В хриплые колосья голоса врастая

*** 

дождями июльское коромысло задето

покачивается   гнется – царапает фарфоровый сколок

с синим фрагментом цикория

крен земли и поле клонится

буйной головой похмельной

и ближе – ближе разъярённое солнце.

***

взор трав    губительная нега
на глиняном кувшине Вавилона
солнцеворот
и некий неопрятный символ
невнятный   птичий лапки слепок
сонно 
рассеянная птаха  бродит
клюет в пыли рассыпанное просо
и бредит старец  в сне чужом взлетая
бескрыло
неуклюже с проводами ладя
высоковольтными над  Ассуанскою долиной
притоном проклятого бога
проточные потоки проходя
простуженные  поминая сосен.

***

руины Тары – закрываю глаза – долго – долго сеется грёза
на каждую обездоленную просеку – на верхушки сосен

и уходят вправо к западу к реке – в поле пустое сполоха
и проблески ночи – хриплые – как связки твоего голоса
а в груди ее – остья колосьев и в ладонях полные зёрна Эблы.