ПОЭТ ВСЕЯ ЗЕМЛИ
Олжас Омарович Сулейменов вошел в литературу по особенной творческой стезе, которую определили раз и навсегда избранные идея, тема и стиль. И как настоящая звезда, он ни разу не отклонился от своего пути, развивая генеральную идею своего творчества – генетического и культурного родства, глобального единства народов Земли.
Профессор Сорбонны, поэт и переводчик русской лирики Леон Робель, написал:
«Олжасу Сулейменову давно уже близка идея братства культур и духовное взаимообогащение народов. Он хочет читать историю, как большую книгу переселений и изменений знаков. Расшифровка письменности, языков и легенд, по его мнению, поможет нам по-другому взглянуть на Историю Человечества, все же единую, несмотря на то, что разделение и произвольная изоляция внесли в неё замешательство.
Давно уже наш раздробленный мир не слышал такого сильного голоса – мы признаем Олжаса Сулейменова наследником или преемником Гильгамеша, Гюго, Хлебникова, одним из тех, величие которых естественно».
Критик Лев Аннинский сказал:
«Поэт оказался на скрещёнии культур, на скрещёнии традиций: он счастливо совместил в себе сразу многое: молодой задор и книжную образованность…. и ассоциативную экспрессию распространенного сегодня поэтического стиля… и филологическую любовь к мировым построениям, в которых Пушкин встречается у Сулейменова с Чоканом Валихановым, Конфуцием и Тагором… и местную обжигательную степную специфику…».
Молодой поэт широкую известность получил весной 1961 года. 11 апреля редактор газеты «Казахстанская правда» Фёдор Боярский осведомленный о событиях на Байконуре заказал ему стихи о полёте в космос.
За ночь Олжас набросал несколько строк и 12 апреля, когда объявили о полете Гагарина в космос, стихи уже вышли в газете и листовки с этим текстом разбрасывали с самолетов над городами Казахстана.
Поэт превратил эти стихи в поэму «Земля, поклонись человеку!» и получил Премию ЦК Комсомола Казахстана. 25-летнего Сулейменова стали включать в состав советских делегаций по Европе и Штатам, Именно его строка «Земля, поклонись человеку» начертана на пьедестале обелиска, установленного на месте гибели Юрия Гагарина.
В 1961 г. вышел первый сборник стихов Сулейменова «Аргамаки». На IV Всесоюзном совещании молодых писателей, отмечая сборник стихов Олжаса Сулейменова «Солнечные ночи» (1962), поэт Николай Семенович Тихонов сказал:
«Не только я, но и все участники обсуждения были радостно поражены темпераментом, силой образности, широтой чувств, большим захватом темы… Из пламени такого поэтического костра рождается характер нового человека, нашего современника, дышащего всей мощью нашего индустриального, богатого чудесами атомного века».
Стихи и поэмы Олжаса Сулейменова переведены на 11 языков. Наибольшую известность поэт получил во Франции.
«АЗ i Я» – КНИГА-СЕНСАЦИЯ
О. О. Сулейменов известен также как автор ряда работ, посвящённых «Слову о полку Игореве». Он заинтересовался этой темой ещё в 1960 г., будучи студентом Литературного института, публиковал работы о «Слове» с 1962 г.. Тема его дипломной работы по исторической грамматике – «Категория одушевленности и неодушевленности в «Повести временных лет»«, а тема его кандидатской диссертации уже на кафедре русской филологии КазГУ – «Тюркизмы в «Слове о полку Игореве».
Общая линия работ Сулейменова была направлена на выявление в «Слове» обширных пластов тюркской лексики и целых тюркских фраз, в дальнейшем искажённых при переписывании, и получила наиболее законченное выражение в получившей большую известность книге «АЗiЯ. Книга благонамеренного читателя» (1975 г.), где предлагается его собственная концепция исторического контекста «Слова», ряда событий и т. п.
