Новая Яга сказка

Каждый знает об избушке,
Что стоит на ножках курьих,
Кто в избушке проживает
Тоже может каждый знает,
Но не каждому известно 
Где избушки этой место,
Как хозяюшка, жива?
Как здоровье, как дела?
Да! Да! Да! Жива старушка,
И цела ее избушка.
Как живется ей сейчас?
Вот об этом мой рассказ.
Засыпает лес дремучий
Под покровом ночной тучи.
Все, что бегало, летало
В  норах, гнездах засыпало.
Только  в маленькой избушке
На краю лесной  опушки
Тускло светит огонек,
Из трубы  идет дымок.
А в избе в горячей печке
Каша варится из гречки,
И жаркое из лягушек,
И шашлык из мышьих тушек,
И хозяйка у печи
Печет блины и калачи.
У нее гостей немало
В этот поздний час собралось.
Змей Горыныч трехголовый зелен,
Словно лист кленовый,
На стол лапы положил,
На них головы сложил.
Рядом лысый водяной –
Потный, скользкий и босой,
Цвет его зелено-синий,
Ну еще бы, вырос в тине.
В углу леший бородатый,
Непричесанный, косматый,
Хмуро смотрит исподлобья, 
Будто в вас стреляет дробью.
У окна Кащей Бессмертный,
Весь расслабленно-инертный,
Руки тощие раскинул,
Ногу на ногу закинул.
Соловей-Разбойник справа,
Разухабистого   нрава,
Будто прав он изначально,
Улыбается нахально.
Две русалки у кадушки,
Закадычные подружки,
Хвосты в воду опустили,
Глазки томно закатили.
А хозяйка то с ухватом,
То с подносом, то с  лопатой,
Не по возрасту проворна, 
Всё ее рукам покорно,
Нос крючком, о нет, с горбинкой,
С  выпирающею  спинкой,
Чуть  приподнят подбородок,
Ласков взгляд, почти что кроток,
Одинокий  зуб  грустит,
Словно в поле пень торчит,
Прядь волос из-под косынки
Побелей  любой простынки.
Вот такие  зарисовки
Без прикрас, без ретушовки.
Облик в обшем-то чудесный,
Для её  годков прелестный.
Вряд ли где такую сыщешь, в
Ведь ей  лет уже под тыщу.
Вот  заставлен  стол едою
Славной  бабушкой  Ягою.
Всем по стопкам разлила,
Речь  такую  завела:
-  Сколько лет и сколько зим
Вас  я  не  видала.
Коли вру, в ребро мне клин,
Я  без  вас  скучала.
Ваши  рожицы во сне,
Как  увижу – в слезы.
Вы же все родные мне,
В сердце,  как занозы.
Эх,  былые  времена,
Добрые,  лихие.
Где ты, где ты старина?
Да и вы другие.
Изменились, слышу  я,
Слух, он землю полнит.
Деньги,  носом  чую  я,
Меряете  в  тоннах.
Ну, да ладно, впереди
У нас с вами  ночка.
Наболтаюсь от  души,
Старая  я  квочка.
Хлопнем первую за то,
Что собрались вместе.
Кто не с нами – тот никто,
Пусть, кто против, треснет.
За столом раздалось: Ух!
Ох и  крепок  бражный дух.
Сверху донизу  гостей
Пробирает  до  костей.
-  Хорошо, - старушка молвит
И по новой  стопки  полнит.-
Между первой и второй
Перерывчик  небольшой.
Так Иванушка-дурак
Пить учил когда-то.
Я, однако, пью не так,
Брюхом слабовата.
Ну, Кащеюшка, родной,
За тобою  тост  второй.
Подошла она к Кащею,
Обняла его за  шею.
-  Дорогой ты мой, бессмертный.
Ты у нас  интеллигентный.
Вот при  фраке, при  манишке,
Как  сейчас  твои  делишки?
Ты не  бойся,  говори,
Тут же  все кругом свои.
Вынес  мусор – ты покойник.
Так ли, Соловей-разбойник?
Соловей – он свойский парень.
Вмиг своё словечко  вставил:
-  Да,  в  натуре,  что  базарить.
Кто ссучился – не  исправить.
Кащей  криво  ухмыльнулся,
Встал из  кресла,  потянулся:
-  Эх! Ягуся, моя дорогая,
Годков двадцать я здесь не бывал.
В мире нынче идёт жизнь такая –
День упустишь, что год  потерял.
Ты права,  это время  другое.
На Руси вновь  крутой  поворот.
Для меня-то оно  золотое.
Тороплюсь, вдруг  всё это  пройдёт.
Раньше как, накопил и в кубышку.
Втихаря тратишь свой капитал.
А сейчас, если бабок с  излишком,
Ты на всех  то, что надо, поклал.
Все считают – Кащеюшка жадный,
Что он чахнет над златом своим.
Ха-ха-ха! Скажу вам я приватно:
Было так, стал  теперь  я  другим.
Раньше что, ну обманешь, обдуришь,
Так сказать тырил мелочь тайком.
И бывало ночами халтуришь,
А ведь жалко, когда всё горбом.
А теперь всё плывет само в руки,
Только  руки  где  надо  имей.
Ну, а то, что добыл без потуги,
Я стараюсь спустить красивей.
Если хочешь, Ягуся, накрою
Я такую поляну тебе.
Иль давай, тебе терем построю
Весь из мрамора, даже в Москве.
-  Что ты, что ты, сердешный,
Ну куды мне из леса.
Лучше в этой скворешне,
А в Москве много беса.
И поляну, ты знаешь,
Накрывать мне не надо:
Все цветы посминаешь,
Красота ж там, ребята.
За столом  смех  раздался,
Но Кащей руку  поднял,
Сам  он  редко  смеялся,
Разве  только  сегодня.
-  Да, в лесу не в Москве, поспокойней,
Не наедут тебе, не съедят.
И в избушке,  конечно,  покойней,
Плюс сверчки по  углам верещат.
Сам в столице-то редко бываю,
Но  глаза  там и  уши  мои.
Всё там  схвачено, бабки вгоняю,
Чтоб  стократно вернулись они.
По окраинам больше мотаюсь,
Ведь они – неизведанный клад.
Потихоньку что надо скупаю,
Вот такой по душе мне расклад.
Старину  не  жалей ты, не  надо.
Что хорошего в той старине.
Все равняйсь! Разве это порядок
В нашей русской великой стране.
Минералки отхлебнувши,
Пота  вытерев  струю,
И  манишку  расстегнувши,
Он  продолжил речь свою:
-  Сколько личностей неординарных
Только в думе нашей, посмотри.
Колоритных, ярких и  шикарных,
Вся  планета в этом  позади.
А  какие  наши  олигархи.
Уж  себя не  числю в этот  ряд.
Ох, крутые, даже больше, архи –
Зелень, евро, топчут  всё подряд.

