Дсанко шла далеко...

Дсанко шла  далеко…
к Нараяме
молиться о вечном…
там, уснуть у подножья 
навсегда,
когда выпадет снег…
Не взяла ничего…
ни еды
ни котомки – заплечной.
время Дсанко пришло…
черный коршун 
прицелился в веко…

От огня очага…
опираясь на палку из клена.
От  судьбы,
пьющей чай –
из жасмина и высохших роз.
От циновки в углу.
С той поры, 
когда третий ребенок
Умирая, просил -
раздоить 
молодняк диких коз…

Поднималась к вершине…
шаг за шагом –
сближаясь с ней верой.
И  шептала: там Бог!
Я увижу его, наконец…
Наступала на кости…
Дсанко шла к Нараяме не первой…
Представляла без страха,
как зверье 
ей ускорит конец…

но  откуда-то силы…
их прибавилось   
вдвое и втрое…
«Я так рано пришла
или это обманная кровь…?»
Снег нетронут лежит…
«как обыденно…» -
мыслью расстроена –
прилегла на него,
принимая последнюю новь:

«холод скоро  пройдет… 
сердце -
камнем замрет и остынет.
Надо только уснуть,
ничего не запомнив – уйти…»
Но, спустившись с небес
и встречая словами простыми,
Бог сказал: «Вспомни все…
начиная лет с трех и пяти…»

-Я так долго жила…
Но смогу ли я
вспомнить так много…?
Начала вспоминать 
и улыбка застыла луной:
в яркий солнечный день,
нежной пухлостью  рта -
недотрога-
в день цветения сакуры
обменялась с любимым слюной…

Ей пора смежить веки…
погасить фитилек своей жизни.
Вот еще две старухи-
доползли
и готовятся лечь
на Вершину – Вершин…
чтобы коршуны
в праздничной тризне,
кимоно разорвав,
растаскали
старушачью печень…

Но спасительный сон
так далек-
Дсанко годы итожит…
«Может, все-таки рано …
дома - Сейго » -
она поднялась…
Извинясь перед  Богом, 
что решила пожить –
вниз к подножью
потащилась назад…
не успеть
к поздней дойке - боясь…