***

Лунная дева, мечты моей пава,
вышла ко мне из небесной калитки
с ангельской свитой, как будто с открытки
грёз, обрамлённой терновой оправой.

Иней алмазный сверкал на дорогах,
странное озеро странно мерцало,
и со звездою звезда танцевала
в зримых владеньях незримого Бога.

И умиляли до слёз Мирозданье
благостных помыслов листья и ветви,
и распустившихся взглядов соцветья,
гроздья стихов и травинки касаний.

Двое - нашлись! И нам было неважно,
что окружало нас - ночь или утро;
свет серебристый - свет среброкудрой -
грешных пугал, но мне было не страшно.

И не казалось, что, в розовых тучах
сбившись с тропы, заблудившись в минутах,
с пасынком счастья меня перепутал
любвеобильный услужливый случай.

Сны так не сладки и сливки не липки!
В небе весеннем над зимней округой
мы целовали улыбки друг друга,
и ублажали нас арфы и скрипки...

То ли в раю разразилась вдруг осень,
то ли святым мы пришлись не по нраву,
но поперхнулась ты мной, как отравой,
и очутился я в уличной прозе.

Мокрой фиалкой пропахшая слякоть
плавала в дебрях хрустального сада
между ресниц - я подумал, что надо
мне умереть, а сумел лишь заплакать.

Фосфоресцируя, меркнущий иней
стаял, следы поглотив, но доныне
вижу я в небе жемчужинки чуда,
в женщине здешней - гостью оттуда.