Метаморфозы

    
          ПОЭМА
   http://www.stihi.ru/2012/08/21/1117

                «Начали парус вверять ветрам,
                но ещё мореходы плохо их знали тогда»
                Овидий

          ЧАСЫ

Музыкой звучали в детстве те слова,
До сих пор кружится кругом голова.

Помню я мальчонка, мне годочков пять
И картинки детства выплыли опять.

Леонид Петрович, дядя мой родной,
Дал велосипед свой другу на постой.

А  взамен приятель, друже фронтовой,
Дал ему хронометр юбилейный свой.

Те куранты с боем, с крышечкой стальной,
Доставал их дядя только в выходной.

На комоде в спальне были те часы,
Но туда боялись сунуть мы носы.

Как-то я пробрался – вижу тот комод,
И решил проверить у часов тех ход.

Тикают исправно, но не вижу я,
Как бежит по кругу стрелочка моя.

Сохранилась с детства у ребёнка прыть -
Не могу я эту крышечку открыть.

На дворе в чулане взял я молоток,
Стукнул им по крышке, но не вышел толк.

Крышка отвалилась, но молчат часы,
Я их вновь положил, тут не до красы.

Много в жизни будет радостей и бед,
Долго буду помнить тот велосипед.

Те куранты с боем помнить буду я,
Била  смертным  боем вся моя родня.

Что же до комодов – их я обхожу,
На шкатулки эти больше не гляжу.

          САПОГИ

Я отца не помню, только отчим был,
Был он скор на руку, но меня не бил.

Он прошёл фронта все, бравый был танкист,
В школе был учитель, дома – гармонист.

Говорить  неправду нынче не с лица,
Мне Иван Петрович был родней отца.

И сейчас жалею, что отцом не звал,
Торопился жить я, глупый был и мал.

Сапоги со скрипом, проще – «хромачи»
Отчим одевал мой, слушай и молчи.

На зиму сапожки прятал он  в подвал,
А на белы ножки бурки  одевал.

У меня наган был, только до поры
Хорошо стрелял он, нет лишь кобуры.

Вижу я, в подполье сапоги лежат,
Их головки чинно на свету блестят.

Я из голенища выкройку скроил,
Ножницами выстриг, кобуру пошил.

Говорили  урки  у нас во дворе –
«Пистолет у Шурки в чёрной кобуре»

Двор был хулиганский, жизнь ведь, как вокзал:
Кто прошёл  этап свой, кто этапа ждал.

Воровские песни были, как печать,
Я писал те песни в толстую тетрадь.

Холода промчались, нет  уже пурги,
И  Иван Петрович вспомнил сапоги.

Говорит он: «Таня, сапоги достань,
Их почистить надо – завтра Первомай»

Из  подполья мама свёрток достаёт
И  с довольным видом  мужу подаёт.

Здесь уже умолкну – лучше не проси,
Как  меня лупили, боже, упаси!

          ЯБЛОКИ

Знает каждый школьник, знают  пацаны,
Коль полез в питомник – береги штаны.

Мы с друзьями часто делали набег,
Яблони и груши - лучше песни нет.

Лучше, чтоб  безлунна ночка и темней,
Чтоб охрана спала  с  псарнею своей.

Если  уж придётся нам набег держать,
Правила  запомни ты как дважды пять.

Чтоб быстрей овчарки оказался ты,
Кто слова не держит, те  б закрыли рты.

Чтоб заряд из соли в спину не попал,
И чтоб ждали дроли -  там где сеновал.

Яблок, груш набрали – темнота за нас
Вдруг Васюха крикнул: «Пацаны, атас!»

Мы бежали быстро, Васька впереди
Тут нельзя сусолить , опоздал - не жди.

От него отстали скоро пацаны,
На колу остались Васькины штаны.

Оказались понтом  Васькины слова:
У него не дружит с делом голова.

Мы  смеялись  долго,  груши лопая,
Как бежал наш Васька  с голой ж…ю.

         ДЯДЯ ГЕНА

Помню дядю Гену – бравый капитан,
Милиционером смолоду он стал.