Эх, Ягуся, Змей Горыныч, Леший,
Соловей-разбойник, Водяной
И Русалки, пусть вам климат здешний
Будет в масть – за это  тост  второй!
Вновь  звучит в избушке: Ух!
Ещё  крепче   бражный  дух.
Закусь  этот  дух  смиряла,
Его нрав в крови смягчала.
Ах, Кащей, волшебник прямо –
Три  хлопка и джазик  грянул.
Три девицы – просто диво,
Разухабисто, красиво
Ну такое вытворяли,
Что в избушке все стонали.
Отдышалась чуть  хозяйка
И сказала: -  Тьфу, ну шайка!
Ну куда там ведьмам нашим,
Мы  такое вряд ли  спляшем.
Что, Горыныч, отдышался?
Ты же громче всех смеялся.
Ах ты, Змей мой подколодный,
Знаю, ты на баб голодный.
Шалунишка трехголовый,
Ох,  Змеюка ты  бедовый!
Подошла к нему Яга
И  пощупала  бока.
-  Ох, какой  же  ты  зелёный.
Самогон что ль пьёшь еловый?
Эх, головушки шальные,
Я  шучу,  шучу,  родные.
У меня к  вам всем  вопрос:
Третий  скажите  нам  тост?
Головы  переглянулись,
В знак  согласия согнулись.
Что сказать об этом Змее,
В совершенстве он умеет
Пить, курить и выражаться
И, конечно, притворяться.
Голова, что центровая,
Верховодит в этой стае.
Та, что справа, та вторая,
Все приказы повторяет
И за левой  наблюдает.
Та же влево все виляет.
Вот такой триумвират,
Сам Горыныч им не рад.
Поневоле  тут  запьёшь,
Только их не перепьёшь.
Пьёт одна, другая спит,
Третья курит и молчит.
Змей Горыныч встал солидно,
Вытер с  губ со всех  повидло.
-  Я, конечно, не Кащей,
Хоть не всё имею,
Не хлебаю лаптем щей,
Кой-чего  умею.
Я в политику ушёл
Всеми  головами,
Кое-что я приобрёл
Здесь и за морями.
Заболтать меня нельзя,
Сам всех уболтаю.
Суть трёхличная моя –
В кубе  обещаю.
Непутёвый раньше был,
Молодой, горячий.
Сколько молодцев побил,
Получал и сдачи.
На Калиновом мосту
Мне царевич Ваня
Морд испортил красоту,
Три башка изранил.
Ох, брехливы писари,
Тот конфликт раздули.
Будто все башки мои
Мне тогда свернули.
Понял я ещё тогда,
Выйдя с передряги,
Подставлять свои бока
Глупо в каждой драке.
Можно кашу заварить,
Сам в тени при этом,
Дивиденты получить
На конфликте этом.
Но, однако, и сейчас
Нахожусь я в форме,
Ведь в политике подчас
Тоже словно в шторме.
Змей Горыныч свитер снял.
Бицепс – загляденье.
Стул с русалкой приподнял
Он без напряженья.
Та за шею обняла,
Ту, что к ней поближе
И дыханьем обдала:
-  А не будет грыжи?
Та в ответ шепнула ей:
-  Где твой ментос, милка?
Растеряешь ты друзей,
Не дыши так пылко.
Центровая голова
Левую боднула.
(Это левая была,
правая вздремнула).
-  Что, родная, за дела,
Что за разговоры?
Что базар ты развела?
Что это за  споры?
Ты на правую смотри,
Мирно отдыхает.
Создаешь проблемы ты,
А сама потом в кусты.
Кто их все решает?
Ладно, нынче так и быть,
Вижу, как ты рада,
Дам тебе поговорить –
Отдохнуть мне надо.
Но гляди мне, придержи
Язычок свой длинный.
Тут хотя кругом свои,
А не в поле минном,
Ты, однако, меру знай,
Знай, что гонишь, паришь.
Ну, давай, вперёд, дерзай!
Я же покимарю.

