Новый сборник Киммерии - продолжение 4

МАРЧЕНКО ЛЮБОВЬ

Лунная ночь

Южная ноченька, скибка луны,
Что напророчишь мне до весны?
Милая долюшка, помни меня
И среди ноченьки, средь бела дня.
Дай мне, судьба, золотую узду,
А вороного сама я найду.


Феодосийский вальс

Вот уснул мой залив,
Лег щекой на шершавый песок,
И тихонько прилив
Мягкой влагою все обволок.
Погасили столбы
Лампы ярких своих фонарей,
Город славной судьбы,
Твои вздохи мне стали слышней.
Море, горы и лес,
В старых башнях седой Карантин –
Жить без этих чудес
Не могли Айвазовский и Грин.
Миллионы людей
Благодарность тебе говорят.
Стаи птиц, лебедей
В добрый город зимою летят.
Я разлуку с тобой
Никогда б не смогла пережить.
Спи, залив голубой,
Как боюсь я тебя разбудить.
И не верю глазам:
Да ведь это судьбы поворот –
Здесь ко мне по волнам
Лебединая верность плывет!


МЕЛИКОВ ГЕОРГИЙ

Мой город

Я люблю свой задумчивый город,
в нем свободные мысли живут.
Это море люблю, эти горы
и его задушевный уют.

Он наполнен возвышенной негой,
притягателен, словно магнит.
Расцветая под солнечным небом,
он людей своей сутью манит.

Море плещется, море ласкает,
голос моря мелодией полн.
Но бывает штормит и бросает
мощь и силу разгневанных волн.

В Феодосии – что-то от Бога,
дань Всевышнего – гордость ее.
Не сужу я о городе строго, –
Феодосия – счастье мое!


Феодосия

Отчего к тебе тянутся люди?
Что в тебе? Не молчи, расскажи.
Может, в звуке античных прелюдий
каждый смертный с тобою прожил?

Или тайна – в магическом слове,
в том, которым ты тешишь сердца?
Или – в том драгоценном улове,
что ты людям несешь без конца?

Город моря и солнца, я знаю, -
все в тебе драгоценно, умно.
Ты влюбленных надежда и знамя, -
все тебе, Богом данной, дано.


НОРЧЕНКО ВАЛЕРИЯ

Рассказ Артура Грэя

Я прибыл в Феодосию на своем корвете. Но на набережной Ассоль не встретила меня. Тогда прошел по улице от моря и вдруг на здании увидел изображение моего парусника. Возможно, здесь меня ждет моя девушка?  Позову ее:
– Ассоль! Ассоль!
Ко мне подошла девочка десяти лет и сказала:
– Я – Ассоль. Ты меня звал?
– Тебя зовут Ассоль?!
– Меня зовут Ася. Но мой партнер по бальным танцам называет меня Ассоль.
– Я рад за вас, Ася-Ассоль. Но моя девушка чуть выше ростом…
– Тогда ожидай ее. Желаю удачи. А давай вместе позовем ее: « Ассоль!»
Из толпы людей, что окружала нас, вышла девочка постарше. В руках она держала папку для набросков и карандаши:
– Вам я нужна?
– Тебя как зовут?
– Я – Соня. Но друзья зовут меня Ассоль, потому что к сказке Грина «Алые паруса» я нарисовала много картин. Александр Грин – мой любимый писатель.
– Покажи рисунки. Какие замечательные! В них много душевного тепла и света. Спасибо, Соня – Ассоль. И все же моя девушка постарше…
Вновь, сложив руки рупором, я позвал свою любимую. Ко мне подошла совсем маленькая девочка. Я удивился:
– Что тебе нужно, дитя мое? Сколько тебе лет?
–  Мне шесть лет. Мы дружим с Костей, поэтому нас называют «Ассоль и Грэй».
– Оставайтесь верными вашей дружбе. Я горжусь тем, что дружных людей называют нашими именами: «Они верны друг другу, как Грэй и Ассоль». Клянусь своим кораблем, красиво звучит! Мне это приятно. Очень!
И тут я увидел ее. Мою Ассоль. Очаровательная, милая в шортах, в соломенной шляпке, она улыбалась мне в толпе. Я подошел к ней и взял за руку. Соня-Ассоль возразила:
 – Ты ошибся. Она одета не так. На ней нет платья и косынки.
– Я современная Ассоль. Дело ведь не в том, как я одета. Самое главное – душа чуткая и верная.
Так я нашел свою Ассоль. Ищите и вы друзей. Ищите любимых. Ищите не по одежде… И будьте счастливы!