О своей концепции Сулейменов говорил: «Я впервые заявил, что «Слово о полку Игореве» было написано для двуязычного читателя двуязычным автором. Допустим, русским, который владел и тюркскими языками. Значит, на Руси тогда существовал билингвизм.
Я попытался это доказать, опираясь на данные многих древнерусских источников. В советской исторической науке считалось, что в русский язык за время половецкого и татаро-монгольского нашествия попало всего несколько тюркских слов, таких как аркан или кумыс.
Я же говорил о НЕВИДИМЫХ тюркизмах, которые всегда считались русскими. Вот это и потрясло академиков. Я, как ни странно, оказался первым двуязычным читателем «Слова о полку Игореве»
Книга вызвала характерные для того времени идеологические «проработки», основанные на советских политических обвинениях в «национализме», «пантюркизме», «методологических ошибках» и т. п. Через много лет Олжас Омарович сам написал о том, как происходило «наказание» книги. Приведём текст полностью.
«…Стотысячный тираж разошелся вмиг. Цена на чёрных книжных рынках (были у нас и такие) превысила номинальную в тысячу раз. Получили распространение копии, перефотографированные, перепечатанные на машинке.
Готовилось обсуждение книги в ЦК КПСС силами трёх отделов – науки, культуры, пропаганды и агитации. После чего планировалось выпустить соответствующее постановление и закрепить разгром строгой строкой в докладе на XXV съезде. Осуществлению сусловского плана помешал Д. А. Кунаев, «согласовавший вопрос» с генсеком. (Через годы я узнал подробности.) Обсуждение было перенесено в АН СССР. Стенограмма опубликована в журналах «Вопросы истории» и «Вопросы языкознания» под названием «Обсуждение книги О. Сулейменова».
Яростно-критическая кампания, развёрнутая в партийной и литературной печати, сопровождалась потоком и доброй корреспонденции. Со всех концов Советского Союза пришли тысячи читательских писем, в которых открывался психологический разрез нашего общества; состояние «национального вопроса», загнанного официальной идеологией в закоулки сознания. …
…. В архивах ЦК Компартии Казахстана обнаружен оригинал текста Открытого письма Д. А. Кунаеву, распространённого мною перед заседанием Бюро ЦК, на котором должны были быть наказаны мои товарищи, «повинные» в выходе этой книги – директор издательства, председатель комитета печати и др. Для служащего тогда исключение из партии и лишение поста – это «волчий билет.
От автора, согласно проекту постановления, требовалось только признать свои ошибки в партийной печати. После моего прямого обращения проект изменили – издателям дать по выговору, оставить на работе – до следующего факта потери бдительности.
Я привожу те места из письма, которые имеют отношение к сегодняшнему разговору. (Полный текст был опубликован в 1990 году в послесловии ко второму изданию «АЗiЯ» в Алма-Ате.)
Из «Открытого письма»
«... За год, прошедший после выхода моей тринадцатой книги, я много передумал. Особенно после обсуждения в АН СССР, состоявшегося тринадцатого февраля. Меня не поразила горячность, с которой большинство выступавших целиком отвергали все до единого положения книги.
Это было зеркальное отражение стиля, присущего многим страницам книги, где, не приводя особых доказательств, автор покушался на устои всей индоевропеистики, археологии и тюркологии. Что греха таить, автор надеялся – у него потребуют доказательств, научно обосновывающих те публицистические заявление, которыми изобилует «зАЗiЯ».
Я не раз обращал в книге внимание читателя на то, что она адаптирована для несведущего в специальных вопросах лингвистики и потому на ней не стоит гриф академического издательства; это книга писателя, и адресат у неё определённый. Цель её – заинтересовать широкого читателя кругом проблем, не выходящих за пределы академических институтов. Может быть, слишком горячо протестовал против превращения истории и лингвистики в кабинетные науки. Мечтал привлечь к ним одарённых людей, будущих деятелей этих наук, результаты которых прямо обращены на воспитание мировоззрения.
В качестве доказательства обоснованности моих гипотез я предполагал сразу же опубликовать труды, написанные вполне «научно».
