Выбор, гл. 7

Ловить попутные машины,
Конечно же, не тяжело,
Когда они идут лавиной
И в подходящее село.
Часа за три - три с половиной
Доедешь. Если повезло.

Но так обычно не ловили,
Поскольку не было "лавин",
Как будто на автомобили
Вдруг объявляли карантин,
Их не случалось вовсе или
Являлся зАполдень один.

Тогда одна твоя задача -
Вместиться в кузов бортовой.
Трамбуйся, хоть смеясь, хоть плача,
Хоть матерись, хоть волком вой.
Впихнулся! Вот она удача -
Помог, как видно, ангел твой!

Теперь дай Бог сухой дороги,
Чтоб на подъеме не застрять.
Полдня и в давке, и в тревоге,
И молишь ангела опять.
Доехал... "отсидев все ноги",
Но жив - и в этом благодать.

... Машин не видно, но везёт им:
Не протомясь и трех часов,
Глядят, пылит за поворотом
ЗИС-5. Возьмет ли? Рядом, вот он!
И взять их дёшево готов.

ЗИС-5 - машина бортовая,
И настоящий кавалер,
Над бОртом даму поднимая,
Являл бы мужества пример,
Но только в жизни на Алтае,
Да и вообще в СССР,
Не видел он таких манер.

Обычно дамам помогали
На колесо ступить ногой,
А что до большего, едва ли
Нашелся кто-нибудь такой,
Кто в нарушение морали
Так "не считался бы с собой".

Чуть ниже талии упругой
На миг кузину он схватил,
Как будто с верною супругой
"ПошутковАл" по мере сил.

Чуть подтолкнул, пока кузина
Перебиралась с колеса,
Потом, как вскинутый пружиной,
Взлетел за ней под небеса
И, ощутив себя мужчиной,
Творить способным чудеса,

Уж предвкушал и поцелуи
И - может быть! - свободу рук...
Но кто-то кашлянул в углу, и
Мечты сменились на испуг.

В углу попутчица лежала,
С макушкой спрятавшись в брезент.
"Опять Фортуна кажет жало,
Змеей шипит в такой момент:
Попутчиц только не хватало!" -
Зло думал будущий студент...

Так полагаться на фортуну
В делах любви - не по-мужски.
Оно простительно бы "съюну" -
Краснеть и прятать нос в платки,

Но столь быть робким в восемнадцать
Да плюс двух женщин "искусив",
Тут надо, видимо, признаться,
Что есть особенный мотив.

Да, были веские резоны
И дум особая струя:
Он полагал себя персоной
В духовном плане бытия.

Там он бывал глубок и тонок,
И всех любил, всем сострадал,
А потому среди девчонок
Мечтал найти свой идеал.

Искал глубокую натуру,
Чтоб с ней читать, ходить в кино,
Любить до слёз литературу
И "расширять свою культуру".
Согласно чувствовать одно -
Что им Высокое дано.

Но все знакомые девицы
Бывали скудного скудней:
То щебетали, словно птицы,
Во что и как принарядиться,
А то взирали, как царицы,
На окружающих парней.

И щебетанье, и гордыня
Ему претили всякий раз,
И, как отшельнику - в пустыне,
Ему хотелось скрыться с глаз.

Но слишком женщина прельщала
Его земное естество,
И тут благие идеалы
Не означали ничего,
Когда духовные начала
Бледнели все до одного.

Увы, он в этом царстве плоти
Себя персоною не мнил,
И те две опытные тёти,
Которым он дарил свой пыл,

Его отнюдь не убеждали,
Что он мужчина хоть куда,
И снисходительно молчали,
А это - тема для печали
И даже жаркого стыда.

Себя он видел "тощим", "длинным",
Почти отвратным "слабаком",
И мог судить по женским минам,
Что их влечет к иным мужчинам,..
К которым сам он был влеком.

Его пленяли стать и сила,
Плеч безупречный разворот,
Непринужденность заводилы,
Уменье вставить анекдот -
Всё то, чего совсем  лишила
Его Судьба в известный год.

И ум широк, да узки плечи,
Толкает страсть, но держит страх,
Хоть человек, но "человечек"
В иных прищуренных глазах...
Вот так в плену противоречий
Он был пассивен, что монах.

И всю не ближнюю дорогу
Был молча зол на всё подряд:
И на сестру, что ту не трогал
Его совсем не братский взгляд,
И на себя - за то, что много
Такие взгляды говорят.

И на попутчицу, с которой
Не говорила и сестра,
И на небритого шофёра,
Который явно пил вчера
И не справляется с мотором
Почти у каждого бугра...

Да, всё кругом всегда такое,
Каков наш внутренний настрой.
Спокойны мы - и мир спокоен,
А шумен - "где-то за горой".
Но шум тот детскою игрою
Нам слышен вот такой порой.

Идёт война - за океаном,
Линчуют негров - тоже там.
Да, жаль их, бедных, но пока нам
Мир изменить - не по зубам,
Да и чего скорбеть по странам,
Где люди терпят этот срам?!

У нас "своих делов до чёрта!"
ПОСТРОИМ здесь -  и мир спасём!
И станет Африка курортом
С алтайским холодом при нём.
Рукам, для дружбы распростёртым,
Ответит дружбой каждый дом...

Когда открыт для оптимизма,
То по плечу любая кладь
И ощущаешь, что ты призван
В коммунистическую рать,
И очертанья коммунизма
Уже без оптики видать...

А плохо нам - и миру плохо:
Он превращается в бедлам!
С "коммунистической эпохой"
Не подходите лучше к нам:
Тот не дурак, та не дурёха,
Чтоб верить "всяким дуракам".

Тут ходишь бОсым и раздетым
И ешь нормально раз в семь дён.
Любить мне ближнего - да где там,
Когда меня не любит он!
Не кормят постным винегретом
Того, кто хищником рождён.

Когда к себе лишь гнутся руки,
То ясно, кто куда гребёт.
Вот если будет, "по науке",
Когда-нибудь наоборот,
Тогда, пожалуйста, от скуки
Кусок свой суйте в ближний рот!

... Сам политически был кроток,
Гордился тем, что "не нахал",
Зато не раз, живя у тёток,
Крамолу жуткую слыхал,
Когда на целый околоток
Пускали матом криминал.

Страшней других ругалась тётя,
К которой ехал он сейчас.
Горя на каторжной работе,
Не обойтись без крепких фраз,
А если вы еще живёте
Так, что нужда сжимает вас,
Как лист под прессом в переплёте,
То вы взорвётесь. И не раз.