, ни сил.
Тут никакие деньги не помогут,
Когда «карибский кризис» наступил.

СМЕРТЬ  КОЩЕЯ БЕССМЕРТНОГО  или  ТРИУМФ  ИВАНА-ЦАРЕВИЧА

Я одолел тебя, зараза,
Кощей без одного яйца.
Ты был в живых четыре раза,
Но как-то всё не до конца.

Но я сломал, спасибо волку,
Причём, сносив сапог семь пар,
В яйце цыганскую иголку,
Ещё с нашествия татар.

Она томилась там лет триста,
А может даже и пятьсот.
Я был не зря кавалеристом.
Мой волк, как конь, меня несёт.

Пускай не выиграл я битву.
Бессмертный ты Кощей скелет.
Но всё ж мне помогла молитва.
Сломал иглу – тебя уж нет.

В тебе нет мудрости китайцев.
Не нужно смерть хранить в яйце.
Ведь все мужчины носят яйца,
Не где-нибудь, а при себе.

СТАРОМУ  АСКЕТУ

Ты стар, хоть и самонадеян,
Ты глуп, хотя  довольно стар.
Твой возраст мудростью овеян,
Но «школой жизни» был пивбар.

И кроме водки, вместе с пивом,
Ты в жизни врядли что постиг.
«Ноль— пять на грудь», и ты счастливый,
Но разве в этом суть, старик?

Хотя ты совести не пропил,
Всё пропил из дому добро.
Тебе всё время нужен допинг,
Ведь полутруп ты без него.

Лишь после рюмки оживленье
В твоих глазах, как яркий свет.
А без неё на удивленье,
Ты просто – неживой предмет.

И после третьего стакана
Взгляд наполняется тоской.
И ты на вид, конечно, пьяный,
А я б сказал, что никакой.

Тебя уж гонят из пивбара,
Где раньше был ты «королём»
И пить становится «на шару»
Тебе труднее с каждым днём.

Ты раньше, когда деньги были,
Готов подряд всех угостить.
Но собутыльники забыли
Тебя, вам нечего делить.

Из жалости нацедит кто-то
Полкружки пены, как  пивка.
На водку нужно заработать
Но сила уж в тебе не та.

Какой с тебя быть может грузчик?
Ручонки старые дрожат.
А тяжелей, чем с пивом кружка,
Не сможешь ничего поднять.

Глаза слезятся от запоя.
А, впрочем, уж какой запой?
Ведь «пойло» всё же денег стоит,
А ты голодный и «пустой».

Забытый, старый алкоголик,
Средь местных пьяниц, ветеран.
Стал завсегдатаем помоек.
И редко он бывает пьян. 

Он стар, хоть и самонадеян.
Он глуп, хоть и довольно стар.
Пусть возраст мудростью овеян.
Но «школой жизни» был пивбар.

Я  РАЗВЕ  ЖИВУ?

Горе ходит за мной по пятам.
Неужели, его лишь достоин?
Но Господь говорил: «Аз, воздам».
Я скорее поэт, а  не воин.

В жизни не был я стойким бойцом
И всегда опасался юристов.
Никогда я  не спорил с глупцом,
Потому что не видел в том смысла.

Я не верил в законы, они
Служат сильным и очень богатым
В карты мне не везло и в любви,
И была слишком малой зарплата.

Я почти что привык к нищете
В моей жизни печально-острожной.
Я на воле живу, как в тюрьме.
Говорят, что так жить невозможно.

Но скажите, я разве живу?.
Как же я ни на что существую?
Нет ни мы выбираем судьбу.
Я наврядли бы выбрал такую.

Ну, зачем мне такая судьба.
Я скорее, поэт, а не воин.
По пятам за мной ходит беда.
Неужели, её лишь  достоин?

ЕСТЬ  ЛИ  РОДИНА  У  НАС?

За деньги родину предать
Полезнее, чем за идею.
И, если родина – не мать,
А мачеха, то тем скорее.

Но есть ли родина у нас?
Не та ли, что уже распалась?
А, если родина предаст,
Народу делать, что осталось?

Теперь без родины живём,
Но не свободны от предательств.
И очень горький хлеб жуём,
Ведь никаких нет обязательств.

Правопреемник СССР
Не Украина, а Россия.
Но никаких не принял мер
Никто. Никто не стал мессией.

Зачем же предала страна
Детишек и пенсионеров?
Распалась потому она,
Что никакой не стало веры.

Когда в правительстве воры…
Но ведь об этом раньше знали.
Никто не звал взять топоры.
И нас в который раз предали.

КАЖДОМУ  СВОЁ

Картошку чистить дело не мужское.
Дрова рубить – совсем не женский труд.
Запомнить нужно правило простое,
Ведь в мире все по правилам живут.

Мужское дело – убивать бизонов
И жарить мясо, греясь у костра.
А дело женщин быть для них мадонной,
Будь это мать, жена или сестра.

Не смотрится мужчина за иголкой,
Как точно также женщина с  кайлом.
Ведь могут и начаться кривотолки.
Ярлык прилепят. С ним куда потом?

Мужчина – вечный воин и охотник,
Защитник, пахарь и пастух овец.
Деревьев пильщик, но не домработник,
Ещё хозяин в доме и отец.

Он господин, и даже царь природы.
Не лев, и не орёл, а человек.
И всё же в доме делает погоду
Жена. Она хозяюшка навек.

Хранитель очага и господарка.
Зависит от неё муж не один.
И, если не принёс домой  подарка,
То врядли будет сытым господин.

Голодный же – какой с  него охотник,
Где силы взять, чтоб защитить свой дом?
А сытый – он мужчина и работник.
Труд разделяй, но пользуйся трудом.

ПОДРАЖАЯ  ГОМЕРУ ( Верлибр)

НАСТАВЛЕНИЕ  ЮНОШЕ .  КОТОРОМУ  ПРЕДСТОИТ ВОЗЛЕЧЬ НА  БРАЧНОЕ  ЛОЖЕ

О, юноша, гордый и смелый,
Влюблённый в прекрасную деву.
Сегодня ты с нею возляжешь
На ложе ливанского кедра,

Усыпанное лепестками
И благоухающей розы,
И благословенного мирта.
Познаешь ты девственность  ныне

Той, стала твоей что супругой.
Ты снимешь с неё ожерелье,
Тунику, тончайшую столлу,
Из кожи змеи сандалеты,

Звенящие туго браслеты.
Взойдёшь на кедровое ложе
И спустишься в сад наслаждений,
В котором томится желанье.

