Такая жизнь

   (поэтический рассказ)

            1

Припомнить что? Не знаю…
Тот миг, когда в лицо
Росой – в заре играя –
Мне брызжет деревцо...

Иль озорует ветер
Волнами грив кобыл…
Я тот же ветер встретил
Всей грудью – что есть сил!

Крылом,   расправив руки
Кто над Землёй летел!?
Ведь час страдальной муки
Далёк –  не подоспел…

Как звонко билось сердце –
Я в вечность им проник!
Любым аршином мерьте –
Не ведал, где тупик…

Ещё не знал инфаркта –
«Живой» –  чуть-чуть – на треть…
Вся суть такого факта
Чтоб жить – не умереть…

В кривой сухой усмешке
Рот перекошен мой –
Всем сообщаю в спешке:
- Я здесь! Пока живой…

Касаюсь -  чьи-то плечи…
«Нахрапом»,  наяву:
- Жилплощадь обеспечьте!
Ведь я пока живу…

А кто-то врёт, что любит 
Сильнее всех меня:
- Трудом себя он губит! –
В междоусобице семья…

На солнышке потею –
Какой же это труд?
Всю жизнь учась – умею
Быть вожделенным тут...

Припомнить что? Не знаю…
Что значимей, что вред…
Смиренье может к маю -
Во славу всех побед?..
               
           2

А в мае двинет ледоход –
В торосах всё,  и шуме льдин…
В военных рубищах народ, -
Комодный  нафталин…

Сверкают звёзды на груди,
И ордена, кресты, медали –
Следы победного пути –
Людских утрат, печали…

И искры-капли вдовьих  слёз -
Заглушат самогонкой…
И песни "двинут" от берёз,
Да запахи махорки…
               
            3

Скажу хоть пару строчек
Про сухонькую мать,
Как грудь среди сорочек
В неё хотел поймать

«Дорвался!»  Очень красный
Я в рот тянул сосок….
Дитяти труд напрасен!
Не высосешь глоток….

И я – мужской! –  ладошкой
Ту грудь с размаху бил…
…«Обманку» мне с картошкой,
Чтоб зря не голосил…

Я полз на четвереньках
В плетёнке – задом гол!
«Рисунки» лужиц в сенцах –
Прописан  весь подол…

«Замолк сынок досужий!» -
И каждый в доме знал –
Из тех же самых лужиц
Я что-то рисовал…

Любила мама дождик....
Но плакала без слёз…
…И знала – я художник!
….Что выживу я всё ж…

Без этой самой веры
В душе лишь тарарам… -
Доской забиты двери
Крест-накрест – тут и там…

Свистят в прямые щели
Бедою сквозняки…
Тогда – какие цели
Нам на пути легки!?

          4

Сестрёнки – это няньки –
На помощь их не звал!
Я был – подобьем «ваньки»,
Чтоб падал и вставал…

А угол каждый – шишка
Мне синевой на лоб…
Ещё под ноги книжка -
«Разумный» вырос чтоб…

В бурьян высокий спрячусь,
От нянь вдали – молчу!
Ловлю земную   пакость –
Жучков и саранчу…

          5

Платком прикрыты очи –
Всем белое к лицу…
Молилась мама ночи –
Святым, богам, отцу…

«Пусть мы умрём – но дети
Пусть  – ангелы! – живут!
В судьбине каждый встретит
Свою любовь, свой труд…»

Война ещё грохочет –
Пожары тут и там…
Но кто-то – видно! – хочет
Помочь – сиротским! –  нам…

Смерть стороной обходит
Наш выстуженный дом,
Хотя - с нас глаз не сводит! –
Чихнёт в тоске: «Потом!»…

Приклеит  похоронку,
Но на забор чужой…
Для мамы – то воронка,
В которой он: « Живой!»…

Проходят дни и годы,
Я вырос – что юлить!?
Отцу сказал: «Народы!
Извольте закурить!..

Век не видать свободы!»
Он – сразу! – тут же даст!
За мат! И за  «народы»,
За то, что  «педераст»…

За то, что я взращённый
Всей – «собственно» - войной,
За то, что  «возвращённый»
Отец - мой ! – и не мой....

От счастья мать смеётся –
В ней пробудилась жизнь…
Отцу «творить» неймётся…
А я шепчу: «Держись!»

И к вечеру явился
С ружьём наперевес,
В руке запал дымится,
В другой торчит обрез…

…Тогда я точно понял,
Что он на фронте зрел!
«Непросто» сам устроен –
Хоть  молод – но весь бел…

И цену знал! Достоин
Чего сынок-пострел…
Взгрустнул суровый воин,
Обличьем постарел…

С «домашними властями» -
Хотя и был я мал -
Не стали мы друзьями –
Он другом мне не стал!

…А кто-то на погосте
Его в друзья позвал –
Ушёл, как будто в гости,
Я возражать не стал…

Там почивать остался –
Какой с него ходок! –
В могилке окопался…
Каменьев холодок…

Шепнул мне напоследок:
- Сынок! Смотри! Учись!..
…И я тяну всех деток…
Учусь! Такая жизнь…
               
            6

Припомнить что? Нажил оскомин
Про жизнь из белого листа…
Тропа бежит своя –  ведома!
В сомненье сам –  не та!?

В тайгу свернул из-за упрямства –
В парник змеиный – смрад и глушь!
И ощутил подобье пьянства,
Боль от пчелы,  и горечь груш…

Корил себя: «Сам виноватый!»
Что -  не другой! Что – всё не так!
Рожденья день –  наверно « клятый!» –
И в ощущеньях – «сам дурак»…

И что страдаю самоедством,
И вверх не выстланы мосты…
Ещё не «вылупился с детства»,
Не знал, что где -то ты…

           7

На бугорке, где ночью ветер
Крыла от мельниц разломал,
Тебя нечаянно я встретил,
И уходить «чужим» не стал…

Ты вся легонечко зарделась,
В глазах – « и небо,  и причал»,
Куда-то храбрость наша делась –
Ты – онемела! Я – молчал…

Была ты в белом-белом платье,
На грудке вишенка – шитьё!..
Вокруг – как фон! – досок распятье,
Металла серое литьё…

И вдруг – как гейзер! «Слышишь, Муфта!
Родная ты Батыя дочь!
Не видел сладостнее фрукта –
Такую выкушать не прочь!

Да, да! Как солнце! Лучезарны
Твои глаза на пол лица!
…И волосы длиною странны –
Не кудель-батожок… Коса!

Как ты с такой своей косою
Ломаешь жеребцам хребты!?
 Ковыль-трава! А ты стрелою
Летишь быстрей самой  мечты?

Мустанги в дикой скачке справа,
А слева движется сайгак…
И смерть за всё! Кинжал! Расправа!
Без разбирательств – так, не так!»

Я рад был всем слово сплетеньям,
Что в миг и вольно сочинял –
Не убоялся осужденья!
И гнева! Думал что – сказал!

Вдруг – (не поверил!) – подыграла!
Ты – (вся воинственная!) – мне!
…Во всей красе! Уздой играла
На чёрно-рыжем скакуне:
«Да! Я – она! Я не остыла
Ещё от скачки по степям…
Я там Аттила, как дебила
Мечом разверзла по частям…

Оттуда по пескам-барханам
Бежит чертою следа нить…
О,  рыцарь! Не чета баранам…
Меня ты можешь защитить!?»

«О, да! Отважная! Спасибо!
Хоть я без шлема,   не в чалме…
Плута отменного пошиба
Узнала в облике – во мне!..

Я всё постиг! Всему учился!
Инстинкт врождённый! В венах муть…
Там наших бьют? Скандал случился?
Во мне порыв – чтоб улизнуть…

Врага погоней измотаю –
Я точно так, как можешь ты…
Вот и теперь коня седлаю…
О, Муфточка! Предел мечты…»

Муфта.
- Ты кто, мой  рыцарь? Открывайся,
Не хмурься бровью на коне,
Я вижу! – Рад, что повстречался
Дочке Батыя – то бишь – мне…

Я (Олег).
«Так вот где таилась погибель моя –
Мне смертию кость угрожала,
Из мёртвой главы гробовая змея
Шипя между тем выползала…
Как чёрная лента вкруг ног обвилась,
И вскрикнул внезапно ужаленный князь…»

- Припомни Пушкина! Олега
Как романтично описал –
По сердцу трепетная нега!
Но правду ли поэт сказал?..

Там ложь! Обман! Олег – я сам!
Блистал и хвастал сапогами
Сродни всем лучшим образцам!
Мог истребить змею ногами!

