Были мы для матушки детушками ровными

Были мы для матушки детушками ровными,
но все годы жили мы друг от дружки врозь.
Только Божьим промыслом мне с сестрицей кровною
встретиться на Праздничек Светлый довелось!
Хлынули приветствия: « Здравствуй, Валентиночка!
Вот подарок Господа!» – я и расцвела!
У порога скинула ловкие ботиночки
и сестрицу милую жарко обняла.
А она, сердешная, уже квохчет курицей:
«Покажись, беляночка... Ах ты, егоза!»
Как бывало, матушка, отошла и хмурится:
«Что же это деется: кости да глаза!
Али изболелася? А живёшь не плохо ли?
Всё хлопочешь -трудишься, золушко моё?»
За столом устроившись, поделюсь я оханьем,
вывалю из душеньки горестей комьё.
Сразу успокоившись, перейду на глупости:
что на что потратила, что приобрела.
А сестра тем временем выставляет вкусности
на скатёрку свежую, что, как снег, бела.
Сладкую наливочку разольём по чарочкам,
взглядами условимся осушить до дна.
Предлагаю первую выпить за Тамарочку.
«Нет, за Валентиночку!» – "сердится" она.
Я кивну уступчиво: дело не торопкое,
и вкусив вишнёвочку, сладкий рот утру,
да наливкой ласковой вновь наполню стопку я,
чтобы вслед за первою выпить за сестру.
Вспомнится ушедшее детство беззаботное,
дом наш с огородиком, матушка с отцом.
К сердцу  вдруг подступится  горечь мимолётная –
мы её, полынную, подсластим  винцом.
А часы-бессонники уже утро бомкают.
Месяц-крутолобенький смылся в облака.
Но не налопочемся мы с сестрицей Томкою,
встретившись с оказией в кои-то века...