Чернокнижница. венок сонетов

 «ЧЕРНОКНИЖНИЦА»
        венок сонетов
 1.
Тащила тощий зад по жизни я,
гордыней и строптивостью грешила,
на трудовые будни и вершины,
на правила и праздники плюя,

а также на «тузов», их жен в шиншилах,
на гимн из репродуктора с ранья...
«Антипатриотичная свинья»
осиное гнездо разворошила –

и началось... В каких теперь краях
ужаленная задница твоя,
мон шер ами? И на каком из пляжей

вкушаешь неземную благодать?..
Не всем же средь полыни куковать,
как правило, от лажи и до лажи...

 2.
Как правило, от лажи и до лажи
бывает промежуток небольшой,
где как-то беспричинно хорошо,
и каждый острый угол как бы сглажен:

не важно, чем – на ухе ли лапшой,
наличием самца и кобеляжа,
отрезом на бикини или даже
прохожим с бодуна и голышом...

О, дивный миг! – но это не надолго,
с такой-то кармой ширпотреб не догма, –
предпочитает сердце эксклюзив,

а разум не приемлет камуфляжа...
Кого бы интеллектом поразить
на фоне богомерзкого коллажа?..

 3.
...На фоне богомерзкого коллажа
топорщились хвосты очередей,
на чемоданах ёрзал иудей,
вопросом донимаемый «когда же?»

Пространство сутенеров и blядей,
уродов и насильников со стажем
стояло у грядущего на страже –
покорно за халдеем шел халдей

на выборы, на выпивку и на фуй...
А вы о чем? – анапест, амфибрахий,
культура, всепрощение, семья...

О нежно обожаемое гетто!
Ушли из бытия интеллигенты,
блаженного не зная бытия...

 4.
Блаженного не зная бытия,
романтику искала одержимо
и выпускала из бутылок джиннов,
своих анкетных данных не тая.

Рвала себе, певцам и скрипкам жилы,
а слушали – алкая и жуя...
Потом рыдала осень в три ручья,
и стукачи под окнами кружили;

потом копала молча перегной...
Так просто было стать невыездной –
один звонок – и мир обеззаражен!..

Казалось бы, ни милого, ни сил,
и остеохондроз перекосил...
И вдруг – лечу! И джинс на фюзеляже...

 5.
И вдруг – лечу, и джинс на фюзеляже...
Пою тебе осанну, сэконд-хэнд!
Летим со мной, позавчерашний кент,–
на облаке божественно возляжем...

Пардон, полковник, ты сегодня мент,
насквозь и глубже вылизан-приглажен...
А на душе становится все гаже
от встречи к встрече... Вот где не джаз-бэнд,

а полковая медь и жажда строя! –
на первое «ложись!» и на второе
служебных шин в посадке колея...

Вперед и ввысь от близости неблизкой!
Прости, что пацифистка-журналистка
не скована законами жулья...

 6.
Не скована законами жулья
отныне разве что шальная муза,
хранящая на курточке кургузой
соломинки июльского жнивья,

автографы испанца и француза,
и лунную дорожку забытья...
Она влетит, струясь или струя
какой-то бред про лиру и санузел,

потом швырнет короткое «не спи!»–
и прорастет в полыневой степи
мой белый стих, на шампиньон похожий,

как беззащитный мальчик для битья...
И грибника морально уничтожит
магическая лексика моя...

 7.
Магическая лексика моя
слагается из толкований Даля,
чувствительных к ментальности миндалин
и откровений битого бабья;

из эха по булыжнику сандалий
и памятки «чужая и ничья»,
из нежеланья петь для дурачья
и нехотенья славы запоздалой...

Писать иль не писать? – вот в чем вопрос.
Когда скелет скитаньями оброс,
нет надобы отхлебывать их фляжки,

чтоб выписать на сердце, на судьбе
историю про «Каменную Б.»! *
Не потому ль не хлопают по ляжкам?..
              *( см. поэму "Каменная баба")          
                http://www.stihi.ru/2012/11/30/7962   
 8.
Не потому ль не хлопают по ляжкам,
что не находят места таковых?
Ну, ладно, не укрыть собой двоих
и не осилить формы неваляшки;

наличие оценит только псих
и психотерапевта стул вальяжный
у столика с ореховым грильяжем...
Но то, что есть, – касалось рук твоих,

меня сменивший на другую особь
(Доныне ты... как сквозь цветенье – осень,
как часть татуировки на культе)...