Коснёшься бугра Афродиты
Могучим нефритовым жезлом,
И волны накроют экстаза
Покровом блаженства обоих.

Коснёшься сокровищ ты редких,
Ценней, чем рубины и злато,
Дороже  редчайших алмазов,,
Жемчужин и изумрудов.

С возлюбленной соединишься,
В неё уронив своё семя –
Плода несгораемой страсти
Зачатием будущей жизни.

Объятья любви обжигают,
Но не оставляют ожогов.
Впервые, согласно закону,
Увидишь ты юную деву

С распущенными волосами,
Совсем пред тобой обнажённой.
И сам ты, лишённый одежды,
Предстанешь пред ней безоружным.

Без, копий, меча и трезубца,
Без шкуры звериной на чреслах.
Почти, как дитя беззащитный
И тоже без всех украшений.

Оружьем тебе служит жезл,
Как  символ мужского начала.
Так не осрамись в этой битве,
Названье которой зачатье.

Сегодня познаешь ты радость,
Блаженство и таинство ночи.
О юноша, гордый и смелый,
Тебя возжелал Дионисий.

Найди в уголке потаённом,
Ты в гроте любви Афродиты
Её сокровенную точку
И деву окутай экстазом.

Почти неземного  блаженства.
Поверь, что за это супруга
Тебе будет так благодарна
Не раз она грот Афродиты

Откроет нескромному взору,
Но лишь твоему, и в  забвенье
Пребудешь ты  в волнах блаженства,
Но только о, юноша, помни:

Поспешность бывает излишней.
Ты должен её подготовить,
Лаская желанное тело.
Слегка расточай деве ласки.

Невинности деву лишая..
Сначала ей может быть больно,
Но после зов слушай природы.
Подскажет тебе Афродита,

Но также Афина Паллада
Что делать ты должен с супругой
Чтоб длилось и длилось блаженство
Небесное, хоть  и земное

Но прежде взойти, чем на ложе
С любимой супругою юной.
Пожертвуй хотя бы ягнёнка
Ты  в храм, на алтарь Афродиты.

ИЗ  ЖИЗНИ  ОТМОРОЗКОВ

Есть « отморозки»  разные.
« Сходняк» им – не закон.
Они такие важные.
На всё есть свой резон.

Шестёрками и пешками
Они ещё вчера.
На «Вольвах»  с «Беэмвешками»
Гоняют  мастера.

Замочат, изнасилуют,
Взорвут или сожгут.
А разговор с дебилами ,
Считай, напрасный труд.

И с «волчьими билетами»
Они «дела» творят.
Совсем с «авторитетами»
Считаться не хотят.

Едва не стала жертвой их
Бандитская жена.
Какой-то отморозок-псих,
Почти сошёл с ума.

То ли ему неведомо,
Кого он возжелал.
Сорвало «крышу» бедному,
Иль оборзел нахал.

Телохранитель в ярости
Размазал «пацана».
А мера благодарности
У женщины одна.

Конечно, не при зрителях,
А уж само собой.
Дала телохранителю
То, что хотел другой.

ТАК  ЖИВЁМ

Уходим с головой в работу,
Сжимая пальцы в кулаки.
Мы часто любим не за что-то,
Скорее, даже вопреки.

Храним за пазухой обиды
Немыслимой величины.
Мы с кем-то вежливы для виду,
Хотя на скулах желваки.

Мы не умело лицемерим,
Но гордость захватив в щепоть,
Своею узкой меркой мерим,
Чтобы улыбкой уколоть.

Врём беззастенчиво и гордо.
Пойди, попробуй, уличи.
Но завершающим аккордом
Диагноз выставят  врачи.

Как счёт, предъявленный нам жизнью,
Летальный на двоих исход.
Зубрим чужие афоризмы,
А жизнь мимо протечёт.

ЕСТЬ  ХОЛОПЫ   И  ЕСТЬ  ГОСПОДА

Как и прежде пугают ОМОНом
И на «понт» нас берут «мусора».
И свободно «гуляют гормоны»,
Да и мы уже не «фраера».

И чужие уже не хиляют.
Среди лохов всё меньше своих.
Но вдвоём хорошо принимают,
Предназначенное на троих.

Доза стала немного побольше.
Что не справимся? Да, ерунда.
Есть паны и не только лишь в Польше.
Есть холопы, но есть господа.

Но, как водится, речь не об этом.
Я и сам ведь не знаю о чём.
В фраера записали поэта.
Не зовут, слава Богу «ментом».

Ничего в том позорного нету.
И к тому же всегда при «делах».
Только разве возможно поэту
Удержаться надолго в «ментах?»

Это попросту несовместимо.
Выбирать надо что-то одно.
Всё равно, что пять капель бензина
Мерно капать в сухое вино.

А  ЕЩЁ  БЫЛ  СЛУЧАЙ

Кусочек сыра закатился за диван.
И серая, застенчивая мышка
За ним рванула, словно наркоман
За анашою, спрятанной в кубышке.

Вниз по обоям, медленно шурша,
Хотя кусочек сыра и не пряник,
Она, как серый след карандаша,
Втянулась под диван, а вдруг достанет?

Диван был плотно пригнанным к стене.
Мышь, хоть мелка, но всё-таки не крошка.
И по-пластунски, словно в полусне,
Она ползла на слабосильных ножках.

Хотя и сыра маленький кусок,
Но манит сырный дух довольно сильно.
И мысль  о сыре сверлит ей висок,
И капает слюна весьма обильно.

Мышиный запах вдруг почуял кот,
Который был надёжней  мышеловки.
Не старый лежебока- обормот,
А сильный, быстрый, молодой и ловкий.

Но даже он не сможет отыскать
Между диваном и стеною щёлку.
Мышь притаилась, сыр ей не сыскать,
А сзади начал кот зубами щёлкать.

Когтистой лапой  шкурку он порвал
На спинке у дрожащей в страхе мышки.
 Азарт в душе охотника взыграл
Ещё чуть-чуть и серой мышке крышка.

Но, может быть, вмешается судьба
И что-нибудь изменит ненароком?
Неужто сыр – всего лишь западня
И скабрезная шутка злого рока?