-  Наконец-то, дождалась
Милости великой.
Можно думать, что рвалась,
Накось, выкусь с фигой.
Ишь, заснула, аж храпит
Центровая  рожа.
Да и правая сопит,
Подхалимка  тоже.
Про политику они
Тут толкали речи.
Да не мысли бы мои,
Хрен бы им на плечи.
Извиняюсь за слова,
Наболело всё же.
Им медали, ордена,
Мне щелчки по роже.
Раз я левая, так что,
Всё вали налево?
Быть под ними западло,
С одного ведь чрева.
Ладно, то базар семьи,
С вами потолкую.
Расскажу вам, чёрт возьми,
Сказочку  такую.
За  лесами, за  горами,
За  глубокими морями
Жил да был один пернатый –
Ястреб  звёздно-полосатый.
У  себя  и  за  границей
Слыл свободной, гордой птицей.
Отличался   гуманизмом,
Добротой, демократизмом.
Просто ангел поднебесный,
Но  ему  под  небом  тесно.
Да и  что  его  владенья,
Есть богаче, без сомненья.
А богатство – это власть.
Власть для ястреба – как страсть.
Он своей когтистой лапой
Много мест уже излапал.
Не бывает пищи лишней,
А известно: ястреб – хищник.
Ему в радость всех терзать.
Свою силу проявлять.
Вот и время подоспело –
Вновь пора лететь на дело
В те края, где Тигр с Евфратом,
Там бывал уже когда-то.
Там стервятник, хищник тоже,
Но с другой, противной рожей.
Он диктатор, кровопийца,
Он тиран, садист, убийца.
От него всё царство стонет,
Наказанья он достоин.
С ястребом он не согласен,
Значит миру стал  опасен.
Вот слетелась стая птичья
Показать своё  величье.
Кто-то с ястребом собрался,
Кто-то  тихо  воздержался.
Были против, и немало,
Только это не решало.
Ястреб плюнул на приличье:
«Прекратить базар сей птичий!
Что мне ваша птичья  масса.
Я решил – и значит баста!
Вот с тираном разберусь,
Кое-кем тогда займусь.
Кто не хочет быть свободным,
Будет нищим и голодным».
Среди  всех  Орёл  двуглавый,
С мировой великой славой,
Возразить, конечно, мог,
Обнажив свой коготок.
Головой одной на Запад
Он кивнул: «Всё в ваших лапах»,
А другой, что на Восток,
Выжидающе примолк.
Ультиматум завершился.
Ястреб на Ефрат спустился.
Мы не долго всё смотрели,
Шла разборка три недели.
Хоть стервятник клекотал,
Перья веером  пускал,
Но в решающий момент
Сгинул этот  элемент.
Растворился, как в воде,
Не найдут его нигде.
Да он в общем-то не нужен.
Стае  есть  кусок  на  ужин.
Ястреб горд своей добычей.
Упоён  он  силой  бычьей.
Мысль подспудная играет:
Всей Землёй он управляет.
В небе  звёздно-полосатом
Только он один крылатый.
Остальным лишь право ползать
Для  него,  конечно,  с  пользой.