Совет великого мариниста
(Сказка)
 
– Улыбаешься! Конечно, тебе смешно, что у меня не получается лунная дорожка. Разве Великому художнику понять мои переживания? – вздохнула Ирина. Она стояла перед памятником И.К.Айвазовскому у феодосийской картинной галереи.
Девочка разглядывала скульптуру. Сидит в кресле, в одной руке кисть, в другой – мольберт и улыбается. Улыбается потому, что все картины у него получались прекрасными.
А вот у нее никак не получается лунная дорожка.
Ира подошла к самому морю. Был жаркий июльский вечер, но желающих купаться в море при свете луны было мало.
Огромная луна на ясном небе и лунная дорожка на почти неподвижных волнах Черного моря привлекали гостей и жителей города. Отдыхающие просто сидели на гальке или стояли у самой воды и любовались огнями порта, лунными бликами на воде, далекими огнями Приморского.
Ирина несколько вечеров приходила к морю писать маслом лунную дорожку. И каждый вечер море становилось все красивей, как ей казалось. А рисунок все хуже и хуже.
Девочка училась в художественной школе и теперь выполняла задание на лето. Нужно было нарисовать лунную дорожку.
Она не стала открывать деревянный ящик с красками, а просто села на него, стала смотреть на море.
Чудесный вечер, ласковое море, нежнейший ветерок.
– Разве такое можно передать кистью? – подумала девочка и загрустила.
– Добрый вечер, – услышала она.
– Добрый вечер.
– Как вас зовут, печальная незнакомка?
– Ирина, – девочка взглянула на подошедшего к ней мужчину. Что-то знакомое было в его внешности. Он, определенно, был феодосийцем. Его лицо она запомнила, а значит, часто видела в городе.
– Не получается картина? Сочувствую и понимаю. Ох, как понимаю!
Он повернулся лицом к луне, и Ирина узнала его. Но это было так невероятно, что, боясь ошибиться, она начала говорить, слегка запинаясь.
– Вы… Так похожи…
– Верно. Я – Айвазовский, художник-маринист. Мы с вами земляки.
– А как же пустое место на постаменте? – удивилась она.– Ведь вас хватятся. Будут искать. Ради вас и моря в Феодосию приезжают десятки тысяч людей.
– Не волнуйтесь! Постамент не пуст. В кресле согласился посидеть за меня Александр Сергеевич.
– Кто? А где ваши кисть  с мольбертом?
– Александру Сергеевичу Пушкину  я  оставил свои рабочие принадлежности. Внешне мы с ним немного похожи. Кроме того, кисть моя суха, и красок нет на моем мольберте. Так что не беспокойтесь. Не в первый раз проходит такая замена.
– Пушкин ушел из сквера, что у железнодорожного вокзала?
– Именно так, вы правильно поняли. А мы ведь с Александром Сергеевичем давние знакомые. Я впервые увидел его на моей выставке в Санкт-Петербурге. Тогда я еще был студентом в художественной академии. Это было почти двести лет тому назад.
– Вам повезло!
– Еще бы. Он был на выставке с женой Натали Гончаровой. Красавица! Как сейчас помню, одета она была в бархатное платье, на шее белый кружевной воротник. На голове шляпа с широкими полями со страусовым пером.
– Замечательно!
– Бывает, что вместо Пушкина я стою в сквере. Это, когда Александр Сергеевич прогуливается у моря с местными поэтами. Потом он, правда, жалуется на легкую головную боль. Бывает, мы вместе с ним гуляем у моря. Это удивительные прогулки!
– А как же памятники?
– Атланты выручают. Хорошие работящие ребята. Главное, отзывчивые.
– Понятно. Атланты, что стоят у банка. А как же охрана?
– Помилуй Бог! Они не замечают отсутствия атлантов, как не замечают отдыхающие на своих фотографиях, что на памятнике с надписью «А.С.Пушкин» стоит Айвазовский. И наоборот. Они ведь разглядывают себя, а мы лишь фон с Александром Сергеевичем.
– Вообразите! Однажды в день рождения Пушкина (великий поэт пожелал такой торжественный день провести на природе) стоял я на его месте в сквере. Пришли школьники, поэты. Они возлагали цветы, читали свои стихи, и никто не заметил подмены.
– Вы своего рода тоже поэт. Великий поэт моря! А Пушкин – великий художник Слова.
– Я ведь, девочка, подошел к вам не просто поговорить. Пришел дать вам совет.
– О, как он мне нужен! Я слушаю внимательно.
– Я ведь все свои картины писал по памяти. Но очень много наблюдал прекрасную морскую стихию. Главное, чтобы на холсте было отражено ваше душевное настроение, ваше внутреннее отношение к увиденному. Ведь если вы не переживаете, нанося краски на холст, на что будет отзываться душа любующихся вашей картиной? Если нет мысли, если нет сердца, нет и картины. Ваше волнение, когда вы наблюдаете природу, должно быть таким сильным и ярким, что навсегда сохранится в виде образа в вашей душе. И при малейшем упоминании музыкой ярких образов тотчас встанет пред глазами. Выльется гармонией красок на холст.
Воображение! Развивайте в себе это качество с юных лет.
Увиденное вами не должно быть простым отпечатком. Когда у вас веселое настроение, какой должна вам видеться лунная дорожка?
– Серебристый, желтый цвет на воде в виде почти полуколец. Лунные блики играют, хохочут, дразнятся, играют в догонялки!
– А когда грустное?
– Неяркий свет, блеклый и линии почти прямые.
– А сегодня у вас какое настроение?
– Торжественное! Нет, торжествующее! Луна сегодня золотым дождем праздника осыпает всех и вся на земле и на море.
Девочка замолчала, опустила голову на ладони, уперлась локтями в колени и стала вглядываться в лунную дорожку. Она совершенно забыла о собеседнике. Но, возвращаясь домой, Ира подошла к памятнику Айвазовскому.
– Спасибо Вам за совет. Мы ведь еще поговорим? Очень бы хотела услышать от Вас, как Вы работали над своими картинами.
Уважаемые жители и гости древнего города Феодосии, что у Черного моря! Не удивляйтесь, если вы увидите детей и взрослых, стоящих перед памятниками Айвазовскому и Пушкину, если услышите слова благодарности, обращенные к бронзовым монументам. Знайте! Это всего лишь продолжение давнего знакомства, продолжение давнего разговора с великими людьми.
Не удивляйтесь, если встретите на набережной нашего великого земляка – мариниста Айвазовского. Он затем и  помогал строить город, чтобы вечно жить в нем.


