Джон Китс. Как я люблю в прекрасный летний вечер

Oh! how I love, on a fair summer's eve

Oh! how I love, on a fair summer's eve,
    When streams of light pour down the golden west,
    And on the balmy zephyrs tranquil rest
The silver clouds, far - far away to leave
All meaner thoughts, and take a sweet reprieve
    From little cares: - to find, with easy quest,
    A fragrant wild, with Nature's beauty drest,
And there into delight my soul deceive.
There warm my breast with patriotic lore,
        Musing on Milton's fate - on Sydney's bier -
            Till their stern forms before my mind arise:
Perhaps on the wing of poesy upsoar, -
    Full often dropping a delicious tear,
        When some melodious sorrow spells mine eyes.


Как я люблю в прекрасный летний вечер,
Когда зальется золотом закат
И облаков серебряный каскад
Влекут зефиры нежные беспечно,
Уйти от тяжких дум, расправить плечи.
Забыть печали, внутренний разлад,
Упившись прелестью лесных рулад,
С Природой воедино слиться в вечность.
Огнем патриотизма дух зажечь
И вспоминать в порыве умиленья
О Мильтона судьбе, и гробе Сидни.
Иль на крыле поэзии увлечь
Себя в мир сладких грез и вдохновенья,
Не сдерживая скудные слезинки.


To a Friend Who Sent Me Some Roses

As late I rambled in the happy fields,
What time the sky-lark shakes the tremulous dew
From his lush clover covert; - when anew
Adventurous knights take up their dinted shields:

I saw the sweetest flower wild nature yields,
A fresh-blown musk-rose; 'twas the first that threw
Its sweets upon the summer: graceful it grew
As is the wand that queen Titania wields.

And, as I feasted on its fragrancy,
I thought the garden-rose it far excell'd:
But when, O Wells! thy roses came to me

My sense with their deliciousness was spell'd:
Soft voices had they, that with tender plea
Whisper'd of peace, and truth, and friendliness unquell'd.


Другу, который прислал мне розы

Бродил по полю как-то допоздна
И зрел, как птицы стряхивают росы
С цветущих пышных медоносов,
И поднимается щитов волна.

Но вдруг предстала среди них – она,
Благоуханно-царственная роза!
Как жезл Титании, апофеозом -
Явленье стало, так была красна.

И растворяясь в дивном аромате,
Я мнил, садовой розы он нежней.
Когда ж, Уэллс, твои узрел… в усладе

Лишился дара речи, неземней
Казались мне. Их шепоту с отрадой
Внимал о дружбе до скончанья дней.


To My Brother George

Many the wonders I this day have seen:
The sun, when first he kist away the tears
That fill'd the eyes of morn; - the laurel'd peers
Who from the feathery gold of evening lean; -

The ocean with its vastness, its blue green,
Its ships, its rocks, its caves, its hopes, its fears, -
Its voice mysterious, which whoso hears
Must think on what will be, and what has been.

E'en now, dear George, while this for you I write,
Cynthia is from her silken curtains peeping
So scantly, that it seems her bridal night,

And she her half-discover'd revels keeping.
But what, without the social thought of thee,
Would be the wonders of the sky and sea?




Моему брату Джорджу

Наш чудный мир не жаден до чудес:
Я зрел, как солнце прогоняло слёзы
В рассвета час, как трель многоголосо
Неслась, звеня, до самых до небес.

Как вовлекает океан в процесс
Пещеры, скалы, штили, бури, грозы –
Их глас таинственный среди утёсов
Влечет к раздумью в пелене завес.

Вот и теперь, брат Джордж, пока пишу,
Взглянула Цинтия из-под вуали;
Прекрасная - подобна миражу,

Зовет в свои таинственные дали.
Но что мне чудо-миражи, моря?
Без мысли о тебе день прожит зря.