Три картины

              1      

Вот в здании художественной школы,
Где голос отдаётся гулким эхом,
Совет экспертов строгих собралсЯ.
О сколько ими видано, и сколько
Написано трудов в обложках твердых,
Чтоб видение зоркое нести
В сообщество любителей искусства,
Которые, каталоги листая,
Внимают заключенью знатоков!

Вот и сегодня, в день установлЕнный,
Ничем не примечательный как будто,
Они вновь в этом зале собрались
(В котором запах табака и кофе,
Стоит, как ни выветривай, годами,
Знаменьем проводимых экспертиз),
Чтоб снова без кичливости и чванства,
Им вдумчивые вынести решенья
О дерзостных работах молодых
Художников, которые сидели,
Со скромною улыбкой тут же, рядом,
Чтоб выслушать экспертный приговор.
 
            2          

И вот открыли первую картину,
И сразу автор юный засмущался,
Волнением охваченный сполна.
На автора с улыбкой посмотрели,
Сказав как будто: «Юный, не смущайся!
Нам ведомы волнения твои».

На той картине был пейзаж обычный,
Дорога извивалась через поле,
И лес осенний виделся вдали.
Бывал ли зритель в месте том иль не был,
Но всё ж ему могла бы показаться
Знакомой та дорога с малых лет.

Молчание последовало в зале,
Затем один эксперт, другой и третий
Суждения до зала донесли.
И в целом будто мнения совпали.
Одобрив композицию картины,
На мелкие ошибки указав,
Сказали: «Да, написано душевно,
И трогает отзывчивое сердце,
Но только это ж – позапрошлый век.
А ведь с тех пор годов прошло немало,
И многое с тех пор переменилось,
И можно ли по-прежнему писать
В наивной, идиллической манере,
В расслабленности трогательной детской,
Когда век двадцать первый на дворе?
И где тут трудный поиск новой формы?
Где смелое новаторство, дерзанье?
Нет, автор, ты у прошлого в плену!»
На этом все эксперты согласились,
Руками разводя, переглянулись,
Один лишь из экспертов промолчал.

            3

И снова поудобнее уселись,
Пред взглядом проницательным экспертов
Второе открывают полотно.
И автор оной будто засмущался,
Не стоит, юный, вовсе не смущайся,
Оценен по заслугам будет труд! 

Там город в бледном сумраке, и тени
Сновали у подножий небоскрёбов
В проекциях расплывчатых огней.
И мрачно прокопчённые фасады
Взирали на согбенные фигуры
Глазницами безумными окОн.
В одном окне, особо освещенном,
Виднелась дева юная, с печалью
Смотревшая на город из окна.

Молчание последовало в зале,
Затем один эксперт, второй и третий
Суждения до зала донесли.
И мнения экспертов вновь совпали.
Отметив сочетанья света с тенью,
На мелкие ошибки указав,
Признав, что «это вызов эстетичный
Мечтательности дряхлой реализма», -
Добавили: «Но это – прошлый век.
Бегут года с удвоенною силой
Бурливою рекой десятилетий,
Иллюзии сметая на пути.
И многое с тех пор переменилось,
Трещат по швам все веры и каноны,
И можно ли по-прежнему писать,
Как будто бы кого-то упрекая,
Эстетикой минорной упиваясь
На кладбище отеческих надежд?
Усталый взгляд ласкающие формы
Пейзажей урбанистских устарели,
Нет, автор, ты у прошлого в плену!»

На этом все эксперты согласились,
Главами покачав, переглянулись,
Один лишь из экспертов промолчал.

             4

Вот вносят в зал последнюю картину,
С картины той срывают покрывало,
Чтоб ей перед экспертами предстать.
И автор пред собою смотрит прямо,
Уверенный в достоинстве картины,
Которую он выносил в душе.
На ней полет огромной птицы-мухи,
А в лапах она держит мирозданье,
Его пространство свёрнуто в спираль.
На верхней же поверхности спирали
Стоит на Красной площади стеклянной
Вождя стеклянный также мавзолей.
И видно: на трибуне мавзолея
Андроиды сношаются угрюмо,
Посверкивая гранями стекла.