Но расчёт мой не оправдался. Книга, задуманная как эмоциональное предисловие, начало триптиха, неожиданно для меня была воспринята в качестве самостоятельной величины, где высказано окончательное суждение по всем вопросам, в ней обозначенным.
И, соответственно этому, невежливость по отношению к трудам некоторых специалистов была воспринята как проявление вопиющей невежественности. И, более того, – недобросовестности автора, намеренно вводящего неподготовленного массового читателя в заблуждение. Поэтому полагаю необходимым вкратце остановиться на истории создания книги со столь неблагополучной судьбой. Более пространно я рассказывал о ней в интервью корреспонденту «Комсомольской правды» (9 октября 1975 г.).
Время от времени все науки испытывают счастливые (в конечном счете) для науки покушения со стороны «дилетантов». При этом, естественно, затрагиваются интересы учёных, годы и годы посвятивших следованию традиционным теориям. Среди них и большие таланты, которые, даже сомневаясь в правоте догм, сочли более выгодным для себя «плутать со многими, чем искать дорогу одному». Этот цинизм делает их наиболее яростными приверженцами устаревших теорий, давно вступивших в конфликт с практикой научных исследований. И тогда любое сомнение «со стороны» воспринимается как ненаучное, так как критерием научности (т. е. истинности) часто служат условные рамки установлений господствующей школы.
Примеров тому накопилось множество. Академик Остроградский остался в истории науки своей фразой, которую он произнёс на обсуждении работы дилетанта Лобачевского: «В этом, с позволения сказать, труде всё, что верно, то – не ново, а всё, что ново, то – неверно».
Да простят меня, что невольно ставлю себя в один ряд и с английским офицером, не имевшим даже низшей научной степени бакалавра, но открывшим тайну древнеперсидской письменности, и с банковским клерком, расшифровавшим ассирийские клинописи (а это позволило прочесть и шумерские письмена, отодвинувшие историю человечества на несколько тысячелетий вглубь). Но ведь жили и трудились во времена клерков и офицеров-самоучек сотни выдающихся профессиональных ученых, кому истина тем не менее не явилась.
И, как ни печально для специалистов, но большинство открытий, качественно подвигавших вперёд науки, особенно историко-лингвистические, были сделаны «неофициальными лицами», которые не загромождали своё сознание беспрекословной верой в догматы школ, а подходили к ним критически. Они по наивности открывали новое, иногда просто не ведая законов, воспрещающих тратить на то усилия.
А профессионал с вузовской скамьи твёрдо усваивает правила – это можно, а это нельзя. Эйнштейн, когда его спросили, как ему пришла такая простая мысль о всеобщей относительности, ответил совершенно искренне: «Я не знал, что этого нельзя делать. А другие знали». Нет в науке проблем неразрешимых, но есть неразрешённые. Синонимично: недозволенные положениями господствующей на этом этапе научной школой.
Понимаю, что даю ещё один повод обвинить меня в нескромности. Я мог бы вспомнить ещё десятки имен ученых божьей милостью, чей жизненный подвиг, самоотверженное, бескорыстное служение человеческой культуре, их деятельность, направляемая мировоззрением, свободным от предрассудков, в том числе и научных, – служат мне примером.
Голое, самоуничижительное признание автора в правомерности предъявленных обвинений, во-первых, противоречит моим убеждениям, и, во-вторых, будет понято и теми, и другими читателями как результат насилия над творческой личностью. И те, и другие воспримут это (одни - с удовлетворением, другие - с разочарованием) как проявление слабости моей, а не как итог внезапного прозрения.
Неправильному истолкованию книги может помешать только следующая книга того же автора, в которой, с учётом всех ранее непредвиденных обстоятельств, будут описаны вполне научным языком открытия культурных взаимоотношений славяно-балтских, тюркских, германских, семитских, индоиранских и угро-финских народов в I тысячелетии до н. э.
В этой книге я применяю новый метод этимологии (науки о происхождении слов), выработанный мною в процессе нескольких тысяч этимологий.