-  Это кто там хочет ползать? -
Вдруг раздался голос с центра, -
Да ещё с какой-то пользой?
Не  получишь  ты  ни  цента.
Пресмыкаться  захотела?
Оторвём, как не бывала,
Отделим  тебя  от  тела.
Ну, левачка, ты достала.
Отдыхай, наговорилась
На весь год уже вперёд.
А на выборы просилась.
Эпитимья тебя  ждёт.
Ох, уж эта мне свобода,
Плюрализм, тьфу, твою мать.
Вот  же  левая  порода,
Вот  попробуй  здесь поспать.
Хохотнула  тут  Ягуся.
-  Ну, Горыныч, ты даёшь.
Я с голов твоих тащуся.
Как ты  весело  живёшь.
И зачем ходить в тиятэр,
Прямо  дума на дому.
Слева хитрый провокатор,
В центре спикер по уму.
Змей Горыныч улыбнулся
Своей важной центровой.
К стопке лапой потянулся:
-  В заключенье тостик мой.
Пью за вас, одноголовых.
Коль она у вас одна,
Не сорите пустым словом,
Пейте редко, но до дна.
В третий раз несётся: Ух!
Всё крепчает бражный дух.
-  Ну, а что же нам расскажет
Наш красавчик Водяной?
Что жена носки не свяжет?
Ходишь что-то ты босой.
Ты ж страдаешь ревматизмом,
Вечный насморк у тебя.
Его ведьмы лечат клизьмой,
Сядь, погрейся у огня.
-  Что ты, милая Ягуся, -
Загнусавил  Водяной, -
Без  огня  я  обойдуся,
Не контачу я с жарой.
Да, жена  моя  Водянка
Уж носки связала мне,
Но когда на суше пьянка,
Оставляю  их  в  воде.
Как напьюсь я, их теряю.
Вот штаны вчера порвал,
Но штаны я не снимаю,
Их я крепко привязал.
Водолазочку оставил
Я сегодня на себе,
Я в штаны её заправил,
Словно влитая на мне.
Галстук вот не обожаю,
Задыхаюсь в нём всегда.
Потому  не  одеваю
Сей ошейник  никогда.
-  Что толчёшь ты воду в ступе! –
Встрял Разбойник-Соловей, -
Твои  шмотки  как  на  трупе,
Чтоб не  сняли  их, пришей.
Ближе к телу, Склифософский,
Хватит гнать пургу, братан.
Ты ж  не  доктор философский,
Ты  же  старый  мариман.
-  Ясно. Понял. Не дурак. –
Водяной продолжил.
Твой совет вобще ништяк,
Ну, на  счёт  одёжи.
Что поделать, воду лью,
Тож моя стихия.
Что скрывать, болтать люблю
И пишу стихи я.
Грех скулить сейчас на жизнь,
Можно раскрутиться.
Коль не мой бы ревматизм…
Надо  подлечиться.
Но и я не на мели,
Тоже вышел в люди.
С женой бабки наскребли,
Откупили  прудик.
Пляжик, лодки, то, да сё,
Чудная рыбалка.
У меня  для  кайфа  всё –
Ничего не жалко.
В центре пруда островок,
Cауна,   массажик.
Просто райский уголок,
Вот такой  пассажик.
А в бассейне – чудеса,
Плавают  русалки.
Ах,  какие  телеса,
Не захошь рыбалки.
Вот сегодня две со мной,
Славные подружки.
Ни минутки ни одной
Они друг без дружки.
И танцуют, и поют
Смело, вдохновенно.
Как себя они ведут,
Очень откровенно.
Пусть скандален имидж их,
Пусть  неординарен,
Но  зато успех  у  них
И  доход  шикарен.
Сам  Нептун  их  оценил,
Был от них в восторге,
Мне продать их предложил,
Отклонил  я  торги.
Да, чего я говорю,
Посмотрите сами.
Слово девочкам даю,
Пусть вам сердце ранят.

