Три ребенка

Знаешь, что сейчас у меня внутри?
Слышал истерики годовалого ребенка?
Так вот, во мне их три,
И каждый о себе заявляет громко.

Первый цепляется когтями за сердце,
Как будто выжить подо льдом пытается.
Испуг утопающего в его лице
Спотыкается, падает, встает и опять спотыкается.

Он срочно ждет чуда и помощи ищет,
Глотая горечь незрелого плода.
Он с нежностью и вселенской любовью дышит
Каждую молекулу кислорода.

В пустоте на ощупь ждет чью-нибудь руку
С мозолями отца или старшего брата.
Он в часе  берёг последнюю секунду,
Чтоб не кончался круг циферблата.

Конечно выживет хоть и был тепличным.
Детские слезы высушит время,
Поймет, но не поверит, что ограничено
Всё  в пределах  от ступни до темя.

Второе дитя кричит в истерике,
Ищет внимания, хочет, чтоб все
Видели открытие его Америки,
Стремится быть вне, сидя во мне.

Ползком пробирается к голове моей,
Хватает разум, меняет мысли.
Но тот, что снаружи взрослей и сильней,
Хоть давно в нем норы крысы прогрызли.

А дитя смотрит на все рычащим взглядом.
Наполеонов и Чингис Ханов
Держит клетка тела. Ограда
Вокруг манящих пьедесталов.

Я черкал его помыслы, рвал его прозу,
Но дитя продолжает выть волком. Нагретой
Иглой не вытащить его – занозу.
Он впивается откровением раздетым.

Где ты орешь? За какой из дверей?
Я сам хочу дать тебе свободу.
Но тот, кто по статусу был важней,
Поспешно тебе подбирает коду.

Ребенок свой звук собирает в кУчки,
Кидать их в окна решеток смеет.
Ребенок требует бумагу и ручку,
Хоть и писать ещё не умеет.

Грызется за жизнь и плачет от злости,
Бьет слово, словно засохшую глину.
В кулаке ребенка взрослые кости
Наполнены мясом и адреналином.

И он громче всех дерет мое горло,
Сбивает ритмы, не попадает в ноту.
Но ту, которую выбрал, вытянул гордо,
Смешавшись с любовью к незрелому плоду.

Спокойно, не переводя дух,
В черно-белом цвете,
Смотрит на тех двух
Ребенок третий.

Рожденный уже с чувством вины,
Но, не понимая, в чем его обвинили,
Не закрывая глаза, наблюдает сны,
Стоя в буре песка и пыли.

Он не шумит - он выжидает момента,
Тишины между громких слов.
Он ждет, перемещаясь где-то
Среди полярных полюсов.

Привык смотреть на все опечаткой,
Подвергает сомнению истины швы
В строке идущие суровой ниткой
К висящей у всех на виду наживе.

Я, сомкнув рот, теряю слова,
Хотя есть что сказать. И даже больше:
Если б только ты знал, что внутри у меня,
И какой я удостоен ноши.