Словесный портрет. Сталин

    Ночь выдалась лунной. Бледный пояс небесного светила жадно скользил в окно. Пёс зачарованно смотрел на это зрелище лунного действа; на ворсистом коврике ему было очень удобно и никто его не беспокоил. Сталин сидел в кресле-качалке, курил трубку и просматривал газету.
- Опять эти англичане шпионов развели, - бурчал он. - Надоели, сил нет. Раньше такого не бывало. Это симптоматический знак на ответные меры. Надо поинтересоваться у Великовского.
Встал, прошёлся по беседке, огороженной от внешней среды стеклом, взял трубку телефона и произнёс:
- Великовского ко мне!
Пришёл вызываемый, грузный татарин лет сорока, вспотевший от неожиданного беспокойства. Прошёл в беседку, остановился у окна.- Вы не переживайте так, товарищ Великовский. Меня вот что интересует: как обстоят наши дела с англичанами?
Великовский мрачно ответил:
- Дела хорошие, товарищ Сталин, но в последнее время возникли некоторые трудности, кое-какие вопросы требуют Вашего непосредственного участия.
- Мы не отстаём в плане сотрудничества? - спросил Сталин, набивая новую трубку табаком.
- В сотрудничестве мы опережаем остальные страны в последнее время. Англичане стали привередливы в последние годы, своим вторым фронтом лишь много шума создают, а конкретных дел мало.
- А надо их подталкивать к этому! - громко произнёс Сталин, и продолжил: Надо вести их под узцы! Как слепых, вести, в конце концов.
Великовский вспотел еще пуще:
-Делаем, товарищ Сталин.
- Ну да ладно. Можете идти. Один вопрос: верите ли Вы в Бога?
Великовский готов был сквозь землю провалиться:
- Да, товарищ Сталин.
- Тогда второй вопрос: а в хорошего попа, в доброго попа верите, который каждого понимает и обогревает сердцем?
- Нет. Не верю.
- Я тоже не верю. Идите.
Великовский ушёл.
Сталин молча сидел с полчаса. Сизый дым струился, поднимаясь к потолку беседки. Наконец он произнёс:
- Никак без русского Бога не обойтись. Правы англичане - надо ждать, авось русские дрогнут. Но нет. Наши не дрогнут. Мы свою веру возродим. Мы нашего Бога вернём народу и, он, этот вооружённый народ, не то , что немца, а и себя самого переборет.
     Сталин поднялся, вышел из беседки. Прошёлся по дорожке из гравия, полюбовался луной, выглядев при этом  человеком первобытным, гармоничным с природой. Многое он понимал интуитивно, многое улавливал, будто обладал шестым чувством. А может, оно так и было.
- Православие, вот что сокрушит фашизм, - продолжал говорить сам себе Сталин: Поп обрушит всю свою духовную мощь на извергов, что потеряли всякое человеческое обличие. Русский поп, веками не знавший поражения, поднимется как исполин, обернёт всё вокруг себя верой, и падёт иго фашистское, от креста побежит вспять, ибо боится его пуще всего иного. Настало время действовать попу. А главенствовать ими Патриарх будет. Иконы древние возродим, как святыни. Москву ими осеним, путь народ видит своё настоящее лицо, пускай вглядится в это зеркало, набирается победного духа.
   Сталин говорил и говорил. Сколько всего нового произошло за эту ночь, и сколько мощи приобрела Россия в эти часы, знал только сам генералиссимус.