Он включил магнитофон,
Музыка  взорвалась,
Пара сладкая под  стон
Тут  поцеловалась.
Песня прыгала в избе,
По углам металась.
Тень от пары на  стене
Жутко  извивалась.

- Я пришла сюда,
Значит там меня нет.
Относительно всё,
И в мире этом бардак.
Всё  не  то  и  не  так.
Я-то ясно, как здесь
Ты зачем приплелась,
Хорошенько всё взвесь,
Ты кому отдалась.
Отдаются  концы,
Пароходы  гудят.
И  сжигают  мосты,
Когда  очень  хотят.
Что мне делать с собой,
Убежать мне  куда?
В  омут бы с головой,
Не  тону, вот  беда.
Я  сотру  мозги,
Я  сотру  мозги.
Страсть к тебе сильней,
Страсть к тебе сильней,
Страсть к тебе сильней.
Я  сотру  мозги,
Я  сотру  мозги.
Страсть к тебе сильней,
Страсть к тебе сильней,
Страсть к тебе сильней.
Я  сотру  мозги,
Страсть к тебе сильней.
А где ты, а где я?
Я  уже не  пойму.
Ну  а те, кто  сидят,
Не  поймут  почему.
Это всё  алкоголь,
Это синий дымок.
Опускаюсь  на ноль,
Ниже  только горшок.
Я  хотела взорвать
Черепок  на  куски.
Опустеет  кровать
И  умрёшь ты с тоски.
Мы сиамский союз,
Нас  нельзя разделить.
Говорят, ну и  пусть,
С ними нас не скрестить.
Я  сотру  мозги,
Я  сотру  мозги.
Страсть к тебе сильней,
Страсть к тебе сильней,
Страсть к тебе сильней.
Я  сотру  мозги,
Я  сотру  мозги.
Страсть к тебе сильней,
Страсть к тебе сильней,
Страсть к тебе сильней.