Увы, охотник-кот неумолим.
Ему нужна над мышкою победа.
Его влечёт не славы дым,
Ведь мышь – добыча, значит, часть обеда.

Совсем коротким оказался век
У маленькой норушки, серой леди
Ведь кот – зверюга, а не человек,
И не знаком  с понятьем «милосердье».

Но чуда так и не произошло.
Кот выбил мышку, словно пулей в тире.
Бедняжке-мышке очень не везло
Иначе не пошла б она за сыром.

НАДО ТОРОПИТЬСЯ

Я ощущаю краткость бытия.
И потому мне надо торопиться,
Чтоб в жизни всё успеть «От А до Я».
Ведь незаметно молодость промчится.

А старость тихой змейкой проползёт,
А после в кости ломотой прорвётся.
Что толку уповать, что не везёт.
Коль жизнь в теле смертью обернётся.

И не успеешь даже пожалеть,
Что не успел задуманного сделать.
Ржавеет сталь и зеленеет медь,
А жизнь человеческая – мелочь

Она на тонкой нити бытия
В любой момент всё может с ней случиться.
Чтоб в жизни всё успеть «от А до Я»,
Вот почему я должен торопиться.

ШЕКСПИР  СКАЗАЛ,  ЧТО  ЖИЗНЬ  ИГРА

Шекспир сказал, что жизнь – игра, поверь
Он прав, но был Шекспир актёром и поэтом.
Так трудно в жизни избежать потерь.
И хладнокровным быть при всём при этом.

А жизнь – чей-то смертный приговор.
Очистить совесть можно лишь шампанским.
Пойдём в кабак, где совесть мы зальём
Под танец вихревой и хор цыганский.

Забудем о грехах своих, чужих.
Заморим червячка, зальём желанье.
В углу закажем столик на двоих.
Пусть до утра в груди бушует пламя.

Залечит время раны у души.
Забудем то, что есть. И то, что было.
Порою мысли так нехороши,
Что мы с тобою выглядим уныло.

СОТРУ  ВСЕ  МЫСЛИ  НАПРОЧЬ

Огромен и причудлив бренный мир –
Чего не происходит на планете.
Сегодня для меня закрыт эфир.
И не шуршат страницами газеты.

Все мысли напрочь в памяти сотру.
Не думать ни о чём – чем не блаженство?
Пораньше лягу  спать я , чтоб к утру.
Попытку  сделать самосовершенства,.

Глоток сырой воды, на голове
Минут пять-шесть не более, а после
Я буду медитировать,  и мне
Спокойно, в этом мире только гость я.

Я полон безразличия к  судьбе.
Всё в воле Бога, подниму ладони
Я прямо к небу. Много ль надо мне?
Я лишь всего-то несмышлёныш-пони.

НЕ  ВЕРЮ

Во всё подряд почти без исключений
Наивно верил раньше, даже в ложь.
Но резко изменилось  моё мненье.
Меня авторитетом не возьмёшь.

Напрасно кто-то будет клясться честью.
Как можно клясться тем, чего уж нет.
Меня не подкупить и сладкой лестью
Я выведу лжеца на белый свет

Из тьмы прогорклой жалкого обмана
Обман не будет никогда велик.
И, если правду спрятали в тумане,
Всегда есть вместо выхода тупик.

Я ни во что не верю, кроме Бога:
Ни в идеал, ни в дружбу, ни в любовь.
Обманывали меня слишком много,
И не хочу я преданным  быто вновь.

Моя  душа устала от предательств:
Друзей, любимых,  в целом всей страны.
Не слышал слов я искренних ругательств,
Вслед брошенных со стороны спины.

Слова вонзались болью сзади в спину,
Пропарывали тело, как кинжал.
Но я свою доверчивость отринул.
Не раз я падал, но потом вставал.

И снова падал, как под камнепадом:
Подкашивались ноги, в кровь – душа.
Напрасно умолял я, что не надо,
Что больно мне, что не могу дышать.

Успешнее я б мог взывать к глухому.
Все были глухи сердцем и душой.
Среди знакомых, да и незнакомых
Души не встретил доброй ни одной.

Вполне возможно, я не там искал – не знаю
Ведь я не ведал специальных мест.
Возможно, что судьба со мной играет,
Испытывая мужество и честь?

Порою мне сочувственно кивали,
Но равнодушием холодным веял смех.
Я не сержусь на них. Полны печали
Глупцы. Я и прощаю сразу всех.

Я их простил, но никому не верю.
Страданий и невзгод хлебнул сполна.
Я не виновен в том, что люди – звери.
Ведь это их, а не моя судьба.

Придёт пора – исполню смерти танец.
Хотя  о ней мечтаю я давно.
Но на земле я не один страдалец.
И всё же видно, каждому своё.

МЕДИТИРУЮ

Вдох: синий поток, выдох: пурпурный выброс,
А в жёлтом потоке – прилив.
Лишь тот, кто сам на медитациях вырос,
Воздушный почувствует взрыв.

За ним темнота: вспышка и просветленье.
Поток просветляет мозги.
Ты сам в темноте, но душа в озаренье,
Глазами не видно ни зги.

Но всё ощущается внутренним зреньем,
И мрак холоднее, чем свет.
На ощупь, но только свои впечатленья
Оставь при себе, человек.

Не надо делиться полученным знаньем.
То знание  только твоё.
Оно остаётся за гранью сознанья.
Смешались изнанка и дно.

Ты знаешь? Умеешь?  Ты чувствовал? Видел?
Но только об этом молчи.
Ты можешь кого-нибудь знаньем обидеть
В тебе есть энергия «Чи».

И есть не у каждого  Космоса право
В бессмертный проникнуть покой.
Сегодня владеешь ты  знанием Дао,
А завтра что будет с тобой?

ЛУКОМОРЬЕ (Но не сказка)

Хоть Лукоморья нету вроде.
Мы нанесём туда визит.
Там КГБ, страшилки бродят,
А честный, как всегда сидит.

Там на неведомых дорожках
Следы невидимых людей.
Там чудеса, хоть их немножко,
Но впереди планеты всей.

Там царь Кощей имеет званье,
Не генерал, но секретарь.
Зато народное собранье
Не собирается , как  встарь.

