Войной раздавленные судьбы 7

«НЕИЗВЕСТНЫЙ»
 Никто ничего не знает о жизни этого человека. В результате тяжелейшего ранения он потерял руки и ноги, лишился речи и слуха. Война оставила ему только возможность видеть. Рисунок сделан на острове Валаам в 1974 году, куда советская власть принудительно сослала всех калек войны.  В годы перестройки «Листы скорби» Геннадия Михайловича Доброва были опубликованы в печати, и их можно было увидеть на выставках художника. В образе «Неизвестного» родственники признали Волошина Григория Андреевича.  Сын ветерана в 1990-е годы поставил памятник своему отцу на острове Валаам. Так человек умер дважды. Так ли это? Волошиных было двое. Спорить не буду. Они все – своей жизнью, страданием и смертью заслуживают звание Героя Советского Союза. Дата смерти – 1974 год, место захоронения остров Валаам.

Завернутый в "конверт" из одеяла,
Лишенный слуха, речи, ног и рук,
Он только СМОТРИТ...! Тишина звучала
Безумным звоном запредельных мук.

Кто он? Никто не знает. "НЕИЗВЕСТНЫЙ"-
В графе клеймом оставило перо.
Сапфиры глаз... Покой в них, свет небесный,
И боль души... - седое серебро.

Пишу портрет. А он все смотрит, смотрит.
Пронзает сердце, душу этот взгляд.
Себя увидев, вряд ли он одобрит
То, что творю...  И справедливый яд

Глаза его исторгнут, вспыхнут гневом,
Отторгнут, заклеймят порыв святой...
Но свят ли он?! Зачем так бить по нервам
Людей, пусть и талантливой рукой?

Зачем срывать покров с "во благо" тайны,
Не зря на ней секретности печать?
Мы одиноки в жизни и случайны...
И лучше может быть - молчать, молчать?!

Но я пишу, под взором этим цепким,
Я не могу иначе... Друг, прости!
Святым крестом грехи прощают церкви,
Но их так мало на моём пути.

"ЗАБВЕНИЕ" -  душа не принимает.
У государства просто нет души!
Пока рука сей карандаш сжимает...,
Как правда не горька... Её пиши!

Закончил. Показал. Смотрел он долго.
И... ничего... на каменном лице...
Да, нитка губ затвердевала строго,
Глаза моргнули дважды лишь в конце.

"Моргнул два раза, значит Вам "СПАСИБО"-
Сказал сердешный," - няня говорит.
Убрал портрет, а с плеч свалилась глыба,
Сомнений и терзаний монолит.

Прощаюсь. Он в попытке улыбнуться,
Сказать мне что-то, исказил лицо.
И понял я – такие не сдаются,
Даже когда изрублены свинцом.

Даже тогда, когда нет слуха, речи,
Когда нет рук, когда  лишился ног...
Войну давили их крутые плечи,
Страданья их ей сокращали срок.

Дожди часты на Валааме летом.
И слез моих не видно никому.
Пусть "НЕИЗВЕСТНЫЙ", но моим портретом,
Бессмертие подарено ему!