Иллюзии Белого Ангела

Преамбула.

Большая коричневая Птица понуро сидела на вершине приземистого дерева Кай Ким Гао, приткнувшимся на самом верхнем уступе острова Собаки, и печально смотрела на белесую дымку бухты. Она никак не могла вспомнить ни своего имени, ни семьи, ни возраста и одна единственная мысль поскрипывала этим утром в ее небольшом костистом черепе: «Осталось три дня»…  Три дня чего? Или, для чего? Нет ответа.
Птица встряхнула мокрые перья, отяжелевшие под ночным дождем,  и с любопытством посмотрела вниз: там, у корявого подножья легендарного дерева дремал большой рыжий пес. Его влажная морда была измазана сырым песком, мощные лапы подвернуты по-кошачьи, а черная маска, обрамлявшая глаза, с высоты Кай Ким Гао создавала иллюзию, что пес бодрствует.
«Он тоже ждет. И тоже знает», - подумала Птица, в очередной раз удивившись тому, что у ее бессмысленной вахты, оказывается, была какая-то цель.
Темное небо расслоилось на лилово-серый пирог, который кто-то большой и невидимый проткнул сверху, до самой воды, золотистыми ножками именинных свечей. Через минуту-другую свечки разом вспыхнули ярким оранжевым пламенем, протопив коржи неба осязаемым жаром, залили золотым сиянием горизонт и почти совсем ослепили Птицу.
- Гав… - неуверенно прохрипел снизу пес, задрав к небу заспанную морду.
- Чав! – ответила ему Птица. – Осталось три дня!
- А они приедут? Ты уверена?
«Пёс знает больше меня», - удивилась, но совсем не обиделась Птица.
- Приедут. А как же! – ответила она и вдруг поняла, что сказала правду. Она тоже ждала ИХ!


Большой бордовый чемодан  уже проглотил в своё вместительное нутро столько важных и пустячных вещей и тряпок, что никак не хотел застегиваться.
«Молния не выдержит. Разъедется, к чертям, где-нибудь в Домодедово или в Ханое, и буду я тогда, как пить дать,  собирать весь этот скарб с багажной ленты на глазах изумленной публики», - подумала я. Подумала, и тут же с отчаянной решимостью впихнула внутрь раздувшегося монстра еще один крайне важный предмет – штатив для видеокамеры.
- Сразу перетяни ремнем! – посоветовал мне муж, занятый упаковкой драгоценного фотооборудования.
- Взял бы, да и сам… - попробовала возмутиться я, но тут же прикусила язык и покосилась на перехваченную лангетами правую руку супруга: он умудрился сломать ее за два дня до экспедиции.
Не упакованными оставались десять тяжелых томов «Return to the past» - переведенной на английский язык нашей общей с Мишкой книги «Возвращение в прошлое». Мы так хотели подарить ее тем новым друзьям, которых обязательно приобретем в нашем путешествии в Индокитай.
 Хотели…
Боже мой, как трудно привыкнуть говорить о тебе, дорогой дружище, в прошедшем времени. Находиться в настоящем, планировать будущее, но о тебе упоминать исключительно так: хотели, мечтали, надеялись…
Михаила Кравченко не стало 20 мая этого года. И те, кто выпустил в нашего друга предательские шесть пуль, даже не догадывались, что они в одночасье лишили жизни не только его, но и перечеркнули, точнее, вырвали с корнем из наших окаменевших ртов самые простые, безыскусные слова русского языка, заставив тысячи людей отныне, присно и во веки веков употреблять по отношению к ушедшему Другу только эти жалкие глаголы прошедшего времени…
И, тем не менее, они не смогли сделать главного: не смогли заставить нас забыть об общих планах, предать мечту, отказаться от того, что в последние десять лет раскрашивало нашу общую жизнь самыми невероятными красками заморских рассветов и закатов, наполняло ароматом влажного бамбука и папоротника, разжижало кровь жгучим зноем намибийских пустынь и охлаждало голову промозглым ветром камчатской осени.
Еще в апреле мы придумали это путешествие – маленькое трансазиатское приключение через три страны – Вьетнам, Лаос и Камбоджу, через загадочные Места Силы, через влажные тропики от моря к морю, от загадки к загадке, от постижения к постижению.
Теперь, Миша, это путешествие состоится без тебя. И назовем мы его совсем не так красиво, как задумывали – «Иллюзии Белого Ангела», а торжественно-печально – «Вахта Памяти».
В эту трудную вахту едет девятнадцать человек – больше, чем собралось бы, будь ты жив. Есть среди них твои друзья, есть те, кто был тебе близок и дорог и те, кому близок и дорог был ты. Есть и совсем незнакомые люди… Но они тоже едут в память о тебе. И разве это не удивительно, что девятнадцать сердец будут биться в ритме придуманных тобой приключений, а девятнадцать пар глаз высматривать в таинственном Индокитае то, что должна была увидеть твоя, двадцатая пара… Увидеть, и, как всегда, с восторгом и детской непосредственностью поведать затем всему миру.
Мы отстоим эту вахту, Миша!
Мы перетянем наши чертовы раздутые чемоданы яркими багажными лентами, которые ты поручил мне купить, чтоб не путать каждый раз наш багаж с чужим. Мы гордо предъявим таможенникам смешные обложки паспортов с синей печатью «Гражданин Мира», которые тебе казались такими уместными для нашей безалаберной команды. Мы все увидим. И обо всем расскажем. И ты, я уверена, будешь рядом с нами.
Не в прошлом… Не в будущем… А в самом настоящем, любимом тобой «здесь и сейчас»!

Глава первая. Здравствуйте, товарищ Хошимин!