Богатырей теперь там нету,
Хоть  было их не тридцать три.
А раскидало их по свету
Во имя к партии любви

Там серые не только волки,
Но и чекистская шинель.
И, если ломятся там полки,
То лишь в спецхранах, верь-не верь

Наесться можно там от пуза.
Что нет продуктов – клевета.
Но лишь опричникам Союза.
Кто истинные господа

Господ теперь зовут товарищ,
Холоп зовётся гражданин.
Названье это не исправишь,
Тут быть не может середин.

А, что касается народа –
Когда-то может был народ.
Но в Лукоморье с каждым годом
По сводкам только недород.

Нам помогает заграница
За нефть, алмазы, газ и нефть.
Но Лукоморью только снится,
Чтобы долгов мы были без.

Двадцатый век – мечта и сказка,
Но спим мы, не смыкая век.
И лишь по Запада указке
Мы  вступим в двадцать первый век.

Хотя, товарищи, об этом
Нельзя прилюдно говорить.
Но не историки – поэты.
Поэт всё может сочинить.

На истину не претендую,
Ведь я архивов не читал
Я просто написать рискую
О том, о чём и не мечтал.

Мечталось как-то про другое.
Об этом в следующий раз.
Но от желаний нет покоя.
О чём желаем – не про нас

Писал о Лукоморье Пушкин.
Всё это было так давно.
Там жили разные зверушки,
Там пили пиво, мёд, вино.

Во времена живём другие
Воды у ж столько утекло,
Что место отыскать в  России,
Где Лукоморье – не дано

Но всё же сделаю попытку.
Ведь главное – хотя б начать.
Уже не применяют пытки.
По крайней мере, хоть молчат.

О чём я? Да, о Лукоморье.
Там дуб срубили, наконец
И выпустили всех на волю,
За исключеньем тех, кто « спец».

В том смысле, что режим особый
Для тех, кто против был царя,
А может быть, другой особы.
Наверно, я об этом зря.

Там царь сменился генеральный.
Другое нынче там житьё.
Там, что ни год, то эпохальный.
Народ? Зачем вам про него?

Вы говорите: «Очень нужен!»
Ответить честно, без прикрас?
Жить стало за морем не хуже,
И даже лучше, чем у нас.

ЗАПРЕТИЛИ  ПИТЬ  ВРАЧИ

Раньше водку пил, как лошадь.
А теперь и так хороший.
Молоко лишь пью коровье,
Нет на большее здоровья.

Да таблетки я глотаю,
Свою юность вспоминаю:
Пил я без ограниченья,
Лишь бы было  увлеченье.

Уважал я это дело.
Пил помногу я и смело.
Всё теперь наоборот:
Пить мне тело не даёт.

А душа ещё всё просит.
Видно, Бахус где-то носит.
Хоть кричи, хоть не кричи –
Запретили пить врачи.

ПРО  БАБУШКУ  ЯГУ

Как у бабушки Яги
Подоспели пироги
С девочек и мальчиков.
Съешь – оближешь пальчики.

Как у бабушки Яги
Не было одной ноги.
Зато в  ступе костяной
Лучше, чем с одной ногой.

Вышла бабушка Яга
За Ивана-дурака.
Чтобы стать Снегурочкой,
Притворилась дурочкой.

Здравствуй бабушка Яга,
Бедная старушка,
Кроме печки ни фига
Нет в твоей избушке.

Говорил Кощей больной:
« Выпить очень хочется,
Лучше с бабою Ягой,
Чем в полном одиночестве».

НЕОСУЩЕСТВЛЁННАЯ  МЕСТЬ

С восьмиствольным пулемётом
На работу я приду.
С превеликою охотой
За обиды отомщу.

Кто обманывал и грабил
И не одного меня
Кто не раз меня подставил,
Увольнением грозя.

Кто погряз во лжи убогой
В самой грязной клевете.
За бездомных и голодных
Пусть ответят сразу все.

Все, кто мне «морочил яйца»,
Дым пуская из ноздри,
Разбегутся, словно зайцы.
Я бы вышиб им мозги.

Заикаться до икоты
Всех заставил б у могил.
Жаль, что нету пулемёта,
А не то б я отомстил.

ЛЮБОЙ  ПОЭТ,  ПО  СУТИ,  ОДИНОК

Любой поэт, по сути, одинок,
Хотя его и посещают Музы.
Тем тяжелей, чем Дар его высок.
Никто не осознает тяжесть груза.

Ведь одиночество – и крест его, и дар,
Ниспосланный и, безусловно, свыше.
Острей он ощущает тайный жар.
Душа кричит, никто её не слышит.

Поэт иначе, чем другие, видит мир
Он – изнутри, иные все – снаружи.
Что  жизнь – игра,  а мир, всего лишь, тир.
Из всех людей он первым обнаружит.

Поэта не дано другим понять.
Любой поэт всё ж индивидуален.
Возможно ль, необъятное объять,
Когда всё шире и длиннее дали?

И редко, кто до старости живёт.
Естественная смерть не для поэта.
Его эпоха всё равно убьёт
Возможно, что исподтишка кастетом.

Теперь не вызывают на дуэль
Поэтов нынче убивают в спину.
За что? За то, что он один посмел
Быть честным и свободу не отринул.

За то, что он не захотел предать
Отчизну, веру в Бога, идеалы
И песню ту, что в детстве пела мать,
Друзей своих, а это ведь немало.

Тугой мошне он волю предпочёл.
Ни от кого на свете независим.
Жаль одного он только не учёл,
Что жизнь обрывает в спину выстрел.

Поэт всегда мотает жизни срок,
Не ведая, что Божий Дар – обуза.
Любой поэт, по сути, одинок,
Хотя его и окружают Музы.

НОЛЬ

В исчисленьях встречается всякое.
Неизвестное тонет в воде.
Семь и семьдесят неодинаковы,
Хотя разница  только в ноле

К цифре ноль, предположим, пристроился.
Он – калиф, пусть всего лишь на час.
Но значенье числа не удвоится,
А умножится, аж в десять раз.

Ноль – ничто, но меняет зависимость
От других и себя самого.
И в рулетке случается выигрыш,
Если вдруг, выпадает «зеро».

Только в жизни не, как  в математике.
Два ноля, например, туалет.
И «под ноль» подстригают солдатиков,
Если мало отслужено лет.

