Вы знаете, у меня вьюга!

Вы знаете, у меня вьюга!
Такая, что чёрт возьми!
Я знаю, что ты нашла друга,
И нам с тобой не по пути.

Но вам не писать не могу я,
Внутри только грозы и тьма,
Я вспомнил ту радость былую,
И наши лихие слова.

Но те роковые недели,
И те задымлённые дни!
Так быстро они пролетели,
Как будто бы и не мои...

Да был я затянут в трясину,
И резал тебя без ножа!
Но я же глотал эту тину,
Когда умирала душа!

Тогда было всё как обычно,
На улиц серые дни,
И люди все шли так привычно,
Как листик несут муравьи.

И много тогда воровало,
Всё то, что могли унести,
Тогда ты сказала "устала!",
И то, что уж "мы", не спасти!

Вы всё говорили вам плохо,
Что я стал упрям и груб.
И надо лишь только немного,
Всего лишь тепло моих губ.

Да был я затянут в трясину,
И резал тебя без ножа!
Но я же глотал эту тину,
Когда умирала душа!

Потом стало вовсе жутко,
Я канул как будто на век!
И в этом убитом угаре,
я пробыл шесть дней, или лет!

Что было я толком не помню,
Лишь ветер с железом в глаза,
а после очнулся в часовне,
Где все восхваляли Христа!

О эти бессонные ночи,
И слепящий свет куполов,
Признаться я был не очень
доволен, что прибыл во Псков!

Я был как потерянный странник,
Не помнил куда и что!
И только хотел лишь тебе,
отправить украдкой письмо.

Да только кивала рябина,
И тихо хрипел старый клен.
Она уж давно остыла,
Ты будешь лишь сердцем пленён.

Тогда ещё не было вьюги,
Лишь только накрапыва дожь.
И кто-то сказал в ту минуту,
Ты сам её гнал громко прочь!

Тогда то глаза и зардели,
огромными гроздями слёз!
И как при весенней капели,
Я в ту же секунду промёрз.

Тогда я услышал твой голос,
Спустя этих жутких шесть дней.
И понял уехал мой поезд,
К тому, кто ей верно милей.

Постой, я тебя не ругаю,
Но что же поделать реву,
Не вижу я горечи края,
И выплеснуть боль не могу!

Да был я затянут в трясину,
И резал тебя без ножа,
Но я же глотал эту тину,
когда умирала душа...

Я бросил тогда креститься,
Себя называл дураком,
Дурак- есть простая птица,
Не надо грустить не о ком!

Но сколько бы я не старался,
подумать о будущем вдруг,
тот голос по новой раздался:
-Исправить всё можешь ты друг!

Тогда и себя не жалея,
сквозь дебри соленой россы,
Я вновь стал молиться с евреем,
Который обрезал псалмы!

Зачем те пустые беседы?
Кому нужны с`оплей мольба?
Как только домой я приеду,
так сразу возьмусь за дела!

И пусть ты давно всё решила,
И тот замыхрёнышь с тобой!
Его ты ещё не любила,
а я вот по прежнему твой!

Я знаю теперь что такое,
вся боль и все наши грехи,
Мне только б качать головою,
С тобой обнимаясь во ржи!

Я видел тут столько раздолий!
Лежат тут такие поля!
Здесь лишнему быть даже морю,
Молчу уже про тополя!

И долго под грустную ивой,
Я прятался здесь от попов,
И думал, что встречусь с любимой,
Лишь только миную Покров!

И вот под истаевшей свечкой,
пишу тебе эти слова,
Мне больно и в горле картечью,
та мысль, что ты не одна!

Прости меня, слышешь? Прости.
Я так не люблю жар и зной!
Поверь в меня и не кляни,
Лишь просто останься со мной!