Цветы злословия. Маяки

Цветы злословия .

Маяки.

О мой Поэт,  взрастил ты дивный сад,-
Цветы в нём с ядовитыми шипами…
Река забвенья  живописцев ждёт,
Ведь в мир они пришли со скудными дарами.

Ты,  Рубенса в перины закатал
И, в  страсти добрых  жён увидел  похоть;
В цветке невинном разглядел анал,-
И обвинил в распутстве  дамский локоть!?

Да Винчи для тебя же слишком скуп…
Рембрант предвзят,-  намерено  продажен…
И Анджело  смешавший груду тел,
Зачем-то  публикой на пьедестал посажен.

Пюже, -  тот похотлив и,  скотства дикий  царь;
Ватто мистичен,  облегчён,  напудрен…
А Гойя,  воспевавший ада    гарь,-
Немного страстью  и экстазом перегружен.

Делакруа, в  крови и мраке   утопал
И,  в пляске дикой к аду всех  влечёт…
И только ты,  Поэт,  ты точно знал,
Полотна эти рисовал сам   чёрт.

Куда ведёт сей путь,  где  мастера  в примере,
Где видят  их, как высший  ориентир,-
Где их закон, и в красках ярких   мера,
Где отражается  нетленный, вечный   мир!?

Оттенки  похоти, и  краски вожделенья
Не вижу я на древних берегах,
В душе моей  растёт уже   сомненье,-
Поэт великий, может ты не прав!?

Мне с высоты столетнего полёта,
Увидеть проще отражение в реке,-
Не унесла великих,  справедливо  Лета
И,  ты остался  на её песке.
 


Шарль Бодлер « ЦВЕТЫ ЗЛА» - 


VI. Маяки


Река забвения, сад лени, плоть живая…
О Рубенс, – страстная подушка бренных нег,
Где кровь, биясь, бежит, бессменно приливая,
Как воздух, как в морях морей подводных бег!


О Винчи, – зеркало, в чем омуте бездонном
Мерцают ангелы, улыбчиво-нежны,
Лучом безгласных тайн, в затворе, огражденном
Зубцами горных льдов и сумрачной сосны!


Больница скорбная, исполненная стоном, —
Распятье на стене страдальческой тюрьмы, —
Рембрандт!.. Там молятся на гноище зловонном,
Во мгле, пронизанной косым лучом зимы…


О Анджело, – предел, где в сумерках смесились
Гераклы и Христы!.. Там, облик гробовой
Стряхая, сонмы тел подъемлются, вонзились
Перстами цепкими в раздранный саван свой…


Бойцов кулачных злость, сатира позыв дикий, —
Ты, знавший красоту в их зверском мятеже,
О сердце гордое, больной и бледноликий
Царь каторги, скотства и похоти – Пюже!


Ватто, – вихрь легких душ, в забвенье карнавальном
Блуждающих, горя, как мотыльковый рой, —
Зал свежесть светлая, – блеск люстр, – в круженье бальном
Мир, околдованный порхающей игрой!..


На гнусном шабаше то люди или духи
Варят исторгнутых из матери детей?
Твой, Гойя, тот кошмар, – те с зеркалом старухи,
Те сборы девочек нагих на бал чертей!..


Вот крови озеро; его взлюбили бесы,
К нему склонила ель зеленый сон ресниц:
Делакруа!.. Мрачны небесные завесы;
Отгулом меди в них не отзвучал Фрейшиц…


Весь сей экстаз молитв, хвалений и веселий,
Проклятий, ропота, богохулений, слез —
Жив эхом в тысяче глубоких подземелий;
Он сердцу смертного божественный наркоз!


Тысячекратный зов, на сменах повторенный;
Сигнал, рассыпанный из тысячи рожков:
Над тысячью твердынь маяк воспламененный;
Из пущи темной клич потерянных ловцов!


Поистине, Господь, вот за твои созданья
Порука верная от царственных людей:
Сии горящие, немолчные рыданья
Веков, дробящихся у вечности твоей!

 [8 - Перевод Вяч. Иванова ]