Кончен  номер. Тишина.
Поцелуйчик снова.
-  Да, большая  вам цена, -
Кащей  молвит слово.
-  Тёлки – класс, - промолвил так
Соловей-Разбойник, -
Клёво, в тему, всё  ништяк.
Ну оттяг, убойный.
Змей Горыныч их обнял.
-  Ух! Какие пышки!
Миллион за вас бы дал,
Были бы излишки.
Леший хмыкнул, ухмыльнулся,
Бросил быстро взгляд косой.
Плюнул в угол и ругнулся,
Мат был очень не простой.
- Круто, - молвила Яга, -
Но видала  круче,
Водяной, намну бока,
Ты чему их учишь.
А хотя отстала я,
Век-то двадцать первый.
Вы не злитесь на меня,
Старая  я  стерва.
Водяной  обиженный
Говорит напыженно.
-  Да, Ягусенька, да, да!
Двадцать первый век-то.
Ты, Ягусечка, стара,
Не  поймала  вектор.
Не летаешь на метле,
Ступа заржавела.
В интернет бы влезть тебе,
Вот бы обалдела.
Нынче деточки не те,
Господи, не к ночи.
По душевной простоте
Не  учи их  очень.
Пальчик в рот им не совай,
Вмиг с рукой  откусят.
Зря  и свой не  открывай,
Милая  бабуся.
Вмиг засунут что-нибудь
Так, для интереса.
Зуб последний  отберут,
И умрёшь  от  стресса.
Твои сказочки не то,
Твои  байки  стары.
Нынче в моде, как его,
Этот Поттер  Гарри.
Хочешь, бабка, подарю.
Толстая книжонка.
Ладно, тост я говорю,
Стынет ведь водчонка.
Господа! За наших дам,
Как гусары, стоя.
Всё  за них отдам, продам,
Они больше  стоят.
Под  «Ура» раздалось: Ух!
Уж качает  бражный дух.

-  К чёрту Пойтеры твои, -
Изрекла  Ягуся, -
И без  Гари  я  поди
В жизни  разберуся.
Ты на деток не бреши,
По себе не меряй.
Вы то больно  хороши,
Эталон  примера.
А, разбойничек ты мой,
Нечем  мне похвастать?
На дороженьке большой
Мне уже не шастать?
Что, мой милый человек,
Плесень я без тени?
Не видать мне воли век,
Так по вашей фени?

-  Эх, бабусенька Яга,
Мой базар без понта.
Отвечаю за слова,
Да, не секс ты бомба.
Только внешне, ну а дух
У тебя что  надо.
Пару   нам таких старух,
Вот была б бригада.
Ты ж для всех авторитет,
Ты давно в  законе.
У  тебя  менталитет, -
Хрен отыщещь в зоне.

-  Ну, родимый, ты сказал,
Рассмешил старушку.
Но спасибо, поддержал
Бедную  Ягушку.
Мне, внучок, знаком твой дед,
Связи с ним  имела.
Он со  мной держал  совет,
Когда  шёл  на  дело.
Лишь однажды мне не  внял,
Замахнулся  круто.
Ну  и жизню  потерял
В одной схватке жуткой.
Твой  отец-то не в него,
Егерь он и егерь.
Со зверьми  дела  его,
Ездит  на телеге.
У тебя же деда  нрав,
Тот же, бесшабашный.
Загулять, деньгу сорвав,
Так до срыва  башни.

И какой сейчас гоп-стоп
На большой  дороге?
Кистенём всё так же в лоб
И  спасайте  ноги?