ПАШКО СВЕТЛАНА

Осенний пейзаж

Пылает красочно-узорный
Разгульной осени пожар,
Кривые жилистые корни
Приподнимают тротуар.

Каштанов ряд на Галерейной,
Под ноги ядра разбросав,
Ведет до площади Музейной,
К мечте на Алых парусах,

К заливу, где маэстро Ветер
В аквамариновой дали
На струнах прожитых столетий
Играет музыку любви.


Челноковский район

Ругают район Челнокова,
Мол, – выселки, спальный район!..
А мне так не нужно другого -
Милей всех районов мне он!

Гнездясь на холмистом просторе,
Белеет фасадом домов
И смотрится в зеркало-море
В злаченой оправе брегов.

Здесь носятся ветры шальные,
Аккордом пленяя жильцов.
И ласточки – асы лихие
В подъездах выводят птенцов.


Феодосийский порт

Уж много лет к истории веков
Приписан ратный труд портовиков.
В порту особый мир, порядок, дух –
Способен каждый делать все «за двух».

В порту не знают слова «не могу»,
В большом почете только слово «надо».
И в порт не за наградами идут,
Работа здесь – уже и есть награда!

Мелькают годы, словно кадры на экране,
Сменяются дела, событья, люди.
Но не страшны им «жизни ураганы» –
Порт трудится! Так было, и так будет!


ПОЛЯКОВА ЕЛЕНА

Пушкин и Феодосия

Не сохранились те ступени,
Где много лет тому назад
Спускался к морю юный гений,
Пересекая дивный сад.

Писали фугу море, ветер
И птичий гомон, а старик
Тащил усердно в лодку сети.
Надев барашковый парик,

Волна резвилась и ракушки
Бросала щедро на песок.
Возможно, что для сказок Пушкин
Отсюда брать сюжеты мог.

Теперь совсем не те пейзажи,
Что видел некогда поэт:
Застроены нелепо пляжи,
И рядом с башней моря нет.

Залив не режут бригантины –
Век тихоходный отгорел,
И прячет стены Карантина*
Орнамент из портовых стрел.

Но так же солнце спать уходит,
А утром светится восток,
И так же чудаки в народе
Рисуют море кистью строк.


На открытие памятника Соковнину

Жуковский, Райты, Цеппелин…
Известны имена,
И к ним земляк наш Соковнин*
Шагнул сквозь времена.
Вглядитесь в линии лица –
Серьёзен и могуч,
Был  честным в жизни до конца
И взял немало круч.

Он город древний наш любил
И славил русский флот.
Слова делами он крепил
И был  семьи оплот.

Умом от Бога одарён,
Искал он жизни суть,
И был им в небо проторён
Для дирижабля путь.

Сентябрь уже – то норд, то ост,
Готов к отлёту клин,
А в город наш на вечный пост
Вернулся Соковнин!


Иду по Феодосии пешочком

Иду по Феодосии пешочком,
Как будто и не ждут меня дела,
Смотрю, как на деревьях рвутся почки
И алыча невестой расцвела.

На тополе багрянятся серёжки,
Похож миндаль на розовый зефир,
И возле корки хлеба на дорожке
У двух синиц идёт весёлый пир.

Как быстро наступают перемены,
Весенним гимном мысли шевеля.
Зачем мечтать о крае Ойкумены,
Когда прекрасна крымская земля!


Нити прошлого

Тянутся прошлого тонкие нити...
Здесь побывал Афанасий Никитин,
Юноша Пушкин смотрел на закат,
Гордый Броневский выращивал сад.

Древностью стен вдохновлял Карантин
Для написанья стихов и картин.
Здесь Айвазовский, талантлив и прост,
В Чёрное море окрашивал холст.
Прошлых столетий тонкие нити…
Сколько здесь было разных событий!
Шпиль минарета и в небе кресты –
Веры в создателя равно чисты.

Землю топтали рабы и султаны,
С дальнего края текли караваны,
Разные люди по-разному жили,
Но одинаково с нами любили.