Этот дядя Гена – бравый капитан,
Расскажу сейчас я про его наган.

Жил  он с тётей Шурой – маминой сестрой.
 К ним приехал в гости с бабой на постой.

Погостил у дяди с бабушкой своей,
И хлопот немало доставлял я ей.

На ковре на стенке сабелька висит,
А в углу комода пистолет лежит.

Всюду  прошмонали  с дядиным сынком
Благо,  на работе взрослые притом.

Наградной револьвер Вовка мне достал,
Не нашли патроны – так бы пошмалял.

Сабелька тупая, пистолет без пуль,
С  горя я уехал в город  Исиль-Куль.

Как-то дяде Гене я письмо послал,
Про свою житуху  в нём я рассказал.

На конверте с маркой крупно вывел я:
Еванову  Гене, мол, привет семья.

Долго этот случай дядя вспоминал,
Евановым  Геной в шутку поддевал.

Шутки понимал я, хоть другой бы сник,
Был наш дядя Гена тот ещё шутник.

Как-то к нам приехал перед Пасхой он,
Два  ведра проверил яиц он притом.

Был такой обычай – если ты побил,
Коль яйцо разбито, значит - заслужил.

В общем, дядя Гена, тем яйцом своим
У полу-деревни яйца перебил.

И про эти яйца врать не стал бы я
Подтвердит и тётя - хоть и старая.

И подчас  сдаётся мне уже сейчас,
Что и с Евановым  обманул он нас.

Ведь запас словарный позволяет мне
Впору  быть с Пегасом на лихом коне.

Я для объяснений слова не прошу,
Только запятые не переношу.

Мне они мешают, тормозят мой бег,
Словом, затрудняют творчества разбег.

               
          КНИГИ

Я читал запоем книги про  моря,
Мать меня ругала – свет транжиришь зря.

Но на скользких реях – мысленно в морях,
Поднимал свой парус, видимо, не зря.

В жизни пригодилась эта крутизна,
До конца раскрылась, до самого дна.

Каждый год в апреле, вихри теребя,
На высоких реях видел я себя.

В год пятидесятый, в тот голодный год,
Тяжело питался русский наш народ,

Дети дней военных, но страна моя
Врачевала деток, думаю,  не зря.

И военной стужей каждый опалён,
Телом был я слабый – духом был силён.

Чтоб поднять здоровье маленьких скворцов,
Находили средства и на огольцов.

Оптимизм в ребятах чтобы не угас,
В  санаторных школах врачевали нас.

На реке сибирской, посреди лесов,
Не забыла школа детских голосов.

Я как раз морскую книгу прочитал,
И  слова морские наизусть узнал.

Повторял слова те я, ложась в кровать.
«Морячок мой милый» – говорила мать.

Две сестры, два брата – дружная семья,
Мать была богата, хоть и бедная.

Ночью кто на печку, а кто на матрац.
Нету света. Свечка. Печь спасала нас.

Жалко было книжку эту отдавать,
И решил я книгу эту закопать.

В целлофан уложил – завернул  в тряпьё,
В нашем огороде закопал её.

Ямочку  присыпал – в общем,  всё ладом.
На зиму уехал я в лесной свой дом.

Раз письмо из дома получаю я,
Шлёт привет мне мама, вся моя родня.

А в конце приписка – и понятна суть,
Из  библиотеки требуют вернуть.

Написал ответ я, схему накидал,
Где  в саду я книгу эту закопал.

В санаторной школе  поднимали нас:
Суп давали с мясом, хлеба про запас.

Хлебушко  тот чёрный брали мы с собой,
Навевал  о доме запашок родной.

Если на морозе подержать его,
Станет он,  как камень, твёрдый до того.

Свой кусочек хлеба зимнею порой
Грызли мы – ребята ночью под сосной.

Хорошо, что рядом  другово  плечо,
Хорошо, что бьётся сердце горячо,

Хорошо, что звёзды высоко горят
И сияют очи молодых ребят!