Я воин русский, рыцарь, князь.
И не сверкал на солнце пяткой!..
Чтобы могла в шипенье мразь
Меня кусать,  бежав с оглядкой..

Достойна ты моей защиты!
Я здесь живой перед тобой,
Враг посрамлён и будет битый,
Любой каприз исполню твой…

Муфта.
- О, браво! Кланяюсь судьбе!
Как рада редкому везенью!
Дарю платочек свой тебе –
Живи с моею нежной тенью…

Здесь самолично вензеля
Я в шёлке золотом прошила…
Я буду охранять тебя!
Мой псевдоним монголки -  Инна!

Пока! До встречи, Лжеолег!
Я ухожу, чтоб успокоить
Свой разум от терзаний всех
И силы ратные утроить…

Я (Олег).
-Иди! Пади на лавку ниц
И вещими заполнись снами…
Я здесь у северных границ
Жить буду встречей…  между нами…

Постой! Я вздрогнул! Мой позор!
Ну как я раньше не придумал!?
Я Муфте выстрою Собор!
Вот здесь – Божественный  Везувий!

Пусть в нём горит всегда огонь –
Бушует веры вечной пламень!
Тебе мой дар! Подарок мой!
Смотри! В начало брошен камень…»

Булыжник ляпнул в «лужу слёз» -
Рассыпал брызги – «зло, и внятно»…
Была вначале, в общем – ложь…
И – всё-таки! – приятно…

           8

Вот так мы встретились тогда…
И встреча стала роковой – 
Двоим  одна  горит звезда!
По жизни названа -  судьбой…

Безбрежный мирозданья миг!
Быть может, на краю Вселенной,
Куда звезды тот луч проник –
Частицей быть нам непременной…

Каким-то солнечным фотоном –
Гореть, дрожать, светить…
Звучать дождей весенним тоном,
И безмятежно в мире жить…

Всё шло к тому! Души не чаял
В её высоком существе…
Красивый облик снегом таял
И растворялся весь во мне…

Кричали изверги: «Невеста!»
Шалели недруги: «Жених!»
…Но мы другой закваски-теста,
В нас отношенья – не для них…

Мы где-то там – вверху! – летали,
Им не дано нас разозлить… –
Греховна лужица печали
И плотских проб?… –   Не приземлить!

Всегда вдвоём! И люди знали
Своих землян. Своих детей.
Творили вид – не замечали
Всех наших  «игрищ и затей»…
               
           9

Паслась слепая лошадь Веня
Там на отаве за селом…
Всегда в своё ночное время –
«Копала»  торф с «людями» днём…

Меж ополонками проходы
Всего лишь шаг по ширине –
С опаской ходят пешеходы
По – «грязь!» - растоптанной земле…

А тянет груз на санках Веня –
Вновь вырезанный в ямах торф,
В хвосте – подковка, в гриве -  стремя…
И звон меж ними – словно торг….

Конь не спешил – не ведал страха,
Взгляд весь в себя – в рассудок свой!
Не знал он, что дорога – плаха! –
Вершила приговор немой…

Он выполнять  команду «Яма!»
Без промедления умел,
Без озорства, позёрства, срама…
Услышит – будто каменел!

И вдруг -  пропал! Куда девался?
Искали все с последних сил…
«К кобылке искренней умчался!»
«А может кто-то утопил…»

В лесу  росою пахнет сено,
И разнотравье в нём не то…
«Припрятан»  кем-то  там умело –
Конёк в «наличьи» - Налицо!

Ему и сахар попадает –
Так, просто – низа что!
Но производство всё «хромает» –
«Копает» торф сегодня кто?

В крик затрубили пустомели
И разошлись по свету толки,
Что Веню – верно! – волки съели…
Да, да! «Давно сожрали волки!»

И двух пронял такой испуг!
Переглянулись сердобольцы!
«Пока – никак! А если вдруг…
Среди волков ведь есть пропойцы!?»

…А тут оказия для срама!
Конь на мосту! Я на коне…
И голос Муфты крикнул: «Яма!»
…Кульбит такой не снился мне!

Лечу  «прямёхонько» в болото
Своей кудрявой головой…
Там не болото – вырвал кто-то! –
Какой-то демон завтрак свой…

…И застреваю! Только ноги
Кому-то машут наверху…
Всем видом требую подмоги –
Иначе смерть… и быть греху…

Петлёй «арканит» Муфта ногу,
И тянет Веня «торф резной»…
…Потом нашёл я в пруд дорогу,
Там «поздоровался с собой»…

Село проснулось – снова Веня
На прежней -  сеяной -  траве…
К нам проявляет чуткость, рвенье –
Припомнит сахар – мчит ко мне…

Находит нюхом путь к «родному» –
И веселит незлобно всех:
«Подайте сахарку слепому!»
Вкруг Вене не смолкает смех…

А нам сказали – строго больно!
- Где роют торф – чтоб ни ногой!
Страдаешь, парень, «сердцеболью» -
Твоя забота – шут с тобой....

            10

Мы с Муфтой весь секрет дорог,
Глубокий смысл… их  код познали –
Кто от дороги занемог,
Кого они с собой позвали…

Кто в том горячечном пути
Себя искал, и звал, …и  сбился,
Кто призван звёздами «идти»,
И в тех созвездьях заблудился…

Картина детства! – нам смотреть
На «убеганье», на «вилянье»,
И думать: «Им не знама смерть!»
«Дорогам вечное страданье…»
               
                ***           -

От дороги  грунтовой – нежной –
Мне оскомина – просто зуд!
Тянет к той отдалённой – железной! –
От  «которой -  в восторге люд» …

С Муфтой строго дела поделили…
Только солнце взошло, с утра,
Отмеряем мы пыльные мили –
В «изначалие» тайн и добра…

В рюкзаке куски  сала и хлеба
И бутыль на двоих молока –
Вся известна для силы потреба,
И котомка не в тяжесть – легка…

Всё в сиянии выдалось утро,
Туч не видно – предвестников гроз,
Вороньё что-то каркает мудро,
И гудит где-то там паровоз…

Поспешаем к побудке призывной,
Спотыкаясь,  порой, торопясь,
И в преддверие встречи счастливой
Невозможно унять свою страсть…

Насмехаются зайцы нахально,
Взбудоражив игрой березняк,
Встречи радость – большой, эпохальной! –
Не дано оценить им ни как…

Вон по насыпи тянутся змейкой
Серебристые струны пути…
Вдохновитесь железо-колейкой!
Ведь такой впредь нигде не найти…

Мы сначала с бугра любовались,
Изучали безбрежную даль,
Поезда синим поясом  мчались,
Разгоняя в природе печаль…

Приложив  к  рельсе крепенько ухо,
Мы спешим в тех артериях шум,
Или стук оценить тонким слухом –
Как сырьё размышлений и дум…

Паровоз сообщил перестуком:
-Я бегу! На подходе! Встречай!
Всё заполнилось радостным звуком!
Растревожен весь утренний край…

Тут самим интересно стало –
Вот бы, впрямь, на бузу посмотреть!
Как по рельсам, намазанным салом.
Заскользит эшелонная плеть…

Мы в ударе! Взволнованы! В тайне –
От надзора подальше и глаз, -
С мыслью нам сокровенной, прощальной,-
Натираем дорожный метраж…

В теле боль...      Да и кончилось сало…
Затаились вдали под кустом…
Есть чудес в этом мире не мало –
Мы о «самом  большом… и простом»…

Вот бежит – что есть сил! – пассажирский,
Что случится!? Никто ведь не знал!
…Где окраина – «загреб пустырский» -
Вдруг возникнет нежданно вокзал…

Не на шутку всех весть всполошила –
И по поводу этого гам! -
Существует, мол, грозная сила
Не  «дающая  мчать»   поездам…

Но вагончики -  «в связке верёвкой!» –
«Мчат без роздыху!» Грусть и тоска!
И в окошке вагона с издёвкой
Кто-то крутит рукой у виска…

Как про это все вскоре узнали!?
Вокруг нас постоянно смех!
Вы, мол, рельсы,  зачем лизали?
Может это всё «заячий грех?»…
               
           11

Мы с Муфтой бродим вдоль реки -
Горим весенним половодьем!
Кричим – и песни, и стихи,
Глумимся над «речным отродьем»…

В снегах пустынных берега
В «капельный шум» заговорили,
Свои студёные стога
В ручьи со звоном растопили…

…А вот от берега плывёт
Неторопливое корыто –
Соблазн уплыть достойных ждёт!
От всей души – садись открыто…

Одно мгновенье – и мы там,
Вооружившись каждый палкой,
Под стать стремительным волнам,
Плывём посудой грозной, валкой…

Но зыбок нас манящий чёлн!
Он наполняется и тонет…
Вот-вот! Он станет вскоре полн.
Скрипит доской, устало стонет…

- Тебя одну он сбережёт!
А я спасусь прибрежной веткой…
И – может в жизни повезёт…
Удача есть! Хоть очень редко…

Расчёт мой, в общем справедлив!
Верёвкой выпорот был мамой:
«Сам – не пловец!» «Герой – труслив…»
«Зачем куражился пред дамой?»

