Живопись - 17

Сима Ивушкина, урождённая Либенгольц, купала младенца ко сну.
- Ах, ты моё солнышко… ах, ты моё древушко… ах, ты мой родничок… водичка тёпленькая, водичка чистенькая… и Алёшенька сейчас будет чистенький и весёленький…
- У… айя… - радостно взвизгнул младенец и давай сучить ручками-ножками по воде.
- Ай, молодец… ай, молодец… плывём, плывём на спинке… теперь на животике… теперь помоем ножки… та-а-ак… теперь писю помоем… животик… ручки… шейку… и личико… вот так… хорошо… Мама! Принеси, пожалуйста, Алёшино полотенце! Я забыла…
- А где оно?
- Ну что ты, не знаешь?! В детской, в шкафу, на средней полке…
- Знаешь, не знаешь – я с этой работой скоро совсем чокнусь… - Фаина Моисеевна принесла детское полотенце. – У тебя телефон СМСками разрывается…
- Это всё Болышев… Как он мне надоел… Ведь ясно сказала ему – нет, нет и нет – я замужем…
- Замужем? И где он этот, твой муж?.. Что-то я его не наблюдаю… исчез, канул, пропал без вести… ладно бы на войне – получили бы официальное извещение… а то, видите ли, обиделся – птичку подстрелили… посмотрите, какие мы чуткие и нежные…
- Да, мама, он чуткий и нежный… ты не знаешь его…
- К сожалению, узнала – нормальный мужчина не бросит молодую жену с ребёнком на произвол судьбы, ради своих прихотей…
- А он и не бросил нас… он вернётся… я его дождусь…
- Дождёшься, как же… знаю я этих пожилых сумасбродов – седина в бороду, бес в ребро… Извини меня, Симочка, но в таком возрасте люди не меняются… Вспомни, как я говорила перед свадьбой – не пара он тебе, не пара…
- А вот и пара, мамочка, пара… и я не хочу, чтобы он менялся – я его такого люблю…
- Не знаю, не знаю… по мне так, Болышев лучше… он твой ровесник, состоятельный, может обеспечить твою жизнь… и жизнь ребёнка… без вредных привычек… а этот и коньяк жлактит не морщится, сама видела же как они тут с отцом посиживали… и бабы на нём виснут, как на качелях…
- А мне Болышев этот не интересен… с ним говорить не о чем… у него руки всегда потные и рот слюнявый… он жирный, понимаешь – не полный, а жирный… И давай не будем больше об этом.
Фаина Моисеевна развела руками и ушла в свою комнату. Сима покормила ребёнка, стала укладывать спать. Она качала младенца на руках, не сводя глаз с висевшего на стене портрета мужа. На этом снимке он совсем молодой, безусый, в пилотке и солдатской гимнастёрке, сверкающей значками боевой готовности… на фоне зенитно-ракетного комплекса…

Младенец уснул быстро. Она взяла телефон, перелистала СМСки. Среди прочих была и та, которую она так ждала, так ждала… она, даже, заплакала от счастья и поцеловала телефон. «Не тревожься обо мне и не жди – мне надо побыть одному…» - многозначительно писал Ивушкин.
- Вот, мама, я же сказала – он обязательно даст о себе знать! Послушай, что он пишет… - она подошла ближе к матери и громким шёпотом зачитала сообщение.
- Как есть – сумасброд… больше ты его не увидишь, Сима, попомни моё слово…
- Ну как же, мамочка, как же… ты не внимательно слушаешь… тут ясно сказано – «не тревожься обо мне» - это значит у него всё в порядке… «мне надо побыть одному» - значит, побудет, побудет и вернётся… и многоточие – здесь в конце многоточие, мама, а не точка, понимаешь… это продолжение, надежда, любовь…
- Я тебя умоляю, что значит, «побыть одному»? И, главное, где?..
- Да где угодно… поотшельничать, ну как ты не вникнешь – он склонен к аскезе… ну, мало ли где укрываются от мирской суеты отшельники: в горах, в лесу, на острове среди моря…
- Вот это уже ближе к истине… знаем мы эти острова… мы с твоим отцом на средиземном…
- Мама, эта история мне известна… и вовсе не с папой ты была…

Солнце скрылось за соснами и елями, но за горизонт ещё не закатилось. Весь небосвод полыхал вечерней акварелью, отсвет которой рассеянно ниспадал, как тончайший газовый палантин, от чего земное казалось неземным… особенно глазу, привыкшему к городским пейзажам…
Ивушкин вышел из автобуса.
- Вот по этому просёлку, - кричал в открытую дверь водитель, - двенадцать километров! Дорога петляет в лесу, разветвляется, но ты никуда не сворачивай, пройдёшь три речки… да не пугайся, так себе – ручейки… но с деревянными мостиками… так вот, за третьей речкой, буквально метров двести и будет поворот на право, повернёшь и шагай уже смело – там колокольня видна!.. Это кратчайший путь…
- Спасибо.
- С Богом! И тётке моей, тёть Насте Парахиной, привет передай! Скажи, Егор, мол, жив, здоров… в сентябре заеду, картошку помогу убрать… Не забудь, пятый дом с этого края…

Он дошёл до первой речки, встал на мостик, облокотился на перила и смотрел в воду… коричневый, торфяной поток, метра полтора шириной, был прозрачен – колыхались течением водоросли, мелькали мелкие рыбёшки… звенящая тишина… напоённый, сгустившимися к вечеру, ароматами воздух… лесная непроглядность… казалось, сердце вот-вот остановится, и мысли перестанут докучать… Он даже закрыл глаза, чтобы зафиксировать этот момент… но ничего такого не произошло – сердце отбивало свой тахикардический степ, мысли бомбили сознание…
Он достал мобильник, набрал текст сообщения, отправил… немного ещё постоял, прислушиваясь к далёким, едва уловимым отголоскам… затем резко бросил телефон в воду и пошёл дальше…



28.08.12
13:53