Ну, бабуля, отстаёшь
Ты от жизни нашей.
По понятиям живёшь
Жизни  ты вчерашней.
Оргпреступность, знаешь что?
Вроде  комсомола.
Все значкисты  ГэТэО * 
(смотри  сноску слова).
Иерархия  у  нас:
Каждый знает  место.
Я, к примеру, шеф сейчас
Братвы нашей местной.
С территории своей
Ходим крайне редко.
А непрошенных гостей
Мы встречаем  едко.
Касса есть у нас ещё, 
Ну,  взаимопомощь.
Кто присел, на даче кто,
Вот тому и  помощь.
И собрания у нас,
Только лучше, сходки.
Редко, в месяц один раз,
И не рвём  мы глотки.
Всё по теме, существу,
Истину глаголим.
Доверяем большинству,
Но и не неволим.
Докажи, коль ты крутой,
На серьёзном деле,
Что не фрайер ты пустой,
Не пустышка в теле.
Что касаемо  делов,
Мокроты нет слёзной.
Не сшибаем мы голов –
Вид у нас серьёзный.
По понятиям живём,
Мы не отморозки,
Утюгом живот не жгём
И не пудрим мозги.
По возможности мы чтим
Кодекс уголовный.
Тайну вкладов мы храним,
Любим срок условный.
Бендер много знал путей
По отьёму бабок.
А наш списочек длинней,
Всё тип-топ, как надо.
И под крышу мы берём,
Можем из-под  крыши.
Раскрутиться мы даём
И в затылок дышим.
Лохи – славный контингент,
С ними  интересно.
Лох, он  как  интеллигент,
Но для нас полезный.
Да, издержки есть труда.
Да, братков  теряем.
Вот разборки  иногда,
Стрелки  забиваем.
Но как один поэт сказал,
Коль хочешь жить, точи кинжал.
Приходит смерть и кончен бал,
А ты ещё  не  танцевал.
Вот я  танцую  и  пою
И острым  свой кинжал держу.
Братки, скажу я тост такой:
И вы кинжал точите  свой!
В  пятый  раз  несётся:   Ух!
Валит с ног уж бражный дух.

-  Ах  ты  разбойник,  деловой.
Ты грабишь умно, с головой.
Один   я  дам   тебе  совет:
Не  кончи только как твой дед.

Ну, а ты, чаво молчишь, -
К Лешему  подходит, -
Чё, набычившись, сопишь,
Что за  мысля  бродит?

-  Дык  чаво, я  ничаво.
Я же  не  аратор.
Господа  тут, а  я  кто?
И не  арендатор.
Леший я – мужик простой,
Лаптем  щи хлебаю,
Да чаёк хлещу  пустой,
Чё  я  понимаю.
Вот спасибо, позвала
Вечерять  сегодня.
У такого-то  стола
Уж нажрусь  на год я.
Не хотел я говорить,
Лучше б  отмолчаться.
Всяко  дело может быть,
Можно  и  нарваться.
Говорите все свои,
До последней доски.
Только косточки мои
Мелите по-свойски.
Ты,  Кащейка,  олигарх.
Тьфу, какое  слово.
Да  царь-батюшка монарх
Не имел таково.
Недра, лес имеешь ты
И народ  имеешь.
И не жнёшь, не пашешь ты,
Только богатеешь.
Всё открыто для тебя –
Рим, Париж, Канары.
Путь покруче у меня –
От  сохи  на  нары.
В нашей чаще тьма, а свет
Лишь по  воскресеньям.
Ты ж  купил  себе  балет,
Так,  для  развлеченья.
Змей Горыныч, я тебе
Поначалу  верил.
Голос  свой отдал тебе,
Ты же всё похерил.
Ох,  горазд  ты обещать,
Когда к власти рвёшься.
А дорвался – наплевать,
За карман свой бьёшься.
Водяной, ты  молодец.
Нет в тебе  лукавства.
Хоть по сути и подлец,
Но ты без  жеманства.
Были б гроши, я в бассейн
Прыгал  к твоим  кискам.
Ел люля да пил  портвейн
И  русалок  тискал.
Соловей-Разбойник  крут,
Нашего  замеса.
Но скажу, опасный  труд,
Ты ж  слабей обреза.
Пуля – дура, Соловей,
Свиста  не  боится.
Может быть свинец твоей
Где-то уж  таится.
Помню деда твоего.
Ох, свистел зараза.
Но  достали и его,
Кто-то не промазал.
Мой сопливец тож туда,
В группировку хочет.
Всё в какой-то тэквонда
Машет, словно кочет.
Говорю ему – учись,
Может выйдешь в люди.
Он мне – дед, ты чо, проспись,
Бабки кто  мне  ссудит?
Той степухи, что дают,
Лишь на хлеб с водичкой.
А потом за честный труд
Ты кормись как птичка.
Рэкетиром буду  я,
Робин-Гудом  стану.
Бабки  будут у меня,
Мэрс  себе  достану.
Понимаю  я  его.
Хочет всё и сразу.
Телик – бес и чёрт всего,
Он  развёл заразу.
Насмотрелся он  реклам
О красивой  жизни.
Мол всего  достоин сам,
Всё возьми от жизни.
Мол по полной  оттянись,
Да ещё со  вкусом.
Да  покруче  оторвись,
Господи  Исусе.
Бабы голые, разврат
По любой  программе,
Мордобой, площадный мат,
Видите  всё сами.
Я, конечно, не святой.
Я ведь всё же Леший,
Но смотрю и мне порой
Хочется всех  вешать.
Ну а новости глядеть
Не хватает  воли.
Это ж можно  обалдеть,
Сколько разной боли.
Там взорвали, там убили.
Маньяки-садисты
Десять трупов расчленили,
Были  сатанисты.
Катастрофы, наводненья,
Ураганы,  смерчи,
Оползни, землетрясенья –
Просто праздник смерти.
А политиков  уже
Сразу  вырубаю.
С умной  мордой на лице
В транс меня  вгоняют.