Я рисковал! И был я бит
Своею женской половиной…
Зато я рано гордый вид
Сам осознал! И стал мужчиной…

А Муфту сняли мужики
Пред самым водосбросом,
Спасли у «бешеной» реки,
Оставив воду «с носом»…

       ***
Большая, малая река,
Предназначенье – вечно течь!
Года, десятки лет, века,
Всё норовит тесьмой  залечь

Среди низин, скалистых гор…
То,  растекаясь на равнине –
Свободный, радостный простор
Разлитой, солнечной долины…

Несёт величье и покой…
Весной шумящим половодьем –
Становится «большой водой»
И - «бешеным отродъем»…
               
           12
               
Прекрасней нет в ночи коней!
Когда глаза их отражают
Всё трепетание огней,
Что вихрем над костром летают…

Волнующий их мирный  храп
И радостное к детям ржанье!
…И игр бессмысленный этап –
Где при луне теней метанье…

И ощущенье -  сердца дрожь!,
Когда вдали завоют волки…
Когда скрывает жёлтый дождь
Коварство их …   и кривотолки…

Когда ты сам – как зверь! – кричишь
И свистом пробуждаешь дали…
Ты среди всех – и горд! И чист!
Родник в ночи! Что грань в кристалле...
               
            13

Муфта.
-Ты что замкнулся? Должен драться!
Один! Сам! Ты -  и он один!
И в поединке – может статься! –
Жизнь превратится в холод льдин…

Вон там,  на ветреном кургане,
Тебя я буду хоронить –
Ничто не скроется в обмане –
Монголкой гордой буду жить!

Ко мне - как стражу - тёплый ветер
Пригонит всех степных коней,
И в визге рваться будет вепрь
В защиту  госпожи своей…

Я (Олег).
-Всю истину я понимаю!
Но должен всё-таки сказать –
Себе я смерти не желаю!
Жаль, нет возможности бежать…

Заведомо – я буду битый…
Одним из этих всех дебил…
Летать межзвёздною орбитой
И убеждаться: «Свет не мил!»…

Ты видишь, как язык лопочет…
Я всё лишь делал языком!
Судьба нарочно мне пророчит –
Идти сражаться кулаком!

Муфта.
-Дерись! Дерись! Дед утверждает –
Бей первым! И не в нос, а в дых!
На свете слабых не бывает,
Как добрых очень,  или злых…

Страдает племя сильных духом –
Кто за людей – себе во вред!-
Зато – всем сердцем, а не ухом…
И в небе оставляют след…

Голос.
- Ну что, презрены, пошептались?
Пусть женщина в пустырь уйдёт…
А недруги в строю остались!
Пока сражённый упадёт…

Муфта.
- А я свидетель! Тоже воин!
Я поединка свет, и честь!
И он не станет мордобоем
В который каждый может влезть…

Я (Олег).
- Ну, пусть выходит тот засранец –
Один из самых гневных, злых…
 ( На землю кинул торбу – ранец!-
«Где у людей тот самый дых?»)

Навстречу бледный, неумытый –
Такой же «высвистан», как я…
Вскормлён он -  «мором», им же битый,
Не знавший слов «отец», «семья»…

Не знал он деда поученья,
И где «живёт» на теле «дых» -
Не человек – одно мученье!
Из молчунов, но «самых злых»…

Свою натуру пересилил –
Приготовляться, ждать не стал,
Не в нос, что «бульбой – очень синий!»,
А в «дых»! И, видимо, попал…

Он в миг «калачиком» свернулся –
Без промедленья в травку пал…
А я до Муфты повернулся –
В глазах её:  «Герой!», «Кинжал!»…
               
           14

День – вербным запахом настоян –
Закатом ярким догорал…
Мужского рода кто достоин,
Того тот день на пруд собрал…

На берегу – зелёном взгорке –
«В амфитеатре», в лоне вод,
Сидит – в стремленье видеть зорко! -
Притихший маленький народ…

По краю, где буграми глина
Ушла с тропы – воздав песку! –
Идёт! Нет – шествует! Галина,
Не торопясь – шажок к шажку!

Всё что вокруг и рядом – в небе,
Воды блистанье…  Всё её!
И цвет волос  - пшеницы, хлеба,
И тучек розовых литьё…

И берег не крутой – пологий,
И камень, что в воде пятном…
День уходящий – светлый, строгий –
Её! В понятии людском…

Русалкой косу распустила…
Вверх улыбнулась – всем! – лицом…
Природа-мать! Кого взрастила
Ты вместе с богом? С мудрецом…

Одна! Едина! Не похожа
На человека – он при чём!?
Молочно-розовая кожа
В сиянье аурой – лучом…

С повадкой быть всегда умелой,
С усмешкой радостной в глазах….
Пред плотью вожделенной, зрелой –
Не устоит аскет-монах…

- Галина плавает в пруду!
Всё человеческое племя
Убеждено – устало время
Петь гимн движенью и труду!

Над всем пространством светозарым
Сомкнулась негой тишина,
Величественным сводным храмом –
Его конечность не видна…

Плывёт большой лазурной рыбой,
У камня плещется рукой…
Кто уплывал, как айсберг, глыбой,
Оставив берег в дымке свой,

Тот знает тайны и загадки,
Что в нежной теплятся душе,
И в голове – на всё отгадки
Давно созревшие уже…

Пока вечор ввысь золотится
В последних пламенных лучах,
Она стремится облачиться -
Преобразиться на глазах…

Но прежде, чем в льняной сорочке
Ей  голой статью утонуть.
Она разгладит бугорочки –
Колен, лобочек, бёдра, грудь…

Ей хочется дугой прогнуться –
Подпрыгнуть ланью, быть козой,
Взмахнуть косой, и встрепенуться…
Стриптиз души,  – ещё какой!

Потом рассмотрит берег полный –
Горит очами Колизей!
И голос вкрадчивый и томный
Подскажет публике своей:

- Растите, мальчики, быстрее!
В тоске не старте  своих  дам…
Взрослеть спешите.   Будьте злее!
Я всё своё – как есть! – отдам…

И рассмеётся так задорно,
Что волшебством всё оживёт –
И время выправит проворно
Свой бег, и ритм, и свой полёт…

Мальцы,  в задумке и усмешке,
Тихонько двинут по домам,
И выпьют молочко без спешки –
Награда от усталых мам…

Никто не смеет посмеяться
Мол – был то где? Ну – что и как?
Могло – и вправду! – показаться –
Для всех купанье – не пустяк…

К высоким чувствам приобщенье!
К любви – к той неземной красе,
Что в сердце есть приобретенье,
И через что проходят все…

А мама скажет между делом,
В усмешке лёгкой и простой:
- Я б любовалась её телом
Всегда – и летом и зимой…

В своей задумке – между прочим,
Не обращаясь ни к кому:
- Любить её – и очень-очень! –
Есть без понятия уму…

             ***
А кто растил сынов в «подмогу» –
Галину очень уважал.
«Почаще»  тропку,  хоть дорогу
К её «хатёночке» топтал,…

Чтоб «подсобить»  дитю  родному,
Уняв в коленках юных дрожь,
Не только сено и солому,
Ей к заготовке зимней вёз…

Кто «побогаче»  был деньгами –
Платил, как дань – процесс не скор –
Чтоб вправить «разум» меж ногами…
О том забота, разговор…

«Вон тот  –  высокий, статный, русый?
У Гали парубок скирдует?
Глядишь – наивен, и безусый,
А сам с понятием… –  ночует…»

Другим запретно – муж хоть, детка –
Считай на небе облака…
И флаг трепещется на ветке,
Что значит: «Занято пока!»

           15

Не сказка. Быль – всё достоверно!
Примеры, факты – налицо!
Рассказчик? Впрочем, тот усердно
В своё всё связывал кольцо…

Начало были – не упомнить…
Её исток – Галины мать…
Абсурд могла любой исполнить!
Всласть – для потехи! – шиковать…

У камня, где она купалась,
Водился  королевский карп,
А если рыба вдруг попалась –
Вверх фейерверк….  Стреляли залп!