Лингвистику называют «лопатой истории», но, как показывает опыт недавний и сегодняшний, лопата может стать орудием и колодцекопателя, и могильщика. Запретить мне довести начатое дело нерачительно по отношению к нашей культуре, к возможностям человека, который может дать науке значительно больше ценностей, чем иным может показаться с первого, раздраженного взгляда... «.
Июнь 1976 г.»
Книга даже была осуждена ЦК КП Казахстана в особом постановлении 1976 г. и изъята из продажи. Директор издательства Адольф Арцишевский уволен, автор попал в опалу и какое-то время не издавался.
Только обращение Д. А. Кунаева к генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу помогло автору отделаться «строгим выговором», и разбирательство по книге на литературную тему из ЦК КПСС передали в Академию наук СССР.
Тогда же было проведено особое заседание Академии наук СССР по книге «АЗiЯ» в зале Отделения общественных наук на Волхонке. По списку пропустили в зал сорок семь академиков, членов-корреспондентов и рядовых докторов наук. Обсуждение длилось с 9 часов утра до 18, без перерыва на обед. Открыл его академик Б. А. Рыбаков словами: «В Алма-Ате вышла яростно антирусская книга – «АЗiЯ» стотысячным тиражом». Его поддержал виднейший специалист по «Слову» академик Д. С. Лихачев.
Олжасу Сулейменову уже исполнилось 40 лет. Оскорбительная выволочка от ЦК Компартии Казахстана, цензурная интервенция могли поставить крест на творческой деятельности и личной судьбе.
Но вопреки усилиям недоброжелателей и ретивых функционеров книга продолжила свое победное шествие. Об этом в 2006 году, в пору казахского суверенитета, написал в своем выступлении на страницах «Казахстанской правды» Елбасы Нурсултан Абишевич Назарбаев. Процитируем основное место из этой публикации:
«…мне вдруг вспомнилась череда других круглых дат и событий, в которых, порой самым причудливым, но и знаменательным образом, отразилось переплетение его личной судьбы и судьбы страны.
Незадолго до своего 25-летия Олжас обнародовал поэму «Земля, поклонись человеку!». Листовки с ее текстом 12 апреля 1961 года разбрасывались с самолета на улицы Алма-Аты. На юбилейных торжествах, посвященных 45-летию полета Юрия Гагарина — первого космонавта планеты, эта поэма звучала вновь. Наверное, можно без преувеличения сказать, это была и годовщина космического шествия творчества поэта, хотя вошел он в литературу гораздо раньше.
Потом были сборники поэзии, литературной прозы, публицистики, художественных исследований. Была и серьезная общественная деятельность, в первую очередь, в творческих союзах, в казахстанском кинематографе.
В его стихах, которыми мы все зачитывались, были и лирика, и образы родной земли, боли и проблемы ее народа, и думы о судьбах человечества. Они всегда были наполнены пафосом динамично меняющегося мира.
По своему строю, неожиданным аллюзиям, сопоставлениям, образности они создали новый пласт поэзии и такое интеллектуальное поле, иметь к которому причастность, жить в нем было престижным для представителей ряда поколений.
Собственно, это было отражением романтико-патриотических настроений «шестидесятников» и молодых «семидесятников» — тех, кто вошел в сознательную пору жизни в послевоенное время, кого воодушевила «хрущевская оттепель» и кого хоть потом и обманула, но все-таки одарила надеждой и раскрепостила.
Как-то естественно через всю поэзию Олжаса Сулейменова проходит одна из центральных тем – общность тюрко-славянского этноисторического пространства, единство культурно-эстетических систем Степи и Руси и в целом огромного субконтинента Евразии. Не скрою, во многом именно творчество О. Сулейменова подвигло меня на изучение и развитие идей евразийства. А сегодня мы имеем уже реальное воплощение – авторитетное международное сообщество ЕврАзЭС. Обретает четкие организационные формы и другое евразийское объединение по обеспечению региональной безопасности на Азиатском континенте – Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии.