Молчание вновь в зале воцарилось,
Оно продлилось дольше, чем обычно,
Прикидывали будто, что к чему.
Жюри на зал победно посмотрело,
Друг дружке с пониманьем закивало,
И вот уже молчание прервал
Один эксперт, за ним второй и третий,
И вновь у них случилось совпаденье,
Созвучие взыскующих умов:
«Какое небывалое творенье!
Какое дерзновенное решенье!
И вызов консерваторским умам,
В прошедшем задержавшимся напрасно,
Тоскующим по ясности простецкой,
О нет, толпе такого не понять!
В картине той  – в том суть постмодернизма  -
Дыханье апокалипсиса, ветер,
Сметающий с Земли былое прочь:
И века позапрошлого мечтанья
В расслабленности праздной и незрелой,
Сгоревшие в горниле лютых войн;
И шаткий эстетизм морали светской,
Усталость модернистской ностальгии,
Чем так грешил порою прошлый век.
Все, все былые мифы отрицая,
Язвя их очистительным цинизмом,
Наш век готовит новый Ренессанс!
Вот в чём картины третьей современность,
К тому же автор – мастер технологий
Новейших и создатель новых форм».

Такое было общее решенье,
Эксперты, улыбаясь, закивали,
Один лишь из экспертов промолчал.

              5

Сказал жюри почётный председатель,
Поблескивая вдумчиво очками,
И взор на промолчавшего подняв:
«Средь нас один доселе промолчавший
Особое суждение, как вижу,
Имеет на представленный контент,
Пусть выскажет, ему даю я слово,
В среде академической исконно
Прислушивались к мненью меньшинства».

Выходит воздержавшийся доселе
Эксперт неспешным шагом за трибуну
И воду наливает он в стакан.
Графин резною крышкой закрывает
И отпивает мелкими глотками
Он воду, и неспешно говорит:
«Исканье новых форм… Ну что ж, похвально,
Тем паче, если в них и содержанье
Эпохи дух нам ярко передаст.
С высот времён видны нам недостатки,
Иллюзии былого, заблужденья,
Младенчество ушедших в быль эпох.
С годами мы становимся сложнее,
Но силы в становлении растратив,
Не можем равновесье сохранить 
И спрятаться в мечтании наивном,
Теряя цельность, свежесть восприятья,
Что помнятся в преклонные года
С отрадою, и это неслучайно:
Оплачены и мудрость, и взросленье
Утратою священной простоты.
Идти назад – безумию подобно,
Идти вперёд, отвергнувши былое -
Безумию подобно в трое крат.
Ведь сказано, чтоб были мы как дети
Душою, ну а мудростью – как старцы,
Но как и то, и это совместить?
 
Не будет никакого «очищенья»
Не будет никакого «ренессанса»
В цинично-изощренной пустоте,
Пока, идя вперёд, мы не оценим,
Растерянные прошлого заслуги,
Чтоб впредь не отрицать, но восполнять
В любви несовершенное былое,
Всё лучшее, что есть в нём, сохраняя,
Чтоб им обогатился новый день».

«Ну хорошо», - ответил председатель, -
«Какой из трёх картин вы предпочтенье
Даёте, нам скажите наконец?»
   
«Картине первой», - тот эксперт ответил,
Отпив воды немного из стакана,
И занял место прежнее своё.

Понятливо жюри переглянулось
И зашепталось: «Кто бы сомневался,
Наш старичок – известный ретроград».

            6      

И автора новаторской картины
Избрало большинство лауреатом,
Диплом ему торжественно вручив.

И в здании художественной школы,
До нового экспертного собранья
Глухая воцарилась тишина.

Август 2012


                1