А тот удачливый счастливец,
Кто рыбу удочкой поймал –
Неважно  кто – трударь, ленивец –
К ней приходил…  и ночевал…

И дочке нравился обычай!
Ну, пусть не часто – невзначай!
Наружу вывернется случай,
А всё же – радость…  Праздник  чай!

И вот на прошлой – той неделе,
Карп сметим,  выловлен Кузьмой…
Вмиг молодые поседели –
Ты что, дедуля? – бог с тобой…

Стал бойко кто-то торговаться…
Кузьма вердикт твердит сам свой:
- В сей жизни – всё возможно статься!
Но спорить, не дано с судьбой!

В наряд – как надо! – приоделся,
Не вызывая чем-то смех,
И возраст сразу – куда делся!?
И «норов» предвещал успех…

С корзиной – лозовой плетёнкой,
Где карп, подрагивая, спал,
Ушёл к Галине, той избёнке,
Весь – на глазах….   И с глаз пропал…

Тот дом построен в отдаленье –
Для всех был святостью – как храм!
Химерой трепетной! Мгновеньем!
Величье в нём! И стыд! И срам!

Средоточенье чувств высоких,
И духа пламенный порыв,
И плотских ласк не однобоких -
Их вечной радости призыв…

В неярких окнах зашторенных
Сверкают свечи, блеск лампад…
И ритуал – для всех влюблённых! –
Вершился – пусть и невпопад…

  Здесь можно жертвовать минутой,
Немного торопясь вперёд:
У занавески угол гнутый –
Откуда б ведал всё народ?

В сковороде Галина жарит,
Припрятав в фартук белый грудь,
Кузьмич в лоханке чресла парит
И хочет радостно вздохнуть…

В туманной зге подслеповатой,
Он силится всё ж рассмотреть –
Белеют бёдра, ноги – ватой,
Бесстыдством взодранная снедь…

Из дома голосов не слышно –
Кино цветное, но немое!
Стол всем уставлен тесно, пышно –
И  для питья,  и что съестное…

Горой высокой – снежной! Взбита
Пуховым облаком кровать…
Похоже – ждут всегда визита!
И как умеют ярко ждать…

Пока у рыбы круглотелой
Шипит и жарится бочок,
Хозяйка  ручкой  нежной, белой,
Мужчине делит коньячок…

Его ли в рай ведёт дорога?
Иль в рощу, где дозревший сад?
Но всё поближе к взору бога,
И в отдалении – где ад…

В итоге скажет: «Есть причина
На этом свете дольше жить…
Галина – то моя лучина!
Которой надо дорожить…»

Толпой сидят девчата – глыбой!
И коротают ночь не длину…
«Галина жарит деду рыбу!»
«Тут  жарит дедушка Галину!»

Потом не торопясь, лениво,
Все разбредаются домой,
И кто-то взвизгнул так игриво:
-  Как я счастлива! Там не мой!

         16

Родные дочки приезжают –
Хотя в них разный кожи цвет,
И глаз разрез…. Но все сверкают!
Семья одна… и спора нет!

За месяц-два, побыв стажёром,
Познав секреты все труда –
Как взбудоражить ухажёров!
Летят по свету….    Кто?  Куда?…

К большим начальникам управы,
Она ногой откроет дверь,
Живёт для пользы  –  не для славы -
В том «убеждённый всяк»  теперь…

Случались дерзкие скандалы
И даже с импортным душком –
Испанка «выпучив, моргала»,
Решила жизнь связать с «Пэтром».

Путём – по Галиной науке –
В бокалы – херес, в мозг – метель,
Не дав взыграть хандре и скуке –
Спешит укладывать в постель…

Ох, темпераментная «жинка»!
Горит и сам вовсю Петро –
Не застигается ширинка –
Бодрит испанское бедро!

Ему твердят друзья: «Не надо!»
Все разбираются с Петром…
Прослышали – сама Гренада
Навзрыд заплакала о том…

Есть у  него давно невеста,
Такой же медно-рыжий жбан,
Просватанная «тили-теста»,
Его «зазноба» по ночам…

Он ей пока промежность гладит,
Мнёт в поцелуе жарком грудь –
Переживает! Не нагадить
Чтоб в отношеньях как-нибудь…

Всему предел – нельзя до свадьбы!
Её и мамина мораль!
…Мораль до Галиной усадьбы
Ведёт Петра – что, в общем, жаль…

Братьям поведала невеста,
Скулит и плачет – ночью, днём,
«Трещит диета  у  жир-треста!»
«Что делать будем  с удальцом?»

Как обернётся! «Ты не знаешь?
А я скажу тебе о том –
Ты медью – золотом! – сияешь,
А будешь вымазан углём…»

Братья в Петра залили херес –
Вечор и ночь! Потом к утру
Подумали, чтоб не был «через»…
И уложили на  сестру…

На взгляд дотошный эскулапа -
Сестре осмотр – весь низ и дно!
«Её хоть ешь! Хоть пальцем лапай!
Она не «дэвочка»  давно!..

След – зло девичеству! – чеченский,
Вглубь проторённый – и не мал…
Случилось как? Вопросик женский…
Ей, может, нравился кинжал…

Петра за что-то долго били,
Жалели херес, «жгли» вино,
«Искать чеченца!» – так решили,
Хоть виноват у них  Петро…
               
          17

Приехал дед! Ведь неспроста!
К Бандуре! До Матвея!
И спал задора, волшебства
Над всей  «художкой»  веял…

Зелёный двор, цветы, трава…
И корм жуёт лошадка…
«Весёлкой» носится молва,
И «шепчется» площадка…

Тропой идёт высокий дед,
При бороде…  и звать Кузьмою,
Глядит толпа ему вослед
И только кажется немою…

Под «ложечкой» горит запал –
Суть творческой натуры!
Что сотворить? И в чём оскал? –
Вот в чём искус сей дуры…

Экспромт – влагалище затей –
Он вдруг «чудесь,- ем» расцветает –
Огонь и холод, лев и змей
(И масса вычурных идей)
В нём всё бывает…

Три молодца – под стать Матвею –
Кузьме отвесили поклон…
Вот-вот! Экспромт-затею
Не видел в жизни раньше он…

Один  нахваливал Матвея:
«Он Леонардо! Гений! Бог!
Когда такой шедевр, умея,
Создать уже теперь он смог…»

И к скважине большой замочной,
К двери неспешно подвели,
Встревожились заботой срочной,
Исчезли! В бег! Совсем ушли!

Кузьма глазами видел плохо –
Особенно во тьме и вдаль…
Но не покрылся в страхе «мохом»,
Не пал в астральную печаль…

Глядел в ту скважину в молчанье –
Никто не трогал! Не мешал!
Потом ушёл. Своим ворчаньем
Всех тут засевших потешал:

« Є в мене дома то же жінка…
І я в достоїнстві як біс!
Тріщить матня! Дзвенить ширінка!
Хоч жми на крилах через ліс…

Годину ждати – не ті  годи!
Весілля дарить кожна мить!
А несуразності погоди?
То  до блаженства не дожить…»

 Оддав поклажу  прямо в руку
Пьяньчужке -  служба в сторожах:
«В науку вірю! Вірю внуку! –
Скажи Матвію на словах..»

От Киева  до дома мигом
Он в те же сутки долетел…
Конёк подумал: «Дед со сдвигом –
Весь путь на солнце чресла грел…»

А что же, собственно,  он видел?
Что свет, как в радуге, «померк»…
Никто не стукнул, не обидел…
Да просто – был тогда четверг

И в этот день художник Славик,
Родством – потомственный «чечен»,
Свершал дежурный «сексо-трафик» -
Тренировал с обрезкой член…

И ублажал «кобету» – польку…
Натурой, обостряя взгляд –
Он ставил польку строго в стойку -
Чтоб до двери отвёрнут зад…

Она валилась грудью белой
По высоте как раз на стол…
-«Какой бывает дева спелой,
Когда столбами ноги в пол!»

Ходил перед её глазами –
Никто ему не возражал!
Он конь! И ржаньем, и вожжами
Себя бодрил он! Возбуждал!

