Шизофрения

Я пробирался через серые, слабо различимые завалы. Сумрачная местность, похожая то ли на полуразрушенный тоннель, то ли на внутренности заброшенного здания, проступала по сторонам, будто бы скрываясь в тумане, которого, однако, не было. На самом деле, была просто паршивая видимость. Вглядываясь в неясные очертания, я попытался было вспомнить, как я попал сюда и, главное, с какой целью. В голове возникло знакомое ощущение: было что-то, что-то важное; стоит спокойно сосредоточиться, и я вспомню, что это! Сосредотачиваться было лень. Потом, успею ещё. Сперва надо бы выбраться в более удобоваримую местность. Или здесь, кроме этих развалин, больше ничего нет?
Словно бы в ответ на мой вопрос местность начала ощутимо меняться: стало светлее, потолок (или что там было в начале?) ушёл вверх, завалы постепенно обретали осмысленные формы – стали попадаться неподвижные человеческие фигуры, стены раздвинулись, а под ногами обнаружился вдруг асфальт. Видимость, тем не менее, не улучшилась. Направление перестало быть однозначным. Продолжая двигаться всё в ту же сторону, я внезапно чуть не налетел на дерево. Корявый ствол венчали кривые сухие ветки; кора казалась белёсой, словно покрытой инеем, хотя воздух был довольно тёплым. Машинально проводя рукой по коре, я обвёл взглядом пространство. Совсем рядом – шагах в двадцати -  стоял старый одноэтажный дом. Стоял, выдаваясь углом из сумрака, чернея окном с растрескавшимися наличниками. У окна замерла тёмная мужская фигура в плаще и шляпе. Фигура совсем не двигалась, словно была манекеном, но мне почему-то было совершенно ясно, что этот человек, как, впрочем, и все другие, был жив. Просто время его замерло. А, может быть, это моё время замерло, или я вообще вывалился из времени... Решив оставить размышления над парадоксами на потом, я обогнул дерево и двинулся было дальше. Внезапно где-то слева раздался звук. Я вздрогнул – оказывается, это был первый звук с тех пор, как я... как я что?
Животное, стоящее передо мной, походило одновременно на овцу и на козу. Оно пристально смотрело на меня, и мне вдруг захотелось убедиться, что оно не умеет говорить. «Добро пожаловать», - сказал я сам себе; коза-овца одобрительно кивнула и отошла чуть в сторону. Я сделал пару шагов вперёд. Теперь я вспомнил, зачем я здесь.
Серая неподвижная завеса. Занавес, полупрозрачный – ровно на столько, чтобы различить даже не движение теней, а присутствие. Сколько раз  я видел его – самым краешком, за пределами периферийного зрения. Всегда тёмным, всегда ускользающим. И всякий раз, в погоне за тем, что призрачно двигалось по ту сторону, я, охваченный внезапным ужасом, в последний момент отводил взгляд,.
Этот занавес был теперь здесь; достаточно протянуть руку. От столь близкого его присутствия тени и предметы на той стороне не становились отчётливее. Я закрыл глаза. Сразу же в голове возникли и поплыли образы. Лица; знакомые лица, зелёный телефон с треснувшим корпусом, прядь волос, звёзды, звёзды. И откуда-то из глубины, как отблеск огня, кружась и разворачиваясь, стал надвигаться танец, сопровождаемый странной мелодией. Фигура танца постепенно занимала всё больше места, но в то же время и звёзды оставались повсюду, неслись на меня и... Сейчас. Так близко я ещё никогда не подходил. Может быть, на этот раз у меня получится? Предчувствие разрасталось и звенело. Предчувствие огромного, острого понимания всего. Всю жизнь оно ходило где-то рядом, дразнилось, подкрадываясь в самые неподходящие моменты. Но на это раз  я знал, что теперь оно уже станем моим – стоит мне только позволить, пожелать, перестать балансировать на краю, вырваться, вылиться туда, чему здесь и сейчас я не мог подобрать даже слова.
Там будет другое мироощущение. Там будет та сторона. Там занавес может исчезнуть, а может остаться, и другой я будет смотреть на него с другой стороны. Догадается ли он тогда, так же, как я сейчас, подойти близко-близко и закрыть глаза. Конечно, да!
Растворяясь в свете танца и звёздах, я протянул руку вперёд, за занавес и открыл глаза.