Смерть

Смерть… однажды она меняет жизнь. Смерть приходит внезапно, но даже тогда, когда о ее скором приходе известно, смерть остается смертью. Смерть  словно мост, который рушится, не оставляя обратного пути, между прошлой жизнью и будущей.  Смерть…
Запах скорби доносился издалека: небольшими группами стояли люди, разговоры были негромкими и сдержанными, дорога, по которой совсем недавно что-то обсуждая, не торопясь по-стариковски, шла добрая чета, сегодня именовалась Последний путь… Казалось, что даже взгляд машин сквозь фары оставался тусклым, деревья не шевелились, безмолвно беседуя с душою. Вдоль стены дома на скамеечках сидели пожилые бабушки  и дедушки. Они беседовали вполголоса, изредка расспрашивали друг друга о личности вновь примкнувших к скорби людей. Она сидела прямо у входа в подъезд. Она молчала и смотрела на Него, не отрывая глаз, и Он молчал, молчал и должно быть также смотрел на нее, но иначе, чем это было при жизни – ведь Смерть меняет взгляд. Они оставались едины, едины даже в безмолвии. Она больше не могла прикоснуться к Нему, позаботиться… Лишь души их, как прежде, вместе.
Я подошла молча и мы крепко обнялись с Ней. Нет, Она не расплакалась, а стала рассказывать: «Мы вынуждены были еще вчера закрыть гроб. Он сильно распух. Вынесли на улицу и всю ночь караулили. Дома перемыли все с хлоркой. Вот-вот, посмотри, с Нарьян-Мара прислали телеграмму… ».  В руках ее был сложенный вчетверо кусочек важной бумаги: «… скорбим вместе с вами…». Уже тогда я ели сдерживалась.
Подняли красный гроб, поставили в кузов машины, заслоном закрыли еще одну дверь, все дальше и дальше удаляя Его от прежней жизни.
Автобус неспешно ехал по дороге, следуя за машиной, в которой был Он. Создавалось ощущение будто мы пытаемся догнать Его, остановить и вернуть назад… в жизнь. В памяти оживал Его голос: песни и шутки, иногда возмущения. Я силилась представить как они больше не придут к нам Вместе и ничего не получалось… Пыль дорог временами скрывала Его машину, словно приучая к мысли о том, что больше никогда мы Его не увидим.
Она смотрела вперед, что-то бормотала и все время плакала. Рядом пытались успокоить: «Ничего не изменишь слезами, не вернешь, не исправишь… Пожил все таки хорошо. Значит время пришло…». Конечно, Смерть остается смертью, но ведь самое страшное то, что она рушит за собою мост и расстояние настолько большое, что никогда – ни-ког-дааа больше не сможешь услышать голос, спросить что-то… Это несравнимо ни с чем  и в особенности тогда, когда прожита целая жизнь – долгая  жизнь, единая жизнь.
Гроб стали опускать. Кто-то стоял и советовал как правильно опустить, другие убирали живые цветы, каждый говорил о своем и лишь единицы стояли молча. Вокруг нее были внуки: 4 богатыря. Она дрожала и плакала: «Как же я теперь одна буду жить…».
Могилу засыпали, украсили цветами и венками, поставили деревянный крест и оградку… Все вокруг оживились. На крест соседней могилы прилетел черный ворон, громко каркнул, встрепенулся и полетел в сторону, где его ждали другие вороны (Кельтская богиня войны и смерти Морриган, часто предстает в обличье вороны. Отношение славян к ворону и просто выходит за грань фантастики. Чего мы только не наблюдаем в этой птице! Чёрный цвет, символизирующий у нас тьму, в древнерусском представлении связывает ворона с царством мёртвых). Они скрылись с громким карканьем далеко за горами. Мы все еще раз посмотрели на могилу и вновь не поверили, что Его больше нет с нами. Он может быть родится где-то там… в другом измерении, может быть их души вновь когда-то встретятся и место будет нашим душам рядом… Все может быть… Пространство неизвестно нам, законы вселенной не изведаны…
Ее последние слова во время прощания: «Мы вас не ждем, а мы к вам придем»…