Но  в этот раз не получилось –
Он может мяса не доел,
А может в чувствах что-то сбилось,
Иль кто-то в скважину глядел…

Сосредоточимся на главном –
Пусть бьёт в промежности разряд!
В стремленье истинном и плавном –
Кузьма,  чеченец, польский зад…

Кузьма подумал: «Да, немало
Добра для сильных ещё рук…
Чего мне в жизни не хватало!?
И что открыл художник внук…

Эх! Молод был, и всё ночами…
И безалаберный – не смел
Глядеть на прелести очами –
Чтоб красовался, и хотел…»

Дед ощутил себя и сук –
«О,  бля! Живой! Поднялся!»
И что там - ржанье, топот, стук?
Чеченец  где?  – не догадался…

 















 






























 











 

 


Быть вожделенным тут…

Припомнить что? Не знаю…
Что значимей, что вред…
Смиренье может к маю -
Во славу всех побед?..
               
                ***
                2

А в мае двинет ледоход –
В торосах всё,  и шуме льдин…
В военных рубищах народ, -
Комодный пахнет нафталин…

Сверкают звёзды на груди,
И ордена, кресты, медали –
Следы победного пути –
Утрат людских, печали…

Блестели капли вдовьих  слёз -
Глушили боли самогонкой…
Летели песни от берёз,
Да запахи махорки…
                ***
                3

Скажу хоть пару строчек
Про сухонькую мать,
Как грудь среди сорочек
В неё хотел поймать

«Дорвался!»  -  Очень красный
Я в рот тянул сосок…
Дитяти труд напрасен!
Не высосешь глоток…

И я – мужской!  -  ладошкой
Ту грудь с размаху бил…
…«Обманку» мне с картошкой,
Чтоб зря не голосил…

Я полз на четвереньках
В плетёночке – весь гол!
«Рисунки» лужиц в сенцах –
Прописан  весь подол…

«Замолк сынок досужий!» -
И каждый в доме знал –
Из тех же самых лужиц
Я что-то рисовал…

Любила мама дождик,
Но плакала без слёз…
…И знала – я художник!
….Что выживу я всё ж…

Без этой самой веры
В душе лишь тарарам… -
Доской забиты двери
Крест-накрест – тут и там…

Свистят в прямые щели
Бедою сквозняки…
Тогда – какие цели
Нам на пути легки!?

               4
Сестрёнки – это няньки –
На помощь их не звал!
Я им – подобье «ваньки»,
Чтоб падал и вставал…

А угол каждый – шишка
Мне синевой на лоб…
Ещё под ноги книжка -
«Разумный» вырос чтоб…

В бурьян высокий спрячусь
От нянь вдали – молчу!
Ловлю Земную   пакость –
Жучков и саранчу…

                5
Платком прикрыты очи –
Всем белое к лицу…
Молилась мама ночи –
Святым, богам, отцу…

«Пусть мы умрём – но дети
Пусть  – ангелы! – живут!
В судьбине каждый встретит
Свою любовь, свой труд…»

Война ещё грохочет –
Пожары тут и там…
Но кто-то – видно! – хочет
Помочь – сиротским! -  нам…

Смерть стороной обходит
Наш выстуженный дом,
Хотя - с нас глаз не сводит! –
Чихнёт в тоске: «Потом!»…

Приклеит  похоронку,
Но на забор чужой…
Для мамы – то воронка,
То знак: «Живой! Живой!»…

Проходят дни и годы,
Я вырос – что юлить!?
Отцу сказал: «Народы!
Дай хлопцу закурить!..

Век не видать свободы!»
Он – сразу! – тут же даст!
За мат! И за  «народы»,
За то, что  «педераст»…

За то, что я взращённый
Той – «собственно» - войной,
За то, что  «возвращённый»
Отец мой – и не мой!..

От счастья мать смеётся –
В ней пробудилась жизнь…
Отцу «творить» неймётся…
А я шепчу: «Держись!»

И к вечеру явился
С ружьём наперевес,
В руке запал дымится,
В другой торчит обрез…

…Тогда я точно понял,
Что он на фронте был!
«Непросто» сам устроен –
Хоть  молод – но весь бел…

И цену знал! Достоин
Чего сынок – пострел…
Взгрустнул суровый воин,
Обличьем постарел…

С «домашними властями»,-
Хотя и был я мал,-
Не стали мы друзьями –
Он другом мне не стал!

…А кто-то на погосте
Его в друзья позвал –
Ушёл, как будто в гости,
Я возражать не стал…

Там почивать остался –
Какой с него ходок! –
В могилке окопался…
Каменьев холодок…

Шепнул мне напоследок:
- Сынок! Смотри! Учись!..
…И я тяну всех деток…
Учусь! Такая жизнь…
                ***
                6

Припомнить что? Нажил оскомин
Про жизнь из белого листа…
Тропа бежит своя –  ведома!
В сомненье сам – а вдруг не та!?

В тайгу свернул из-за упрямства –
В парник змеиный – смрад и глушь!
И ощутил подобье пьянства,
И боль от пчёл,  и горечь груш…

Корил себя: «Сам виноватый!»
Что -  не другой! Что – всё не так!
И день – он был богами клятый! –
И в ощущеньях – «сам дурак»…

И что страдаю самоедством,
И вверх не выстланы мосты…
Ещё не «вылупился с детства»,
Не знал, что есть на свете ты…

                7

На бугорке, где ночью ветер
Крыла от мельниц разломал,
Тебя нечаянно я встретил,
И уходить «чужим» не стал…

Ты вся легонечко зарделась,
В глазах – « и небо,  и причал»,
Куда-то храбрость наша делась –
Ты – онемела! Я – молчал…

Была ты в белом-белом платье,
На грудке вишенка – шитьё!..
Вокруг – как фон! – досок распятье,
Металла серое литьё…

И вдруг – как гейзер! «Слышишь, Муфта!
Родная ты Батыя дочь!
Не видел сладостнее фрукта –
Такую выкушать не прочь!

Да, да! Как солнце! Лучезарны
Твои глаза на пол лица!
…И волосы длиною странны –
Не кудель-батожок… Коса!

Как ты с такой своей косою
Ломаешь жеребцам хребты!?
 Ковыль-трава! А ты стрелою
Летишь быстрей самой  мечты?

Мустанги в дикой скачке справа,
А слева движется сайгак…
И смерть за всё! Кинжал! Расправа!
Без разбирательств – так, не так!»

Я рад был всем слово сплетеньям,
Что в миг и вольно сочинял –
Не убоялся осужденья!
И гнева! Думал что – сказал!

Вдруг – (не поверил!) – подыграла!
Ты – (вся воинственная!) – мне!
…Во всей красе! Уздой играла
На чёрно-рыжем скакуне:
«Да! Я – она! Я не остыла
Ещё от скачки по степям…
Я там Аттила, как дибила
Мечом разверзла по частям…

Оттуда по пескам-барханам
Бежит чертою следа нить…
О,  рыцарь! Не чета баранам…
Меня ты можешь защитить!?»

«О, да! Герой, тебе спасибо!
Хоть я без шлема,   не в чалме…
Плута отменного пошиба
Узнала в облике – во мне!..

Я всё постиг! Всему учился!
Инстинкт врождённый! В венах муть…
Там наших бьют? Скандал случился?
Во мне порыв – чтоб улизнуть…

Врага погоней измотаю –
Я точно так, как можешь ты…
Вот и теперь коня седлаю…
О, Муфточка! Предел мечты…»

Муфта.
- Ты кто, мой  рыцарь? Открывайся,
Не хмурься бровью на коне,
Я вижу! – Рад, что повстречался
Дочке Батыя – то бишь – мне…

Я (Олег).
«Так вот где таилась погибель моя –
Мне смертию кость угрожала,
Из мёртвой главы гробовая змея
Шипя между тем выползала…
Как чёрная лента вкруг ног обвилась,
И вскрикнул внезапно ужаленный князь…»

- Припомни Пушкина! Олега
Как романтично описал –
По сердцу трепетная нега!
Но правду ли поэт сказал?..

Там ложь! Обман! Олег – я сам!
Блистал и хвастал сапогами
Сродни всем лучшим образцам!
Мог истребить змею ногами!

Я воин русский, рыцарь, князь.
И не сверкал на солнце пяткой!..
Чтобы могла в шипенье мразь
Меня кусать,  бежав с оглядкой..

Достойна ты моей защиты!
Я здесь живой перед тобой,
Враг посрамлён и будет битый,
Любой каприз исполню твой…

Муфта.
- О, браво! Кланяюсь судьбе!
Как рада редкому везенью!
Дарю платочек свой тебе –
Живи с моею нежной тенью…

Здесь самолично вензеля
Я в шёлке золотом прошила…
Я буду охранять тебя!
Мой псевдоним монголки -  Инна!