Что же всё же у нас получается:
Ноль значение или число?
Ноль – пустяк, он один не считается.
Только в жизни никак без него.

ПОЭТ  ТЕРПЕТЬ  НЕ  МОЖЕТ  УЗ

Удел поэта – одиночество,
За исключеньем разве Муз.
Общенье  сними – это творчество.
Поэт терпеть не может уз.

Любых, возможно, кроме брачных.
Тут всё зависит от жены.
Когда поэт бывает мрачным –
Женился он не по любви.

Поэт нуждается в свободе
И чувствует чужое зло.
Но, если радостен он вроде –
Ему с женою повезло.

Но холостым бывает чаще
Любимый Музами поэт.
И ищущий всегда  обрящет
То  даже, чего вовсе нет

В воображенье и в природе,
На суше и на небесах.
Поэт мечтает о свободе,
Которая в его стихах.

Но что на свете, кроме творчества,
Поэта удовлетворит?
Удел поэта – одиночество.
Поэт по жизни – индивид.

СКОРБИМ  О  ЖИВУЩИХ  ВО  ТЬМЕ

Время ещё не пришло, чтоб оплакивать мёртвых.
Нужно скорбеть о слепых, и живущих во тьме.
Камни рыдают, что временем, якобы. стёрты.
Юности вянет цветок в неуемной тоске.

Лишь дураки и глупцы об усопших рыдают.
Больше жалеть надо тех, кто остался  в живых.
Тихо на кладбищах, только они угнетают
И на погостах зловеще чернеют кресты.

Только никак не умею привыкнуть я  к смерти.
Правда, её ожиданье намного страшней.
Часто в  сужденьях бываем неправы, поверьте.
И ошибаемся часто в оценке страстей

Мы в заблуждениях самых опасных упёрты.
Даже в гордыне готовы поспорить с судьбой.
Время ещё не пришло нам оплакивать мёртвых.
Думать должны мы о тех, кто остался в живых.

Я  ВОЗВРАЩАЮСЬ  В  ДЕТСТВО

Пусть не обдуманны поступки,
Ведь не случится ничего.
Но впал я в детство, Даже в шутку,
Я возвращаюсь лишь  в него

Ну вот: уже пора прощаться.
Я обещаю всех любить.
Чтоб не пришлось вам возвращаться,
Нельзя из детства уходить.

Но, если в жизни, вам не светит
В том никого не виновать.
Честнее всех на свете дети,
Пока не научились врать

Я  СКРЫВАЮСЬ  ОТ  ЛЮДЕЙ

Одинокий, скитаюсь уныло,
Я в лесах, среди диких зверей.
Наважденье меня погубило,
Я скрываюсь теперь от людей.

Об отчизне горюю далёкой.
Неизвестно родимый где край.
Я о деве забыл синеокой.
Жизнь такая, хоть ляг – помирай.

Был бесхитростным я, и душою
Слишком честен для жизни и прям.
Но в том стало. что в жизни со мною,
Виноват, разумеется сам

Ведь нельзя быть таким легковерным
Жизнь заставила быть дураком.
И красоток коварство чрезмерно,
И полны кошельки серебром.

Я польстился на  сладкие речи.
Я был пьян от любви и вина.
Кинул «чёт», оказалось, что « нечет» .
Жизнь – рулетка, а, значит, игра.

Я поверил красотке жестокой
И наивно её полюбил.
Как я мечтал о ней, синеокой.
Но меня мой злой рок погубил.

И теперь я скитаюсь уныло
И чураюсь нормальных людей.
Наважденье меня погубило.
Сам теперь жду я смерти своей.

КОГДА  СПИТ  БОГ

Когда спит Бог, готовы все обрушить
Зло изнутри, не чувствуя вины.
И с грязными ногами лезут  в душу
По злому наущенью  сатаны.

Душа же вопиет, стенает, плачет.
Ей больно, но захочет  ли понять
Тот, кто не в Бога верит,  а в удачу,
Когда  на человека наплевать.

Ведь каждый о своём. Чужое горе
Так далеко,  и не своя беда.
И бесполезно с равнодушным спорить,
Когда Землёю правит сатана.

Все слуги сатаны,  в ком есть желанье.
Соблазн кому – живительный глоток.
Но радоваться рано – в назиданье
На небе существует грозный Бог.

И врядли вы спасёте ваши души.
Вам никуда не деться от вины.
Кто зло и равнодушие обрушил,
Словами прикрываясь  о любви.

ВРЕМЯ  ТАСУЕТ  ЗОНЫ

В пятнах зелёной скуки,
Где-то в конце ноября.
Время ползёт на брюки,
Пуговицею звеня.

Время змеёй гремучей
Сигнальные жгёт огни.
Это сигнал на случай
Года Белой Змеи.

Кончился Год Дракона,
Начался год другой.
Время тасует зоны.
Время ни в  зуб ногой.

Таинство скрытого  смысла.
Так  и не смог понять:
Время меняет числа –
Раз, два, а  после – пять.

Где же три и четыре?
Всё повернув вверх дном.
Мы, как мишени в тире
Маячим тёмным пятном.

ВЫ  БЫВАЛИ  В  ЗАЗЕРКАЛЬЕ?

Вы бывали в Зазеркалье?
Там такие чудеса,
О которых не слыхали.
Немец, перец, колбаса.

Даже девочка Алиса
Не сошла там чуть с ума.
Зайцы бегают и крысы
И играют в «Баккара».

Шахматная королева
Рубит головы вальтам.
Что направо, что налево
Есть работа палачам.

В Зазеркалье всё так зыбко,
Даже власть  у короля.
Непонятная улыбка
У Чеширского кота.

Мне перечислять забавно
Зазеркалья чудеса.
Мы уходим, ну и славно.
Немец, перец, колбаса.

СМЕХ  ВРАЧУЕТ  ИСТЕРЗАННУЮ  ДУШУ

Истерзанную душу только смех
Врачует, если жизнь грозит бедою.
Возможно, лично я, как раз из тех,
Что могут посмеяться над собою.

Чего не посмеяться, коль смешно?
И всяк имеет право на веселье.
Что главное? Чтоб было хорошо,
Неважно от чего, хоть от безделья.

Я сам себе смешон, когда не прав,
Когда над рифмой бьюсь, как птица в клетке.
Быть может, у меня весёлый нрав,
Но я всего лишь сломанная ветка.

