Упрямый рыцарь

Вперёд, мой рыцарь! Слабый свет
Зарёю рыжей томно рдеет.
Но знай, тебя он не согреет.
Иди вперёд. Надежды нет.
       Надежды нет, но есть упрямость,
       И гордость, рыцарская честь,
       А это — уж какой ни есть, —
       А всё же повод гнать усталость,
Идти вперёд, сквозь тусклый зной.
Один, в пустыне каменистой,
Куда завёл тебя Нечистый
И образ Девы Пресвятой.
       Один. Ни зверя, ни гадюки,
       Ни птицы здесь… иди вперёд!
       Иди, рассвет тебя зовёт!
       Но, что там? Что ещё за звуки?
Что за причудливый напев
Доносит ветер торопливый?
Скорей, скорей! (откуда силы!)
Не песня златокудрых дев,
       А стоны рыжего араба —
       Камням о горестях любви
       Рассказывают вплачь они.
       Но кем? Насмешкой ли, отрадой,
Или бесплотным миражом
На важном, медленном верблюде
В пустыне мрачной и безлюдной
Сюда он бесом принесён?
       Чалма и пояс златотканный,
       Узорный шёлковый халат.
       Давно ль оставил он Багдад?
       Куда идёт он, окaянный?
И говорит араб: "Аллах!
Куда бредёшь ты, бедный странник?
Там, на востоке, лишь песчаник
И бурый ветер в злых горах!
       Старик, ты верно заблудился!
       Идём со мной, богат мой дом!"
       А рыцарь слов не слышит — ком
       В груди и сжался, и забился:
Он не один, надежда есть!
Ни кровь, ни слёзы не напрасны,
И он увидит, как, прекрасный,
Взойдёт рассвет. Благую весть
       На северном родном наречьи,
       Других не зная языков,
       С уст немоты сорвав покров,
       Он хрипло и бессвязно шепчет.
Купец качает головой:
"Возьми хотя б вина и хлеба..."
И, грустно посмотрев на небо,
Верблюда трогает ногой.
       Невозмутимый и покорный
       Своей неспешною ходьбой
       Идёт верблюд. Идёт домой.
       И долго рыцарь благородный
С сочувствием глядит им вслед,
А на востоке брезжит свет
Зарёю рыжей и холодной.