Пока! До встречи, Лжеолег!
Я ухожу, чтоб успокоить
Свой разум от терзаний всех
И силы ратные утроить…

Я (Олег).
-Иди! Пади на лавку ниц
И вещими заполнись снами…
Я здесь у северных границ
Жить буду встречей…  между нами…

Постой! Я вздрогнул! Мой позор!
Ну как я раньше не придумал!?
Я Муфте выстрою Собор!
Вот здесь – Божественный  Везувий!

Пусть в нём горит всегда огонь –
Бушует веры вечной пламень!
Тебе мой дар! Подарок мой!
Смотри! В начало брошен камень…»

Булыжник ляпнул в «лужу слёз» -
Рассыпал брызги – «зло, и внятно»…
Была вначале, в общем – ложь…
И – всё-таки! – приятно…

                8
Вот так мы встретились тогда…
И встреча стала роковой – 
Двоим  одна,  горит звезда!
По жизни названа -  судьбой…

Безбрежный мирозданья миг!
Быть может, на краю Вселенной,
Куда звезды тот луч проник –
Частицей быть нам непременной…

Каким-то солнечным фотоном –
Гореть, дрожать, светить…
Звучать дождей весенним тоном,
И безмятежно в мире жить…

Всё шло к тому! Души не чаял
В её высоком существе…
Красивый облик снегом таял
И растворялся весь во мне…

Кричали изверги: «Невеста!»
Шалели недруги: «Жених!»
…Но мы другой закваски-теста,
В нас отношенья – не для них…

Мы где-то там – вверху! – летали,
Им не дано нас разозлить… -
Греховна лужица печали
И плотских проб?… -   Не приземлить!

Всегда вдвоём! И люди знали
Своих землян. Своих детей.
Творили вид – не замечали
Всех наших  «игрищ и затей»…
                ***
                9
Паслась слепая лошадь Веня
Там на отаве за селом…
Всегда в своё ночное время –
«Копала»  торф с «людями» днём…

Меж ополонками проходы
Всего лишь шаг по ширине –
С опаской ходят пешеходы
По – «грязь!» - растоптанной земле…

А тянет груз на санках Веня –
Вновь вырезанный в ямах торф,
В хвосте – подковка, в гриве -  стремя…
И звон меж ними – словно торг….

Конь не спешил – не ведал страха,
Взгляд весь в себя – в рассудок свой!
Не знал он, что дорога – плаха! -
Вершила приговор немой…

Он выполнять  команду «Яма!»
Без промедления умел,
Без озорства, позёрства, срама…
Услышит – будто каменел!

И вдруг -  пропал! Куда девался?
Искали все с последних сил…
«К кобылке искренней умчался!»
«А может кто-то утопил…»

В лесу  росою пахнет сено,
И разнотравье в нём не то…
«Припрятан»  кем-то  там умело –
Конёк в «наличке» - На-ли-цо!

Ему и сахар попадает –
Так, просто – низа что!
Но производство всё «хромает» -
«Копает» торф сегодня кто?

В крик затрубили пустомели
И разошлись по свету толки,
Что Веню – верно! – волки съели…
Да, да! «Давно сожрали волки!»

И двух пронял такой испуг!
Переглянулись сердобольцы!
«Пока – никак! А если вдруг…
Среди волков ведь есть пропойцы!?»

…А тут оказия для срама!
Конь на мосту! Я на коне…
И голос Муфты крикнул: «Яма!»
…Кульбит такой не снился мне!

Лечу  «прямёхонько» в болото
Своей кудрявой головой…
Там не болото – вырвал кто-то! -
Какой-то демон завтрак свой…

…И застреваю! Только ноги
Кому-то машут наверху…
Всем видом требую подмоги –
Иначе смерть… и быть греху…

Петлёй «арканит» Муфта ногу,
И тянет Веня «торф резной»…
…Потом нашёл я в пруд дорогу,
Там «поздоровался с собой»…

Село проснулось – снова Веня
На прежней -  сеяной -  траве…
К нам проявляет чуткость, рвенье –
Припомнит сахар – мчит ко мне…

Находит нюхом путь к «родному» –
И веселит незлобно всех:
«Подайте сахарку слепому!»
Вкруг Вене не смолкает смех…

А нам сказали – строго больно!
- Где роют торф – чтоб ни ногой!
Страдаешь, парень, «сердце болью» -
Твоя забота – шут с тобой!
               
                ***
                10.
Мы с Муфтой весь секрет дорог,
Глубокий смысл… их  код познали –
Кто от дороги занемог,
Кого они с собой позвали…

Кто в том горячечном пути
Себя искал, и звал, …и  сбился,
Кто призван звёздами «идти»,
И в тех созвездьях заблудился…

Картина детства! – нам смотреть
На «убеганье», на «вилянье»,
И думать: «Им не знамо смерть!»
«Дорогам дадено страданье…»
               
                ***           -

От дороги  грунтовой – нежной –
Мне оскомина – просто зуд!
Тянет к той отдалённой – железной! –
От  «которой -  в восторге люд» …

С Муфтой строго дела поделили…
Только солнце взошло, с утра,
Отмеряем мы пыльные мили –
В «изначалие» тайн и добра…

В рюкзаке куски  сала и хлеба
И бутыль на двоих молока –
Вся известна для силы потреба,
И котомка не в тяжесть – легка…

Всё в сиянии выдалось утро,
Туч не видно – предвестников гроз,
Вороньё что-то каркает мудро,
И гудит где-то там паровоз…

Поспешаем к побудке призывной,
Спотыкаясь,  порой, торопясь,
И в преддверие встречи счастливой
Невозможно унять свою страсть…

Насмехаются зайцы нахально,
Взбудоражив игрой березняк,
Встречи радость – большой, эпохальной! –
Не дано оценить им ни как…

Вон по насыпи тянутся змейкой
Серебристые струны пути…
Вдохновитесь железо-колейкой!
Ведь такой впредь нигде не найти…

Мы сначала с бугра любовались,
Изучали безбрежную даль,
Поезда синим поясом  мчались,
Разгоняя в природе печаль…

Приложив  к  рельсе крепенько ухо,
Мы спешим в тех артериях шум,
Или стук оценить тонким слухом –
Как сырьё размышлений и дум…

Паровоз сообщил перестуком:
-Я бегу! На подходе! Встречай!
Всё заполнилось радостным звуком!
Растревожен весь утренний край…

Тут самим интересно стало –
Вот бы, впрямь, на бузу посмотреть!
Как по рельсам, намазанным салом.
Заскользит эшелонная плеть…

Мы в ударе! Взволнованы! В тайне –
От надзора подальше и глаз, -
С мыслью нам сокровенной, прощальной,-
Натираем дорожный метраж…

В теле боль...      Да и кончилось сало…
Затаились вдали под кустом…
Есть чудес в этом мире не мало –
Мы о «самом  большом… и простом»…

Вот бежит – что есть сил! – пассажирский,
Что случится!? Никто ведь не знал!
…Где окраина – «загреб пустырский» -
Вдруг возникнет нежданно вокзал…

Не на шутку всех весть всполошила –
И по поводу этого гам! -
Существует, мол, грозная сила
Не  «дающая  мчать»   поездам…

Но вагончики -  «в связке верёвкой!» –
«Мчат без роздыху!» Грусть и тоска!
И в окошке вагона с издёвкой
Кто-то крутит рукой у виска…

Как про это все вскоре узнали!?
Вокруг нас постоянно смех!
Вы, мол, рельсы,  зачем лизали?
Может это всё «заячий грех?»…
                ***
                11.

Мы с Муфтой бродим вдоль реки -
Горим весенним половодьем!
Кричим – и песни, и стихи,
Глумимся над «речным отродьем»…

В снегах пустынных берега
В «капельный шум» заговорили,
Свои студёные стога
В ручьи со звоном растопили…

…А вот от берега плывёт
Неторопливое корыто –
Соблазн уплыть достойных ждёт!
От всей души – садись открыто…

Одно мгновенье – и мы там,
Вооружившись каждый палкой,
Под стать стремительным волнам,
Плывём посудой грозной, валкой…

Но зыбок всё ж манящий чёлн!
Он наполняется и тонет…
Вот-вот! Он станет вскоре полн.
Скрипит доской, устало стонет…

- Тебя одну он сбережёт!
А я спасусь прибрежной веткой…
И – может в жизни повезёт…
Удача есть! Хоть очень редко…

Расчёт мой, в общем справедлив!
Верёвкой выпорот был мамой:
«Сам – не пловец!» «Герой – труслив…»
«Зачем куражился пред дамой?»

