Эпистола 4

Если верить прогнозам, нас ждёт затяжная зима,
с холодами и слякотью, снегом и мразью убойной,
только верить прогнозам в Крыму – это знаешь сама, –
нелогично, так часто они подводили с тобой нас.

Дай-то Бог, и сейчас обмануться в угрюмости их!
Ты согреешь мне сердце, как Герда замёрзшему Каю,
потому что боюсь, что совсем не получится стих,
над которым я бьюсь и в котором весну предрекаю.

А над морем висит пелена из бродячих дождей
и противною моросью ветер бросается в лица.
Если правда всё то, что мы знаем от СМИ про вождей,
То не лучше ли сразу (при власти такой!) застрелиться.

Встали утром, а за ночь все горы под снегом на треть,
да ещё этот грипп: позакрыты детсадики, школы;
как дерутся за власть власть имущие, гадко смотреть,
от предвыборной гонки осадок на сердце тяжёлый.

Ну да ладно, пройдёт, чтоб там ни было, эта зима,
вон над морем уже показался и неба клочочек,
почему-то всё крутятся рифмы «сума и тюрьма»,
да усилием воли я их отгоняю от строчек.

Ведь в замёрзшем саду, посмотри, – что за чудо во мгле! –
куст безлистный расцвёл, ароматом наполнен и светом,
всё случается в жизни, ты знаешь, на этой земле,
и надежда живёт, словно жимолость зимняя эта.

А ещё, говорят, встрепенулся у сквера миндаль,
будто ожили почки, и дрозд вдруг пропел оголтело;
и хотя вся закрыта тяжёлыми тучами даль,
а уже о весне появляются строчки несмело…