-  Слушай, Леший, ты достал
Воплями  своими. -
Змей Горыныч грозно встал, -
Вот и правь  такими.
Ты ж свободы всё  хотел
И  демократизма.
Что ж ты  гонишь беспредел,
Гнида  плюрализма.
Всё тебе не так  опять,
Под гребёнку хочешь?
Повернуть всё хочешь вспять?
Ты о чём  лопочешь?
Ты жалеешь, что не ты
У кормила  власти?
Да не  вышел рылом ты
И не той ты масти.
У тебя ума вон нет
Быт-то свой наладить.
А туда же, в высший свет,
Чтобы там нагадить?
Ох, не зли  меня, Лешак.
А то будет  хуже.
На, держи, братан, пятак
И продолжим ужин.

-  Ну, Горыныч, ты не прав, -
Кащей вставил мягко, -
Ты уйми свой буйный нрав,
Лешему  не  сладко.
Но ты, Леший, потерпи.
Будет, будет  лучше.
Дай нам, Леший, подрасти,
Будь немного  чутче.
Экономика  растёт,
Хоть не так и резво.
Капитал в неё идёт,
Ты подумай трезво.
Буду спонсором твоим
С  этого  момента.
Воду  пустим, свет дадим,
Выделим  вам  мента.
Что делить с тобою нам?
Русь у нас  едина.
Слева шум и справа гам,
Лучше  середина.
Ну, а телик, это брось.
Это же как  мода.
Хоть она как в горле кость,
Но нельзя, свобода.

Леший голову склонил,
Стал мрачнее тучи.
-  Ну вот, я же говорил,
Помолчать бы лучше.

Обняла его Яга:
-  Што ты, што ты, милай.
Я б тебя к себе взяла,
Уж  бы  прокормила.
Если хочешь, приходи,
Ты не будешь  лишний.

-  Нет, Ягуся, извини,
Я ещё не  нищий.
Тост скажу  на  посошок:
Рад  всегда  стараться!
Жить в России – это шок,
Жить и  не  сдаваться!
Словно  стон  раздалось: Ух!
Повалил  всех  бражный дух.

Сутки храп качал избушку,
Перегар накрыл опушку.
Через сутки протрезвились,
Оклемались, похмелились.
И к своим родным местам
Добирался каждый сам.
Змей Горыныч вертолётом,
А Кащейка самолётом,
Водяной поплыл на яхте,
Соловей на мэрсе красном,
Ну а Леший на кобыле –
Говорит так безопасней.
Всех Ягуся проводила
И на печке загрустила
«Сколько ж можно в одиночке
Проводить и дни, и ночки.
Надо жизнь разнообразить,
В Интернете что ль полазить?
Вот пришлёт Кащей компьютер,
Изменю весь быт по сути.
Заведу друзей повсюду
И общаться с ними буду.
У меня язык подвешен,
Ум на юморе замешан»
Этим мыслям улыбнувшись,
Крякнув, сладко потянувшись,
Смачно, весело зевнула,
Крепко, радостно заснула.

P.S.
Сказка эта завершилась.
Жизнь, она вперёд идёт,
Только так она сложилась –
Мир без сказок не живёт.