Ситуационное саморазвёртывание сущностей

                Братья-Разбойники и Сестра Милосердия


-------------------

Семь самураев срывали соцветия сакуры.

Сверкало солнце.

Старейший, сняв сандалии, сказал своим соратникам:
- Суши, сладкий соевый соус, сакэ, сумо, Сикоку, Сахалин, Саппоро, сам светлейший сёгун
суть сон, сор суток, суета сует:
Сегодня свершается сакральное снисхождение совершенного самосознания!

Солнце сверкало.

Сакуры соцветия срывали семь самураев.

--------------------

- Айна артистизм?
- Ага...

Вода вокруг.
Волна, ветер, водоросли в волосах,
вдали вулкан;
вот выпьем вечером...

(Водоросли в бороде, усы моей жены,
злые соседи придут, отнимут все;
Где ты, брат мой медведь? Завтра ухуйка...)

--------------------

Радостный рев Роландова рога. Рота руанских рыцарей ровными рядами ринулась рубить рычащую рать разбойников, руководимых рыжим Рене Разорви-Рожу; роковое решение!..

--------------------

Кольчуги, копья, катапульты, клятвы крестоносцев, крепкие кельтские кубки, курфюрсты, карающие крестьян... Колокольни, кресты, костры, катары, каноники...
Коня Королеве!
Как красива Кунигунда, командующая кавалерией!

Козни князей, конклавы кардиналов, канделябры коридоров, кинжалы коварных карликов, казематы, клацанье кандалов, корчи колесования -
каленые клещи кровавых кошмаров -
контраст кроткой красоте картин Корреджо.

Кирасы, кулеврины, кошели купцов. Клекот кастаньет, кутерьма корриды. Курс каравелл Колумба. Крамольные косинусы Коперника. “Костры - католикам!” - кричит Кальвин. Кромвель казнит короля.

Кабак. Кайфующие кондотьеры - колеты капралов, камзолы капитанов, кружки, карты, кости, корявые канцоны кларнета, корсажи кокетливых кумушек.
Краснеет камин. Кареглазая кухарочка Катарина (...Карл, какая красотка! Куда королеве Кларинде Корсиканской!) кормит копченым кабаном кавалеристов краковско-кенигсбергской коалиции...

*Косяки космолетов кромсают килопарсеки криминализованного Космоса.

Совет Семи Стратегов. Слово союзнику - Стражу Совершенного Сверхпространства. Семирукий, семиногий, семиглазый сириусянин, словно старинный самовар сверкая силиконово-стальными сочленениями скафандра, сказал:
- Сколько совершено стычек! Сколько сверхновых сожжено! Сторонники Светлой Стороны, соберемся с силами: Сорок Синих Сверхзвезд сулят серьёзнейшее сражение. Скорость, собратья, скорость! Следует срочно срезать сотню светолет...

- Гравитационное горючее - грёбаное говно!!! - грузно горбясь, громыхнул гигант Гансовский, галактический гиперсветовик, гений глубинной гравилокации.

Одинокая околосолнечная орбита. Огромная Обитель Отверженных - остров отчаянья, общежитие обреченных. Отсек Особо Опасных Отбросов Общества отделен от остальных. Отвратительная оргия обозленных одиночек. Однако один отчаянный оптимист, окинув ораву орлиным оком, орёт:
- Организуем особый отряд “Охотники Ориона”! Озолочу, отморозки! Ордена отхватим! Одобряете? Отлично! Отлёт - одиннадцатого.

Королевская крепость - километровые конические купола, кибер-комфорт комнат, километры компьютерных кнопок. Конечно, кросс кутерьмой кольцевых коридоров, кувыркающийся кольт, костоломные корчи кунфу, клацанье клешней коварного киборга, кобальтовый кинжал - Король колонизаторов казнен! Космический ковбой Крутой Крис карает клевретов Короля: костер коллапсирующей Кассиопеи - копошащейся куче кошмарных кальмароидов Канопуса.

Час Быка: Иван Ефремов зарезан лезвием бритвы. В Туманости Андромеды.

Как красива космическая Кунигунда, командующая кибернетической кавалерией!

Колонны, каре, кучи книг - килотонны кровавого китча. Купят, купят…

Космоса криминализованного килопарсеки кромсают космолетов косяки.*

-------------------

- Это - эхо эллинистического эзотеризма?

