Колченогий мой стих...

Колченогий мой стих -
стих-заика,
стих-псих,
свой
средь тех, кто затих,
и чужой
средь шумих,
сквозьбетонных ростков ты пустил зеленя
в заоконных небес
лес прекрасный, звеня
сталью, павшею ниц
перед светом темниц,
перед оком больниц,
что глядят на меня
пухом стрелянных птиц,
духом канувших лиц
и воспрянувших ликов -
со дна
подрасстрельного дня...

Чья вина,
что страна моя
призраков нервных полна,
что Раскольников в ней -
из подвала кровавого,
побывалого,
бледно-серого,
тёмно-синего -
полосатого,
алого -
ржавого,
крошевом-месивом
в золотое,
лазурное,
воскрешенье
грядущее
через раскаянье,
мёртвым взятый -
речей,
как ручей,
не убитый
нагромождением скал,
неспокойно-живых
до озноба,
до дрожи сакральной
под кожей,
приговорённой
заведомо к яме,
пугающей
неумиравших ещё,
погребальной -
честный царь?!

Мой букварь -
не алтарь,
но сквозь чуждое духу высот заповедно-вневременных, повсеместных -
прозябанье...

Мне интересно
строй известный
стихосложенья,
с любовью
внимая
ему,
нервом времени моего и, пожалуй что, стана
очень лично
менять,
то, что выглядит неприлично
салонными мерками
точек зрений
сегодняшних,
завтра, возможно,
волею Божьей
эталоном
свободного
вдохновенья -
начнут называть...

Впрочем,
это -
неважно!

Кровью
живою
пою
я тетрадь,
когда с прежней
тоскою острожной
начинаю
в ней клетки
арифмитические
почерком
творческого
одиночества,
как диктует
мгновение,
подарившее
мёртвым надеждам,
убитым
во мне
чинно-чиновничьим
некогда бытом
с вердиктом
продажно-судебным,
ломать...

Так
пою,
что сквозь мрак
врак
и глин надмогильных,
упраздняя "вышак"
и барак,
оставляя ров
львиный,
соловьиный шесток
в позолоченной клетке,
приходят
ко мне,
заплетаться
в венки
форм,
из старых
проросших
надёжно,
по-новому
разветвлённые
ветки
звуко-смысло-дерев...

Мой напев
не причешешь,
ни журнальной,
ни фондовой,
убивающей
в слове
нервы живые,
гребёнкой...

Я завидую чисто по-мандельштамовски многим мальчишкам, девчонкам,
повторяющим виды размеров, рождённых давно,
не ломающим схемы классических прорифмовок,
я завидую очень разумно, светло,
вооружённости терминами крутыми сегодня,
иностранными языками
необходимыми для выживания
в современно-торговом миру,
но на это менять
дара Божьего, чем-то своим прорастать
сквозь известное всем,
не спешу,
так и пишу,
умираний духовных, тысячекратных на дню,
на конце своей ручки
певучей
в миг, свыше на пенье могучий,
котомкой
Микуловой,
неподъёмной в обычное,
человеку привычное
время -
молниеносно,
нервно,
запальчиво -
мальчик
сутулый -
над бездной известной,
не зная, что выйдет из этого,
с верой воскресной
в небесное
царствие слова
незлого,
живого -
груз тяжкий
ношу...