Выбор, гл. 2

  Читать либо с первой главы по последнюю, либо не читать. Адресовано тем немногим, кто будет читать весь роман, а не куски его.


  Он был кудряв, высок и строен,
Но худ и тонок, как тростник,
Был на "высокое" настроен,
В горе "Олимп" свой видел пик,
Мечтал стать истинным героем
И для души считать привык,
Что будет славен и велик,
Когда напишет пару книг.

Пока же книг великих пара
Была расплывчатой мечтой
Из поэтического "пара"
И философии простой:

Сих книг "предбудущий" герой,
Пока еще "совсем сырой",
"ДолженствовАл" пройти все тропы,
Чтоб выйти на Великий Путь
И всё познать когда-нибудь -
И философии Европы,
И азиатских таинств суть,

Освоить тысячи умений
И сто ремёсел заодно.
А в ходе странствий этот гений
С "вершин" спускается на "дно".

И вот уже он "вор в законе",
Для всех блатных авторитет,
"Большак" сначала в местной "зоне",
А через десять-двадцать лет
Ему и в мире равных нет!

И всех превратностей идея
Приоткрывается в конце:
Все лиходеи и злодеи,
Признав вождя в его лице,
Стают порядочным народом,
Преобразуют шар земной...
И мир прекрасней с каждым годом,
И каждый счастлив под Луной.

Такие были идеалы
И планы жизни "на потом".
Пока ж за малым дело стало -
Добыть какой-нибудь диплом,
А там - с талантом и умом -
Что стоит выдать первый том!

Еще не выбрав института,
Он перебрался на Алтай
С железной верой, что ему-то
Под силу всё, что ни подай.
Вот завтра выберет минуту
И поглядит, чем славен край:
Не всё ль равно, что изучать,
"Имея гения печать?!"

А тут живут его кузины,
Которым всё-таки он БРАТ.
С одной из них роман невинный
Он пережил пять лет назад.
И вот теперь он стал мужчиной...
Так кто ему здесь больше рад?

Творец грядущей эпопеи
Не смел обнять своих сестёр,
Не ждал, что бросятся на шею,
А начал лёгкий разговор,
Талантом истинным владея -
Пускаться в трёп во весь опор.

"Ну вот, опять судьба швырнула -
Я тыщу верст перемахнул,
Чтоб от казахского аула
Приехать в русский Барнаул
И там увидеть: Бар* аул! -        (* есть, существует - тюркск.)

Сказал он, мило улыбаясь
И нежно глядя на кузин, -
Как хорошо, что вот Судьба есть,
И ангел есть. И не один!"

Кузины поняли едва ли
Его изыски целиком
И обе что-то щебетали,
Пока не нАчался содом:

"Трамвай подали для народа,
И штурмом брал его народ.
Вот так с семнадцатого года
Он только штурмом всё берёт", -

Подумал будущий писатель,
В толпу вонзаясь, словно вьюн.
"Благодарю тебя, Создатель,
За то, что я покамест юн", -

Добавил вслух и занял место,
Чтоб сидя ждать своих сестёр.
Да, где-то скромный, как невеста,
Бывал пробойным, как боксёр.

Впадая в дикое веселье,
Он часто вёл себя, как шут,
Крутясь на некой карусели
То полчаса, то пять минут,
Пока соклассники терпели
Цикл скоморошеских причуд.

Непредсказуемый холерик,
В тоску впадал он в тот же миг
И рыбой, брошенной на берег,
Он ощущать себя привык.

Сквозь плотно стиснутые зубы
Вдруг раздается жуткий стон,
Как будто траурные трубы
Своей кончины слышит он.

Вскочил, руками сёстрам машет,
А руки явственно дрожат
И от лица кузины Маши,
Садясь на место, прячет взгляд.

Та успевает удивиться,
И это видно по глазам...
Но вот приходят в норму лица,
Вновь солнце в душу льет бальзам,
Ползёт стальная колесница,
Производя свой гул и гам,
И он уж весел, словно птица,
И щебетать готов для дам,
Готов и молвить по слогам:
"Ви-ват, ал-тай-ска-я сто-ли-ца,
Я но-вый блеск те-бе при-дам!"

По смене масок, настроений
Приезжий прямо чемпион:
Вот только что цветок весенний
В чертополох был обращён

И вновь уже цветет левкоем,
Настрой лица - сплошной мажор,
Но в то же время не спокоен,
Цветенью дня наперекор.
Он хоть задира, но не воин,
В его душе полно пробоин:
Она же шлюп,  а не линкор...

... Трамвай тащился еле-еле,
Беседа медленно текла,
Но сёстры выказать успели
Немало женского тепла.

Узнал, что дома жаждет тётя
Его к груди скорей прижать,
Что муж Марии - на работе
И дома будет только в пять...

Да, Маша вышла замуж снова,
И брак удачнее стократ
Того, - да помнишь ты! - другого,
Который был ей сущий ад.

А Ирка всё одна покуда -
Никак по сердцу не найдёт,
Но всё надеется на чудо,
Когда уходит на завод.

Да на заводе путных мало:
Такая нынче молодёжь!
Зато полно таких нахалов,
С какими знаться - острый нож,
Хотя на вид иной хорош.
Начальник тоже - прилипало,
Все на тебя, как мышь на сало.
Тут ,чтоб спастись от этих рож,
"И за татарина пойдёшь!"           (Местная древняя, от ИГА, идиома)

"Куда спешить-то: молодая!
Насколько помню, двадцать лишь", -
Сказал "писатель", намекая,
Что знаю, мол, игра такая,
Как будто замуж не спешишь.

А с точки зренья той же тётки,
По деревенскому суду,
Была пора рожать красотке
На девятнадцатом году.

А позже "девка перестАрок",
И значит, в чем-то есть изъян...
Ах, мне бы вот такой подарок -
Я был бы им и сыт и пьян...

... Ага, ну вот мы и поймали
На грешном это существо!
Быть может, все его печали
И происходят оттого,

Что одержим извечным бесом,
Который губит род людской
И души девам и повесам
Переполняет той тоской,

Какую плотской именуя,
Все узнают, потом клянут
За то, что жизнь проходит всуе,
А следом - тлен и Страшный Суд.