Сказка 2

И приснилось мне, что правит нашей страной не Путин и не Медведев, а некто третий. И вроде президент, как президент - важный, рассудительный, да только нет ему житья от того, что никто ни имя, ни отчество, ни даже фамилию его не знает.
Приходит президент на собрание правительства, законы новые в думу излагает, а депутаты ему дружно кивают - правильно, мол, Дмитрий Анатольевич, так, мол, и надо. А он и не Дмитрий, и не Анатольевич. Обиделся президент, но виду не подал, законы принял, да и пошел домой.
Приходит домой, думает, сейчас вот отдохну от трудов правительственных. А жена ему с порога: Боренька, я тебе пельменей налепила, садись ужинать! А он вовсе даже и не Боренька, и пельмени от этого в горло его президентское не лезут. Расстроился президент, обиделся, но виду не подал. Пельмени дожевал, да и поехал в горы на курорт - на лыжах кататься и здоровье пошатнувшееся восстанавливать.
Приехал. Там ему, как полагается, хлеб-соль на вышитом полотенце девица красная вынесла. Испробуйте, говорит, Владимир Владимирович, хлебушек наш. Осерчал тут президент, хлеб-соль на ковровую дорожку бросил, нагрубил девице и всем встречающим - ведь не Владимир он и отца его совсем не так звали. Нет нигде покоя президенту, везде чужими именами кличут. Пригорюнился наш президент, а после и озлобился вконец. Задумал дело черное - всю страну разом погубить. Поехал на секретный полигон, спустился в секретный бункер, зашел в секретную комнату. Поднял там секретный колпачок, под которым секретная красная кнопка, да не успел нажать - понабежали охранники, стали руки вязать. Кто такой, спрашивают? Почему, спрашивают, в секретном бункере с секретными кнопками балуешься?! Он им в ответ: я же президент ваш! Засмеялись охранники: никакой ты не президент! Он у нас и важный, и рассудительный, и зовут его...то ли Медведев, то ли Лисицын... В общем, не президент ты ни разу. Взяли его под руки, да и уволокли в подземелье темное. И с тех пор его никто не видел.

Проснулся я, гляжу - снег за окном идет. И четыре года назад такой же шел. И восемь лет назад - такой же. А какой двадцать лет назад шел, того не ведаю, потому как не было меня еще. Только вот, говорят люди, что точно такой же. Только чище малость.