Я хрустну вдруг под чьей-нибудь ногой.
Никто не обратит своё вниманье.
Смеюсь я часто над самим собой,
Наверное, боюсь непониманья.

Поэт умрёт, не сломленный судьбой.
Недолог век, но остаётся Имя.
Я не боюсь смеяться над собой.
Чего ж тогда стесняться над другими?

ОТ  ИСПУГА  В  ДУШЕ  НЕУЮТ

Когда все представления рушатся,
Человек превращается в вещь.
Смех бывает зловещим до ужаса.
И как ужас бывает зловещ.

Нас не надо ругать и рассказывать,
Смерть какая, кого где найдёт.
Конец света нужды нет предсказывать.
Будет видно, когда он придёт.

Бьёт озноб, цепенеют конечности,
В страхе волосы дыбом встают.
Мы ведь с детства мечтали о вечности.
От испуга  в душе неуют.

Мы напуганы до бесконечности
И в цепях предрассудков, и без.
Будто, кто неизвестный из вечности,
Как на стрельбище, вскинул обрез.

Силы ада за нами охотятся.
Нас не в гости зовёт сатана.
Князю Тьмы одному там хохочется.
Смех такой – замирает душа.

Жуткий хохот, зловещий до ужаса.
Холодеют подмышки и пах.
Когда все представления  рушатся,
Человек превращается в прах.

КОМУ-ТО  Я  НЕ  УГОДИЛ

Наедине с самим собой
Внезапно станет очень жутко
И жизнь кажется порой
Необычайно злою шуткой.

Кто неудачно пошутил,
Да так, что жизнь стала в тягость?
Кому-то я  не угодил.
Кому-то истина не в радость.

Он строит тайно козни мне,
Зато себе он строит дачу.
Кто записал в моей судьбе
Одни сплошные неудачи?

И горесть некому излить.
К плечу по-бабьи припадая.
Но как-то надо всё же жить.
Никто не обещал мне рая.

По крайней мере на земле.
Я также, как другие, грешен.
И потому всегда везде
Я безнадёжно безутешен.

НОСТАЛЬГИЯ

Я снова, кажется,, в России,
Среди заснеженных полей
Что значит слово «ностальгия» ?
Как для Израиля еврей.

Как Африка для эфиопа,
Как для казаха Мангышлак.
Заплачет старая Европа.
А вот Америка никак.

У азиата те же чувства,
Зато эмоции не те.
Не каждый овладел искусством
Всё время жить на высоте.

И для кого-нибудь иначе
Цветёт весной ракиты куст.
А я не выдержу – заплачу,
Вот лишь на родину вернусь.

Я возвернулся, может, чтобы
Потрогать землю у могил,
Разверстых с жадностью утробы,
Где своих предков схоронил.

Дедов и прадедов где кости
Истлели аж с каких времён.
И ведь не на чужом погосте
Лет двести, как посажен клён.

Молился  я родным берёзам,
Как своему Отцу Исус .
Невидимые миру слёзы
Наврядли кто познал на вкус.

КАК  РЫБЕ  ЗОНТИК

Моя жена  к миллиардерше
Меня ревнует третий год.
А я,  как водится, не «емши»,
Но всё равно, болит живот.

Так сильно беспокоит грыжа.
Давно уже пора понять:
Зря замахнулся я на Лизу.
Мне Лизу Тейлор не поднять.

Хотя она уже старушка
Раз восемь замужем была.
Я б с нею выпил. Где же кружка?
Жаль, нет приличного вина.

А, впрочем, я бы с ней не выпил
И соли с ней не съел  бы пуд.
Нужна она, как зонтик рыбе
И вместе с нею Голливуд.

ЖИВЁМ   КАК  ПРИДЁТСЯ

Если вам удовольствий мало,
А жить хорошо неймётся,
Хватит жить, как попало –
Будем жить, как попало.

Не надейтесь, что всё перемелется,
Всё по-взрослому, по-серьёзному,
Но в тумане дорога стелется.
Жизнь – штука неосторожная.

Застрахованным от случайностей
В жизни быть никого не может.
Мы впадаем всё время в крайности
И надеемся: «Бог поможет»

На «авось» не протяните долго
Как попало не получается.
Есть у каждого чувство долга,
Или как там оно называется.

Хорошо жить – мечтается всякому.
Только как вот оно отзовётся:
Перейдёт ли с Федота на Якова?
Потому и живём, как придётся.

В  ДОРТУАРЕ  ПЕПИНЬЕРОК

День был неяркий, хоть и летний,
Клонился медленно в закат
И собирались за день сплетни
На острых дамских язычках.

Хоть жизнь, в сущности, есть сводня,
И сплетничать – великий грех,
А злоязычие сегодня
Смущает многих, но не всех.

Они перемывали кости
По любопытству – тоже грех.
К кому кто ходит ночью в гости
Для плотских, дьявольских утех.

И весело при том смеялись.
Был нехорошим шепоток.
Но позже всё же осознали
Свой незатейливый грешок.

Явился чёрт из табакерки,
Чтобы испытывать судьбу.
Но в дортуаре пепиньерки
Молились Богу своему.

Христу молились или Аллаху
Им всё едино – Бог один.
Свой грех для каждого есть плаха.
И грех  не знает середин.

Молились истово и рьяно
Была их вера глубока.
Но не избавит от обмана
Их даже времени река.

Приняв молитвенные позы,
Не сомневаясь ни на грамм.
Раскаянья слепые слёзы
Дрожа, катились по щекам.

ЛОШАДИ  ВОЛКОМ  ВЫЛИ.

Стояла  поздняя осень.
Деревья голые стыли.
Утро, примерно восемь.
Лошади волком выли.

Может, изголодались,
Может тоска заела.
Души из тела рвались,
Но в иные пределы.

Время пришло  обеда:
Нет ни овса, ни сена.
Нет, ничего кроме света.
Жизнь не имеет цену.

Ежели нечего кушать
И замерзают ночью.
Надоело им байки  слушать
Про еду, им хотелось воочью:

Сена, овса, и травки
Или хотя  бы хлеба.
По телу ползли мурашки
Цвета серого неба

Голодно им и зябко.
Облака над ними застыли
Только от жизни несладкой
Лошади волком выли.