Я рисковал! И был я бит
Своею женской половиной…
Зато я рано гордый вид
Сам осознал! И стал мужчиной…

А Муфту сняли мужики
Пред самым водосбросом,
Спасли у «бешеной» реки,
Оставив воду «с носом»…
                ***
Большая, малая река,
Предназначенье – вечно течь!
Года, десятки лет, века,
Всё норовит тесьмой  залечь

Среди низин, скалистых гор…
То,  растекаясь на равнине –
Свободный, радостный простор
Разлитой, солнечной долины…

Несёт величье и покой…
Весной шумящим половодьем –
Становится «большой водой»
И - «бешеным отродъем»…
                ***
                12.
               
Прекрасней нет в ночи коней!
Когда глаза их отражают
Всё трепетание огней,
Что вихрем над костром летают…

Волнующий их мирный  храп
И радостное к детям ржанье!
…И игр бессмысленный этап –
Где при луне теней метанье…

И ощущенье -  сердца дрожь!,
Когда вдали завоют волки…
Когда скрывает жёлтый дождь
Коварство их …   и кривотолки…

Когда ты сам – как зверь! – кричишь
И свистом пробуждаешь дали…
Ты среди всех – и горд! И чист!
Родник в ночи! Что грань в кристалле...
                ***
                13.

Муфта.
-Ты что замкнулся? Должен драться!
Один! Сам! Ты -  и он один!
И в поединке – может статься! –
Жизнь превратится в холод льдин…

Вон там,  на ветреном кургане,
Тебя я буду хоронить –
Ничто не скроется в обмане –
Монголкой гордой буду жить!

Ко мне - как стражу - тёплый ветер
Пригонит всех степных коней,
И в визге рваться будет вепрь
В защиту  госпожи своей…

Я (Олег).
-Всю истину я понимаю!
Но должен всё-таки сказать –
Себе я смерти не желаю!
Жаль, нет возможности бежать…

Заведомо – я буду битый…
Одним из этих всех дебил…
Летать межзвёздною орбитой
И убеждаться: «Свет не мил!»…

Ты видишь, как язык лопочет…
Я всё лишь делал языком!
Судьба нарочно мне пророчит –
Идти сражаться кулаком!

Муфта.
-Дерись! Дерись! Дед утверждает –
Бей первым! И не в нос, а в дых!
На свете слабых не бывает,
Как добрых очень,  или злых…

Страдает племя сильных духом –
Кто за людей – себе во вред!-
Зато – всем сердцем, а не ухом…
И в небе оставляют след…

Голос.
- Ну что, презрены, пошептались?
Пусть женщина в пустырь уйдёт…
А недруги в строю остались!
Пока сражённый упадёт…

Муфта.
- А я свидетель! Тоже воин!
Я поединка свет, и честь!
И он не станет мордобоем
В который каждый может влезть…

Я (Олег).
- Ну, пусть выходит тот засранец –
Один из самых гневных, злых…
 ( На землю кинул торбу – ранец!-
«Где у людей тот самый дых?»)

Навстречу бледный, неумытый –
Такой же «высвистан», как я…
Вскормлён он -  «мором», им же битый,
Не знавший слов «отец», «семья»…

Не знал он деда поученья,
И где «живёт» на теле «дых» -
Не человек – одно мученье!
Из молчунов, но «самых злых»…

Свою натуру пересилил –
Приготовляться, ждать не стал,
Не в нос, что «бульбой – очень синий!»,
А в «дых»! И, видимо, попал…

Он в миг «калачиком» свернулся –
Без промедленья в травку пал…
А я до Муфты повернулся –
В глазах её:  «Герой!», «Кинжал!»…
                ***
                14.

День – вербным запахом настоян –
Закатом ярким догорал…
Мужского рода кто достоин,
Того тот день на пруд собрал…

На берегу – зелёном взгорке –
«В амфитеатре», в лоне вод,
Сидит – в стремленье видеть зорко! -
Притихший маленький народ…

По краю, где буграми глина
Ушла с тропы – воздав песку! –
Идёт! Нет – шествует! Галина,
Не торопясь – шажок к шажку!

Всё что вокруг и рядом – в небе,
Воды блистанье… -   Всё её!
И цвет волос «златого» хлеба,
И тучек розовых литьё…

И берег не крутой – пологий,
И камень, что в воде пятном…
День уходящий – светлый, строгий –
Её! В понятии людском…

Русалкой косу распустила…
Вверх улыбнулась – всем! – лицом…
Природа-мать! Кого взрастила
Ты вместе с богом? С мудрецом…

Одна! Едина! Не похожа
На человека – он при чём!?
Молочно-розовая кожа
В сиянье аурой – лучом…

С повадкой быть всегда умелой,
С усмешкой радостной в глазах….
Пред плотью вожделенной, зрелой –
Не устоит аскет-монах…

- Галина плавает в пруду!
Всё человеческое племя
Убеждено – устало время
Петь гимн движенью и труду!

Над всем пространством светозарым
Сомкнулась негой тишина,
Величественным сводным храмом –
Его конечность не видна…

Плывёт большой лазурной рыбой,
У камня плещется рукой…
Кто уплывал, как айсберг, глыбой,
Оставив берег в дымке свой,

Тот знает тайны и загадки,
Что в нежной теплятся душе,
И в голове – на всё отгадки
Давно созревшие уже…

Пока вечор ввысь золотится
В последних пламенных лучах,
Она стремится облачиться -
Преобразиться на глазах…

Но прежде, чем в льняной сорочке
Ей  голой статью утонуть.
Она разгладит бугорочки –
Колен, лобочек, бёдра, грудь…

Ей хочется дугой прогнуться –
Подпрыгнуть ланью, быть козой,
Взмахнуть косой, и встрепенуться…
Стриптиз души,  – ещё какой!

Потом рассмотрит берег полный –
Горит очами Колизей!
И голос вкрадчивый и томный
Подскажет публике своей:

- Растите, мальчики, быстрее!
В тоске не старте  своих  дам…
Взрослеть спешите.   Будьте злее!
Я всё своё – как есть! – отдам…

И рассмеётся так задорно,
Что волшебством всё оживёт –
И время выправит проворно
Свой бег, и ритм, и свой полёт…

Мальцы,  в задумке и усмешке,
Тихонько двинут по домам,
И выпьют молочко без спешки –
Награда от усталых мам…

Никто не смеет посмеяться
Мол – был то где? Ну – что и как?
Могло – и вправду! – показаться –
Для всех купанье – не пустяк…

К высоким чувствам приобщенье!
К любви – к той неземной красе,
Что в сердце есть приобретенье,
И через что проходят все…

А мама скажет между делом,
В усмешке лёгкой и простой:
- Я б любовалась её телом
Всегда – и летом и зимой…

В своей задумке – между прочим,
Не обращаясь ни к кому:
- Любить её – и очень-очень! –
Есть без понятия уму…
             ***
А кто растил сынов в «подмогу» –
Галину очень уважал.
«Почаще»  тропку,  хоть дорогу
К её «хатёночке» топтал,…

Чтоб «подсобить»  дитю  родному,
Уняв в коленках юных дрожь,
Не только сено и солому,
Ей к заготовке зимней вёз…

Кто «побогаче»  был деньгами –
Платил, как дань – процесс не скор –
Чтоб вправить «разум» меж ногами…
О том забота, разговор…

«Вон тот  –  высокий, статный, русый?
У Гали парубок скирдует?
Глядишь – наивен, и безусый,
А сам с понятием…  ночует…»

Другим едино – муж хоть, детка –
Считай на небе облака…
И флаг трепещется на ветке,
Что значит: «Занято пока!»

       
                15.
Не сказка. Быль – всё достоверно!
Примеры, факты – налицо!
Рассказчик? Впрочем, тот усердно
В своё всё связывал кольцо…

Начало были – не упомнить…
Её исток – Галины мать…
Абсурд могла любой исполнить!
Всласть – для потехи! – шиковать…

У камня, где она купалась,
Водился  королевский карп,
А если рыба вдруг попалась –
Враз фейерверк….  Стреляли залп!

А тот удачливый счастливец,
Кто рыбу удочкой поймал –
Неважно  кто – трударь, ленивец –
К ней приходил…  и ночевал…

И дочке нравился обычай!
Ну, пусть не часто – невзначай!
Наружу вывернется случай,
А всё же – радость…  Праздник  чай!

