Мысль

Не тонет мысль –
Она, как сгусток энергий  тонких, крутясь искусно
И извиваясь  ловко червем бесхвостым,
Способным  жить в  морях  межзвездных
И размножаться в пространствах  водных,
В земле скрываться иль в Космос рваться,
В потоках воздуха,  вбирая, в себя  различные течения,
Опережая скорость света – с ним соревнуясь в откровениях,
Не признавая промедления, меняясь  толщиной в мгновенья,
То, расцветут, а то, померкнут, невидимых  коснувшись тайн,
Она, безликая усердно несет  то радость, то печаль.

Не гаснет мысль –
Дней зарождение своих не знает и не известен ей час смертей,
Возникнет где и где угаснет, куда стремится, где замрет,    
Любовь, разлука, чувств смятение – удел не для ее страстей,
Меняя тысячи обличий, из сотни состоит цепей,
То обрастает вдруг колючкой, подобно кактусам степей,
То словно шелковая нить, вплетаясь в тысячи открытий,
Идет на компромисс с собой, открыв все окна для идей,
То ароматом белых лилий готова бдение усыпить,
То светится, то, будто  меркнет, то разольется, то мячом
Катится вдаль, где спуск крутой, иль выше станет над собой.

Не тонет мысль –
В безбрежных водах себя не чувствует чужой,
Самодовольно и тщеславно, кидаясь в омут с головой,
Не признает она поправок, не ищет в чем–то смысл иной.
Скитается как вечный призрак,
В себя, вбирая блики вспышек, летит, теряя их в пути,
И на морское дно не  ляжет камнем,
Лишь тяжестью своей слегка коснется бренного песка,
Иль, потеряв свою оснастку,
Она извилиной своей прорыть, готова и траншею,
Девиз, являя, сей: движенье - жизнь и сила в ней.

Не рвется мысль –
Она, как тонкая покрышка  вдруг,  надрываясь,  загудит,
Или резиновой пустышкой собой заменит аппетит,
Иль  нитью тонкой с жемчугами она укажет нужный путь
И будет ласково, как мама тебя тянуть, тянуть, тянуть,
В тебе неведомые сферы, в миры, подвластные судьбе,
Со скрипом отворит те двери, где заржавели петли все,
И, проходя сквозь мрак и бездны, вся истощенная в пути,
Она вдруг вырвется наружу,  хлам вековечный захватив,
И всюду,  за собой, таская, разбрасывая там и сям,
Хоть тонкая, но все ж живая, опять  несется в тарарам.