- Люблю лакировать лекала лохотронов...

-------------------

Крестьянину, князю, костромичу, коломенцу, курянину -
колокола кузниц: “Конец кручине! Крепки кольчуги, копья, клинки-кладенцы: кормите коней!”
Крыльцо, корчага квасу - кланяюсь кротко, крест кладу: Куликово кличет!..

Мати-Мещера моя, Макарию молюсь: мздоимцы, мытари московские мучают!.. Мохнатый мерин мой мордой мотает - мошкара. Мякину мну. Марфа морошку мочит, маринует моховики, маслята мелкие. Молчит Маланья. Маета...

Годы гнева Грозного. Год горя Годунова. Гримасы гнилой Гришкиной годины.

Лют, лих латинец,
лукав Ляпунов...

Москва молчит - Маринка Мнишек мантию мерит.
Месть малоизвестного мясника Минина, мощного мужа:

польским панам, порубавшим православных, поганцам предателям “перелетным” -
плаха!

Зычный зов запорожцев: “Загнать Запад за Збруч!”

Братья, быть беде! Бросим бремя бесов, боярам брады бреющих! Благослови, Богородица, бродяг босоногих... Березняками, буреломами былинного Берендеева бора, брусничными болотами, бузиной, багульником, бересклетом, бурьяном бредем, боль былого бередим - Беловодьем бредим!

-------------------

Пушкин потомкам - персонифицированная полнота поэтической правды.

Лермонтов... Льющаяся лава? летящий лед лавины?
Луч лазера лет - логос личности, лишней лекалам логова лживых личин!

Горечь глубин Гоголя.

Дождь демонических догадок Достоевского.

Тонкость Тургенева. Твердость теоборца Толстого.
Трепет тайновидца Тютчева, -

но народолюбию необходимо нытье Надсона.

Чуткость чахоточного Чехова...

Музыка Мусоргского - море мятущейся мысли.

Бородин - буря богатырской были.

Чистые чары Чайковского.

Светозарность Скрябина. Сказочность Стравинского.

Рокот рахманиновских ритмов.
Реализм Репина.

Поленова простой пейзаж.

Блок, Бальмонт, Брюсов, Белый - безумье божественных бездн
близ бодрой большевистской боевитости Бедного.

Гордый гнев Горького. Граненая гордость Гумилева.

Аристократический артистизм Анны Ахматовой.

Царственно целующая целомудрие цианистого цикория Цветаева.

Велеречивая возвышенность Волошина.

Футуризм - феерия фантастических форм.

“Сон суровей серой стали
Свистнул, словно скрипачи.
Собирали со слезою,
Словно солнышко скребли!” -

блистательно-бурно бормочут бравые братья Бурлюки.

Северянин - сахаристый сироп со слезой.

Маяковский - монументальная мощь мятежной мысли.
Мягкая мечтательность молодого Мандельштама.

Переусложненные поэтические прелюдии профессионального пианиста Пастернака.

Хлебников - хор хохота хоронящих хорохорящуюся химеру хищничества.

Ежевичные елани, елей еретика, еж едкого ерничества,
Емельян -
естество Есенина.

Роды Революции -
режим Распутина -
разгул ритмов распада.

Брызги бисера, брошенные блестящим Булгаковым…

----------------
----------------



Примечания к ч.1. Айны - древнейшее население некоторых областей Дальнего Востока; больше всего их проживало на островах Японского архипелага, где они были почти полностью уничтожены пришельцами, известными ныне как японцы.
Взрослые женщины-аинки делали на лице татуировку, напоминающую усы гусарского формата. Пойманных на охоте медвежат айны “включали” в состав своих семей, называя “братьями”; однако, вырастив, “братьев” съедали с соблюдением торжественных ритуалов “медвежьего праздника”. “Ухуйка” - совсем не то, что вы подумали, а айнское название ритуального сожжения некоторых предметов ритуальной утвари после ритуальной же (чем больше пьешь, тем угоднее богам) пьянки; здесь - сама ритуальная пьянка. Естественно, что уж медвежий-то праздник без ухуйки не обходился.
“Грёбаное говно” - выражение из рассказа Р. Шекли “Я вижу: человек сидит на стуле и стул кусает его за ногу”.