ЗА  ТЕНЬЮ – МРАК

За тенью – мрак, за мраком – тень.
За светом – темнота.
И ничего, как будто нет.
Не светится звезда.

В малине птица не поёт.
И не журчит вода
В ручье, что подрывает лёд.
Всё это ерунда

В сравненье с тем, что не грядёт.
Иссушатся мозги
Душа, как спелый плод падёт,
И не видать ни зги.

Истлеет всё и станет прах,
А в горле горький ком.
Мрак разрастается и страх
Всё поглотил кругом.

СОРОК  СОРОКОВ

Изнемогая от жары и жажды,
Я брёл туда, куда глаза глядят
И это в  жизни было не однажды,
А сорок раз по сорок дней подряд.

В песок зыбучий солнцем раскалённый,
Проваливаться мне не раз пришлось.
И некому помочь, поправ законы
Природы, заставала меня ночь.

Но постепенно, лишь по сантиметру
Я выползал из зыбунов, как уж.
И шёл вперёд сухим гонимый ветром,
Уставший, обезвоженный к тому ж.

Я шёл, в песках теряя килограммы.
Солёный пот  мне заливал глаза.
Я шёл и бредил, вспоминая маму,
А по ночам молился иногда.

Когда невмоготу совсем уж было
И ноги до колен сжимал мне страх,
Молился я и чудотворной силой
Меня несло. И отряхнувши прах

Веков, пустынь и прочих наслоений,
Я шёл вперёд, куда, не зная сам.
Меня влекло избытком настроений,
Ведь жизнь и так  похожа на бедлам.

Не раз бывал на волосок от смерти.
В пустынях есть песок, но нет дорог.
И каждый раз меня спасал, поверьте
Любимый мною Всемогущий Бог

КТО  Я?

У меня нету имени, нету одежды.
Нет веры  в себя, ни любви, ни надежды.
Нет сомнений ни в чём, но и нету покоя..
Нету страха, не знаю, что это такое.

Много слов бытовых просто не понимаю.
И всё время куда-нибудь я пропадаю.
Тело здесь на земле, но сознанье и зренье,
Словно сам по себе я своё продолженье.

Я свой собственный внук и свой собственный предок.
Я обломок скалы, корки хлеба объедок.
Я огрызок плода, что надкушен Адамом.
Никогда не имел отношения к дамам

Я пятно на луче, но холодного света.
В моей полой душе ничего больше нету.
Я морщинка волны на оторванной капле.
Половинка ноги умирающей цапли.

Я всего лишь листок из толстенной тетради,
Ни анфас, и ни профиль, ни сверху, ни сзади.
У меня нет ни дома, ни даты рожденья.
Даже смерть для меня жизни лишь продолженье.

Умереть разве может, кто не был рождённым?
Я бредовый мираж, Что в мозгу воспалённом.
Я могу лишь не быть, но при этом нетленным.
Я пылинка, ищите меня во Вселенной.

ЗАКОНЧИЛСЯ  ДВАДЦАТЫЙ  ВЕК

Распалась цепочка сложившихся связей
И свет поглотил жуткий мрак.
И звуки рассыпались горсточкой грязи.
А мир непонятен и так.

Кто скажет, что истина людям подсудна?
Подсуден один человек.
Вся жизнь земная нередко абсурдна.
Двадцатый закончился век.

Принёс он народам немало несчастий.
Из войн только – две мировых.
Империи рушились сменами власти.
Но радостен был только псих.

Кто знает, что каждого ждёт в двадцать первом.
Но счастье уж точно не ждёт.
Ломается всё, но особенно нервы.
Без веры всё прахом пройдёт.

Ведь с каждой эпохой становятся злее
Все люди огромной страны.
От бедствий и голода мир сатанеет,
Вот власть почему сатаны.

Не надо прозорливым слишком быть, чтобы
Понять, кто  у нас правит бал.
Слуг дьявола много и знаком особым
Он их для себя помечал.

Другим этот знак очень трудно приметить.
Уловки уж очень хитры.
Но дьявол раскинул везде свои сети.
Соблазны всегда велики.

А там, где соблазн, недостойные души
Готовы отдать свою честь.
Словами красивыми шёпотом в уши
Прольётся злосчастная лесть.

И вот: ты не друг, ты колеблешься только,
Но ты и не враг сатане.
В душе колебания и перестройка,
А как же быть целой стране?

Сперва был Антихрист так долго у власти,
Разрушивший церковь Христа.
Без Бога не может людского быть счастья,
Лишь только в душе маята.

А после иные пришли сатанисты
И начали править страной.
Зовут их по-разному, пыл их неистов.
Они угрожают войной.

Обряды их зверские требуют крови.
И кровь проливают рекой.
В стране не хватает Господней любови
В той жизни голодной и злой.

Раскаяньем сердце от скверны очистив,
Молитвы свои вознесём.
И каждый, кто верил в свет праведных истин,
Не сразу, но будет прощён.

ПОЮ  ОТЕЧЕСТВО  МОЁ

Я не рождён для маяты,
Для боли и страданий.
Ценитель нежной красоты
Природы, и мечтаний.

Пою отечество моё –
Каштаны и берёзы,
А также разное зверьё.
И женственность мимозы.

Пою я горы и ветра,
Моря, долины, степи,
Сады и ласковость луча,
Когда мне солнце светит.

Пою я свой родимый край,
Красивых женщин тоже.
И Крым считаться б мог, как рай,
Когда б не эти рожи.

Что развиваться не дают
Инфраструктуре местной,
Что ни во что не ставят труд,
Воруют повсеместно.

У ни вхождение во власть,
А также капиталы.
И им всё время катит масть,
Но этого им мало.

Хотят всё большее иметь.
Не знают сколько, сами.
Но я про них не буду петь.
Они страна, не с нами.

Стремиться каждый, капитал
Упрятать за границей.
Я поимённо не назвал –
Все знают эти лица.

Они встречаются порой
И на телеэкране.
И друг за дружкою горой,
Когда с народа тянут.

Пою отечество моё,
Пусть не моё, а наше.
Хочу, чтоб было бы оно
Других отечеств краше.

РАССТРЕЛ

Молчал тевтонский парень на допросах.
Горел во взгляде ненависти свет.
И переводчику на все его вопросы.
С презреньем отвечал он гордо: «Нет».

