***

Залаял Каюн. Варька прильнула к окну. По мосткам, уговаривая пса, шла старуха. Маленькая, круглая, похожая на куклу- самоварницу, сидевшую  на самоваре на кухонном шкафу.
 - Чего-то Глаша с утра пихаитси. - Бабка вытерла в напередник руки. - Варюшка, доедай шанежку да поди одевайси, к Розке пойдём...

 - Спаси, Христос! - пропела, переваливаясь за порог, Глаша.
Бабка подала ей стул.
 - Здравствуй, Гланюшка. На бесёду, - дак товедаж ты,- некогды долго лясы точить. Произдила в города  дак дел нонеча невпроворот.
 Дай, Господи, добра да здоровья Нинушке - крестнице, оставалась на хозяйстве: козу справляла, да за избой смотрела. А ведь у ней у самой, родимой, скотины хлев да детей орава. Да ведь и за Геленькой нынче только успевай смотреть. Выросла дефка, а ум-от дитячий. Не обидел бы кто...
Бабка натягивала на плечи кофту:
  - Вчерась с Варёнкой приехали...Надо сегодни баню вытопить да к ночи напарить внуку, утроси по росе шли, а  росы-то нонича, сама знашь, ледяные...
Глаша под стулом шоркала ногами:
 - Да, я, Устинья к Зарёнке тебя пришла позвать. Уж не знаю чего такого с ней приключилось, не даё к себе подойти и всё тут. Так с вечора и стоит не доена. Будё пастух, фрянка ему в руки, стеганул её по бокам да спужал. Не могу в толк взять. А кто лучше тебя с животиной говорить можо... Уж не откажи, Устинька. Приди, глянь.

Варька с забора смотрела, как бабка привязывает на шею стреноженного козлёнка, похожий на большой жёлтый напёрсток,  колоколец. Дрыгаясь всем телом, козлёнок вырвался и, ничего не понимая от громкого звона,  начал бегать и  скакать по загородку высоко вскидывая ноги.
 - Эко, как мы, Варенька, умеем! - смеялась бабка. - Ай да, Тошка. Рассмешил Варюшку. 
 - Тоша, Тоша... - Варька, смеясь, манила хлебом запыхавшегося козлёнка. Тот подбежал, розовым языком смахнул с Варькиной руки хлебную корочку и снова пустился в бег по высоко загороженному загону.
 - Ничего, привыкнет. Без колокола ему, Варенька, никак нельзя...

Волки страх, как звона боятси...