Песнь о хождении в край палестинский

Через горы, воды и пески
Да по знойным странам
Шёл мой дед, скрипучий от тоски,
К водам Иордана.

Разругался дед со всей семьёй –
Ничего не мило!
И побрёл увидеть край святой –
Чтоб не так щемило.

Шёл да брёл, заламывал кусты,
Встречных сторонился,
Через все окопы и фронты
Как-то протащился.

И легла чужая сторона –
Жгуча, камениста.
Где-то Тверь, гражданская война, –
Ой-ё-ёй! не близко.

Разругался дед со всей семьёй –
Ничего не мило!
А пред ним – тот самый край святой…
Что же так… заныло?

Озирал он Спасовы места,
От тоски лысея.
Ой, да где ж ты, в господа Христа,
Матушка Расея?!

И глядел он с каменных вершин
В дальние пожары.
А с подножий – запах луговин,
Двигались отары…

И достиг он той реки святой –
Влез и окунулся.
И примерно к третьей посевной
Дедушка вернулся.

И поздравил целый сельсовет
С праздником Иисуса.
И сказал: «Смеяться или нет,
Это – дело вкуса.

Хорошо, что по морю ходил,
Мылся в дальней речке,
В Палестине мазанки лепил,
В Ханаане – печки…»

И теперь, когда прошли года,
Заросли курганы.
Ты лети, мой стих, туда, туда –
К водам Иордана!

Распахни шатёр весёлых крыл
На горе Фаворе.
Где смиренный грешник мой ходил –
Отче Никаноре.

Припадём ко брегу той реки,
К той горячей пыли,
Где когда-то наши старики
Гласы возносили.

И тогда пускай да в нашу честь
Запалят там свечки,
Ибо там курятся и поднесь
Дедушкины печки.

И воскликнем в Господа и мать
И в Четьи-Минеи:
Что же вы творите здесь опять,
Ироды-злодеи?

Почему кровавы здесь пески
И в слезах горючих?
И не Бог ли рвёт свои виски
На сионской круче?

Или вы забыли о Христе,
Грязны и лукавы?
Или вновь распять вас на кресте,
Подлые Вараввы?

И тогда пускай по всей стране
Пронесётся Слово
И на этой песенной волне
Загрохочет снова.

И пускай сам дьявол от стыда
Возрыдает где-то
И сойдёт великая Звезда
На ковчег Завета.

1959 – 1973