Ему велели до белья раздеться.
И повели мальчишку на расстрел
По снегу, словно в босоногом детстве.
А белый саван – снежная метель.

Ногам замёрзшим тоже нужен отдых.
По пояс в снег проваливаясь, шёл.
Остановились, и морозный воздух,
Как гром, трескучий выстрел распорол.

Почувствовал, как рвётся алой кровью,
Захлёбываясь, молодая грудь.
Меж ненавистью, Богом и любовью
На небеса сам избираешь путь.

Но что поделать? Такова работа—
Убитым быть врагами на войне.
Но только в восемнадцать неохота
Лежать в холодной и чужой земле.

Холодный труп забрызган кровью с грязью.
И оборвалась жизненная нить.
Иного ожидал ты, парень, разве?
Никто врага е станет хоронить.

Успел ли перед смертью вспомнить маму?
Ведь не она послала воевать.
Явился ты грабителем незванным,
Чтобы чужих детишек убивать.

В чужой земле кровь проливал чужую.
Теперь же вот, доводится свою.
Ну что, тевтон, душа твоя ликует,
Когда ты умираешь не в бою?

Успел ли ты пред смертью помолиться?
Грех тяжкий совершил – ты убивал.
И, если б довелось освободиться,
Безжалостно, ты б тоже расстрелял?

Ты мёртв. Я не злорадствую, Уроком
Пусть будет смерть твоя тем, кто живой.
Ты смерть несёшь, а в этом мало проку.
Но точно так поступят и с тобой.

СОДЕРЖАНИЕ

1.Наркоман.
2.Пан-Рокер.
3.Женская загадка.
4.Одноразовый мужчина.
5.Сорок лет.
6.Свой дом.
7.Ностальгия и иммиграция.
8.Поплачь.
9.Жизнь без срока.
10.О том, о сём.
11.Между рождением и смертью
12.Помоги себе сам.
13.Есть чем оправдаться.
14.От зачатия к рожденью.
15.То ли диагноз, то ли приговор.
16.Распознование.
17.Над чьей глупостью смеяться.
18.Смехотерапия.
18.Поэт рождается из слова.
20.Никогда не поздно поверить в чудо.
21.В год свиньи.
22.Надоело.
23.Грех уныния.
24.Не осознанные ощущения.
25.Суть поэта.
26.В ресторане.
27.О чём пишу.
28.Не такой, как  все.
29.Расплата.
30.За что?
31.Разочарование жизнью.
32.Советы постороннего.
33.О пошлости и гениальности.
34.Вещие сны.
35.Страх перед жизнью.
36.Цена комплемента.
37.Страшнее реальности.
38.Опошлить можно всё.
39.Непонятное ощущение.
40.Монолог Марса.
41.Ответ Меркурия Марсу.
42.Меркурий о Венере.
43.Марс о Венере.
44.Юнона о Юпитере               
45.Истинная боль.
46.Доверчив я, как все поэты.
47.Не тот я вытянул билет.
48.Я не нарушил гармоний природы
49.Всё наоборот.
50.Исключительный код Вселенной.
51.Уныние от одиночества.
52.Мы играем в чужую игру.
53.Не готовы к диалогу.
54.Цена сознанья.
55.Последняя печать Геддона.
56.Согласно календарю Майя.
57.Поэты и пророки.
58.И в науке нужны поэты.
59.Молчание – беседа мужчин.
60.Водка – яд.
 61.Не торопись поэт.
62.Старый учитель.
63.Алименты
64.Против прямой линии.
65.Человек – вместилище порока
66.Не спеши, но всё успей.
67.Я исчез невидимым флюидом.
68.В последний путь.
69.Нехороший сон.
70.Рифмую всё подряд.
71.Очарованье тишины.
72.О деньгах в шутку и всерьёз.
73.Из жизни бомжующих
74.Пир горой.
75.В раю нет тяжкого труда
76.Дурак – это не оскорбленье.
77.Все равны перед Всевышним.
78.Сошествие в ад – продолжение рая.
79.Мы пили с другом в гараже.
80.Жить не умею на «халяву».
81.Моя болезнь – моя тюрьма.
82.Я ощущаю мир вокруг.
83.Мои двадцать лет.
84.Из памяти уходит всё подряд.
85.Приснилось. Надо же.
86.Душа рванулась к свету.
87.Душа не жаждет состраданья.
88.Человек середин.
89.Сломали лишь тело.
90.За всё заплачено нервами.
91.Крик души наркомана.
92.Моя душа, как пустырь
93.В моей душе огромная дыра
94.Психушка, как тюрьма.
95.Вместо шариков крутятся ролики.
96.Разочарование.
97.Отсебя не сбежишь.
98.На «диком» пляже.
99.Стихи ни о чём.
100.Греция и Эллада.
101.На Домбае.
102.Рождение новой звезды.
103.Куда девалось вдохновенье.
104.Время цветения слив.
105.Честный вроде дурака.
106.Матом или эмалью?.
107.Разве этого я хотел?
108.Почти о политике.
109.Смерть Кощея Бессмертного.
110.Старому аскету
111.Я разве живу?
112.Есть ли родина у нас?
113.Каждому своё.
114.Подражая Гомеру.
115.Из жизни отморозков.
116.Так живём.
117.Есть холопы и есть господа.
118.А ещё был случай.
119.Надо торопиться.
120.Шекспир сказал, что жизнь игра.
121.Сотру все мысли напрочь.
122.Не верю.
123.Медитирую.
124.Лукоморье (Но не сказка).
125.Запретили пить врачи.
126Про бабушку Ягу.
127.Неосуществлённая месть.
128Любой поэт по сути одинок.
129Ноль.
130Поэт терпеть не может уз.
131Скорбим о живущих во тьме.
132.Я возвращаюсь в детство.
133.Я скрываюсь от людей.
134.Когда спит Бог.
135.Время тасует зоны.
136.Вы бывали в зазеркалье?
137.Смех врачует истерзанную душу.
138.От испуга в душе неуют.
139.Кому-то я не угодил.
140.Ностальгия.
141.Как рыбе зонтик.
142.Живём, как придётся
143.В дортуаре пепиньерок.
144.Лошади волком выли.
145.За тенью – мрак.
146.Сорок сороков.
147.Кто я?
148.Закончился двадцатый век.
149.Пою отечество моё.
150.Расстрел