А вот и кризис – яблочко раздора!
Доходом озабоченные взоры
не лепятся к губам и декольте...

 9.
Не лепятся к губам и декольте
ни поцелуй, ни кодекс уголовный,
но лепится заката взгляд воловий
и ветра вздох, что сдох не долетев...

Но лепится (и тонус тут же сломлен!)
пух тополей, и в этой лепоте
припоминаю маму, всех чертей
и город с аллергичной родословной...

Но тополю плевать на мой помин:
попробуй доказать, что не пингвин
впотьмах твой черно-белый стиль облапал...

Прибита смехом к липкой духоте? –
не доросли до Понтия Пилата
ни эти арлекины и ни те...

 10.
Ни эти арлекины и ни те
не впечатляют замыслом и действом.
(Зато, где пьют – любой из них брандмейстер
с потертым шлангом при своем кусте...)

Контуженные пионерским детством,
застенчивые грызуны ногтей
не знают, что такое «на щите»,
но знают, как в раба переодеться.

Они спалить готовы шапито,
до колики доказывая, что
в их колике виновны иудеи...

Их дело – трёп, с едой ли, без еды,
и на скамейках греют им зады
обложечные глянцевые денди...

 11.
Обложечные глянцевые денди –
не слишком-то убойный эталон.
Восьмой десяток лет Ален Делон –
вот это да! А вы куда, халдеи?

Кто вам сказал, что в предках Аполлон?
Кто пенис силиконовый приделал?
Обнажены отнюдь не за идею,
и млеют между греческих колонн

не ваши ли заманчивые виллы...
Разделись бы задаром – удивили.
Я не ханжа, но кое-что скребет:

не для меня попахивает blядством
нагая россыпь ваших инсталляций –
не до меня в последствиях свобод...

 12.
Не до меня в последствиях свобод –
купюры, туры, предки, безупречность,
китайцы, части тела, части речи,
ням-ням, пиф-паф, падение за борт,

буль-буль, питбуль, богема, не с кем, нечем,
граница, пицца, Ницца, в бомбе болт,
«субару», бары, сумерки суббот,
алмазы, базы, стразы, плечи, свечи,

тоска, фиаско, маска, злоба, злость...
А времечко по фэйсу растеклось
бесформенно, грешно, одутловато –

уже не прототип, но антипод...
И никого в шкафу и под кроватью –
все заняты, разыскивая брод.

 13.
Все заняты, разыскивая брод,
а я нашла – давно и безоглядно,
ведомая не то звездой Полярной,
не то юнцом, воды набравшим в рот...

В итоге все не так, и все не ладно,
и две сплошных диктуют поворот...
А Макаревич про «сначала» врет –
по ртам размазан зайчик мармеладный...

Пришлось захлопнуть на замок и впрок
свой недопонимаемый мирок,
где только книг шипы да кот-бездельник...

Здесь я во всем. А в чем сегодня ты? –
с моей неразличимо высоты,
кто в паводке дерьма, кто в море денег...

 14.
Кто – в паводке дерьма, кто – в море денег,
а ведь недавно были все равны,
носили «Большевичкины» штаны,
и лапали одних и тех же девок,

и видели тождественные сны,
в которых не случался понедельник...
И вот одни – на скорости предельной,
когда другие – ой, наны-наны...

А я ни с кем, ни с чем и воздержалась
от искушенья надавить на жалость –
облом еще не тема для нытья...

Проснусь на Капри... Лобстеры, омары...
Все было не со мной! В чужих кошмарах
тащила тощий зад по жизни я...

 15.
Тащила тощий зад по жизни я –
как правило, от лажи и до лажи,
на фоне богомерзкого коллажа
блаженного не зная бытия...

И вдруг – лечу! И джинс на фюзеляже.
Не скована законами жулья
магическая лексика моя –
не потому ль не хлопают по ляжкам,

не лепятся к губам и декольте
ни эти, арлекины, и ни те,
обложечные глянцевые денди?

Не до меня в последствиях свобод,
все заняты, разыскивая брод,–
кто в паводке дерьма, кто в море денег.

 5–8 ноября 2010г.

Фото Автора.