И вот на прошлой – той неделе,
Карп сметим,  выловлен Кузьмой…
Вмиг молодые поседели –
Ты что, дедуля? – бог с тобой…

Стал бойко кто-то торговаться…
Кузьма вердикт твердит сам свой:
- В сей жизни – всё возможно статься!
Но спорить, не дано с судьбой!

В наряд – как надо! – приоделся,
Не вызывая чем-то смех,
И возраст сразу – куда делся!?
И «норов» предвещал успех…

С корзиной – лозовой плетёнкой,
Где карп, подрагивая, спал,
Ушёл к Галине, той избёнке,
Весь – на глазах….   И с глаз пропал…

Тот дом построен в отдаленье –
Для всех был святостью – как храм!
Химерой трепетной! Мгновеньем!
Величье в нём! И стыд! И срам!

Средоточье чувств высоких,
И духа пламенный порыв,
И плотских ласк не однобоких -
Их вечной радости призыв…

В неярких окнах зашторенных
Сверкают свечи, блеск лампад…
И ритуал – для всех влюблённых! –
Вершился – пусть и невпопад…

  Здесь можно жертвовать минутой,
Немного торопясь вперёд:
У занавески угол гнутый –
Откуда б ведал всё народ?

В сковороде Галина жарит,
Припрятав в фартук белый грудь,
Кузьмич в лоханке чресла парит
И хочет радостно вздохнуть…

В туманной зге подслеповатой,
Он силится всё ж рассмотреть –
Белеют бёдра, ноги – ватой,
Бесстыдством взодранная снедь…

Из дома голосов не слышно –
Кино цветное, но немое!
Стол всем уставлен тесно, пышно –
И  для питья,  и что съестное…

Горой высокой – снежной! Взбита
Пуховым облаком кровать…
Похоже – ждут всегда визита!
И как умеют ярко ждать…

Пока у рыбы круглотелой
Шипит и жарится бочок,
Хозяйка  ручкой  нежной, белой,
Мужчине делит коньячок…

Его ли в рай ведёт дорога?
Иль в рощу, где дозревший сад?
Но всё поближе к взору бога,
И в отдалении – где ад…

В итоге скажет: «Есть причина
На этом свете дольше жить…
Галина – то моя лучина!
Которой надо дорожить…»

Толпой сидят девчата – глыбой!
И коротают ночь не длину…
«Галина жарит деду рыбу!»
«Тут  жарит дедушка Галину!»

Потом не торопясь, лениво,
Все разбредаются домой,
И кто-то взвизгнул так игриво:
-  Как я счастлива! Там не мой!

                16.

Родные дочки приезжают –
Хотя в них разный кожи цвет,
И глаз разрез…. Но все сверкают!
Семья одна… и спора нет!

За месяц-два, побыв стажёром,
Познав секреты все труда –
Как взбудоражить ухажёров!
Летят по свету….    Кто?  Куда?…

К большим начальникам управы,
Она ногой откроет дверь,
Живёт для пользы – не для славы -
В том «убеждённый всяк»  теперь…

Случались дерзкие скандалы
И даже с импортным душком –
Испанка «выпучив, моргала»,
Решила жизнь связать с «Пэтром».

Путём – по Галиной науке –
В бокалы – херес, в мозг – метель,
Не дав взыграть хандре и скуке –
Спешит укладывать в постель…

Ох, темпераментная «жинка»!
Горит и сам вовсю Петро –
Не застигается ширинка –
Бодрит испанское бедро!

Ему твердят друзья: «Не надо!»
Все разбираются с Петром…
Прослышали – сама Гренада
Навзрыд заплакала о том…

Есть у  него давно невеста,
Такой же медно-рыжий жбан,
Просватанная «тили-теста»,
Его «зазноба» по ночам…

Он ей пока промежность гладит,
Мнёт в поцелуе жарком грудь –
Переживает! Не нагадить
Чтоб в отношеньях как-нибудь…

Всему предел – нельзя до свадьбы!
Её и мамина мораль!
…Мораль до Галиной усадьбы
Ведёт Петра – что, в общем, жаль…

Братьям поведала невеста,
Скулит и плачет – ночью, днём,
«Трещит диета  у  жир-треста!»
«Что делать будем  с удальцом?»

Как обернётся! «Ты не знаешь?
А я скажу тебе о том –
Ты медью – золотом! – сияешь,
А будешь вымазан углём…»

Братья в Петра залили херес –
Вечор и ночь! Потом к утру
Подумали, чтоб не был «через»…
И уложили на  сестру…

На взгляд дотошный эскулапа -
Сестре осмотр – весь низ и дно!
«Её хоть ешь! Хоть пальцем лапай!
Она не девочка давно!..

След – зло девичеству! – чеченский,
Вглубь проторённый – и не мал…
Случилось как? Вопросик женский…
Ей, может, нравился кинжал…

Петра за что-то долго били,
Жалели херес, «жгли» вино,
«Искать чеченца!» – так решили,
Хоть виноват у них Петро…
                ***
                17.

Приехал дед! Ведь неспроста!
К Бандуре! До Матвея!
И спал задора, волшебства
Вкруг над «художкой»  веял…

Зелёный двор, цветы, трава…
И корм жуёт лошадка…
Весёлкой носится молва,
И «шепчется» площадка…

Тропой идёт высокий дед,
При бороде…  и звать Кузьмою,
Глядит толпа ему вослед
И только кажется немою…

Под «ложечкой» горит запал –
Суть творческой натуры!
Что сотворить? И в чём оскал? –
Вот в чём искус сей дуры…

Экспромт – влагалище затей –
Он вдруг «чудесь,- ем» расцветает –
Огонь и холод, лев и змей
(И масса вычурных идей)
В нём всё бывает…

Три молодца – под стать Матвею –
Кузьме отвесили поклон…
Вот-вот! Экспромт-затею
Не видел в жизни раньше он…

Один  нахваливал Матвея:
«Он Леонардо! Гений! Бог!
Когда такой шедевр, умея,
Создать уже теперь он смог…»

И к скважине большой замочной,
К двери неспешно подвели,
Встревожились заботой срочной,
Исчезли! В бег! Совсем ушли!

Кузьма глазами видел плохо –
Особенно во тьме и вдаль…
Но не покрылся в страхе «мохом»,
Не пал в астральную печаль…

Глядел в ту скважину в молчанье –
Никто не трогал! Не мешал!
Потом ушёл. Своим ворчаньем
Всех тут засевших потешал:

« Є в мене дома то же жінка…
І я в достоїнстві як біс!
Тріщить матня! Дзвенить ширінка!
Хоч жми на крилах через ліс…

Годину ждати – не ті  годи!
Весілля дарить кожна мить!
А якщо видумки погоди?
То  до блаженства не дожить…»

Поклажу отдал прямо в руку
Пьяньчужке -  служба в сторожах:
«В науку вірю! Своєму внуку! –
Скажи Матвію на словах..»

От Киева  до дома мигом
Он в те же сутки долетел…
Конёк подумал: «Дед со сдвигом –
Весь путь на солнце пузо грел…»

А что же, собственно,  он видел?
Что свет, как в радуге, «померк»…
Никто не стукнул, не обидел…
Да просто – был тогда четверг,

И в этот день художник Славик,
Родством – потомственный «чечен»,
Свершал дежурный «сексо-трафик» -
Тренировал с обрезкой член…

И ублажал «кобету» – польку…
Натурой, обостряя взгляд –
Он ставил польку строго в стойку -
Чтоб до двери отвёрнут зад…

Она валилась грудью белой
По высоте как раз на стол…
-«Какой бывает дева спелой,
Когда столбами ноги в пол!»

Ходил перед её глазами –
Никто ему не возражал!
Он конь! И ржаньем, и вожжами
Себя бодрил он! Возбуждал!

Но  в этот раз не получилось –
Он может мяса не доел,
А может в чувствах что-то сбилось,
Иль кто-то в скважину глядел…

Сосредоточились на главном –
Пусть бьёт в промежности разряд!
В стремленье истинном и плавном –
Кузьма,  чеченец, польский зад…

Кузьма подумал: «Да, немало
Добра для сильных ещё рук…
Чего мне в жизни не хватало!?
И что открыл художник внук…

Эх! Молод был, и всё ночами…
И безалаберный – не смел
Глядеть на прелести очами –
Чтоб красовался, и хотел…»

Дед ощутил себя и сук –
«О,  бля! Живой! Поднялся!»
И что там ржанье, топот, стук?
Чеченец  где?  – не догадался…