Логическим завершением того 15-летнего этапа творческой и исследовательской работы Олжаса стала скандально известная книга «Аз и Я», изданная в 1975 году в издательстве «Жазушы». Реконструкция «Слова о полку Игореве» и вторая часть книги – «Шумернаме» вызвали бурю в коммунистической партийной историографии.
А мы помним, что она строго проповедовала постулат, что «только Великая Октябрьская социалистическая революция покончила с вековой отсталостью казахского народа». Как считала тогда официальная Москва, эта книга стала «сахарной косточкой для казахского национализма».
Естественно, последовали идеологические репрессии и травля. В июне 1976 года, вскоре после своего 40-летия, поэт получил оскорбительную выволочку от ЦК Компартии Казахстана, а книга была запрещена и изъята по указанию цензурного ведомства из библиотек и продажи не только в Казахстане, а по всему Союзу.
Хотя если употребить современную терминологию, это была сильнейшая PR-акция – книга стала бестселлером и продавалась из-под полы за большую – 50-кратную цену, например, в той же самой Москве.
Прошло более 30 лет после выхода в свет книги «Аз и Я» и печально известного постановления по ее запрету. И сейчас приятно вспомнить, что одним из первых решений ЦК Компартии Казахстана, после моего вступления в должность в качестве первого секретаря республиканской парторганизации, стало постановление, по сути, о реабилитации имени и всего творчества Олжаса Сулейменова.
А предыстория была таковой. К тому времени уже состоялась реабилитация величайших сынов казахского народа Ш. Кудайбердиева, М. Жумабаева, А. Байтурсунова, Ж. Аймаутова. Зачем-то мне пришлось перелистать предыдущие сборники постановлений бюро ЦК, и я, что называется, «зацепился» за постановления по этому поводу. И вдруг подумалось: почему же мы оставляем как бы вне закона творчество Олжаса.
Если уж мы начали восстанавливать справедливость в отношении уже погубленных людей, хотя бы отдавая им долг памяти и возвращая на службу народу их творчество, то уж подавно пора исправить ошибки в отношении нашего современника, который уже стал не только великим поэтом, но и известным политическим деятелем.
Тотчас же вызвал своих идеологов – уже покойного Узбекали Джанибекова, а также Игоря Романова – и поручил им в кратчайшие сроки подготовить необходимые документы для бюро ЦК. И в августе 1989 года прежнее решение ЦК от 17 июня 1976 года было отменено. Не скрою, были и «шептуны», которые пытались помешать этому …».
В статье Л. Шашковой «Под знаком Олжаса» в газете «Мегаполис» (10.04.2006) утверждается, что за эту книгу номиналом 74 копейки в то время в Баку предлагали автомобиль «Москвич».
С другой стороны, построения О. О. Сулейменова вызвали и конкретную научную критику, без политических обвинений Мэтры указывали на любительский уровень (хотя он готовил тогда докторскую диссертацию именно по «Слову»).
Наличие в «Слове о полку Игореве» целого ряда редких тюркских элементов было известно и до Сулейменова, но поддержки со стороны профессиональных тюркологов его работа также не встретила. По оценке Дмитриева и Творогова, «он создает новые слова, не считаясь с тем, известны ли они древнерусскому языку, создает новую грамматику, противоречащую грамматике древнерусского языка, новую палеографию, не подтверждаемую ни единым примером из рукописей – и все это для того, чтобы иметь возможность предложить новые прочтения в тексте «Слова»
В интервью Олегу Цыганову Олжас Омарович Сулейменов приводит сведения, по которым личное отношение Д. С. Лихачёва к нему и его работам, несмотря на публичную критику, было более доброжелательным:
«Московский телережиссер Ионас Марцинкявичус, делавший мое двухчасовое выступление в зале Останкино в 80-м году, поехал в Ленинград взять интервью у Лихачева. Снимал его дома. И сильно удивился, увидев, что в его книжном шкафу «АЗiЯ» стояла не корешком, как обычно в ряду других книг, а развернутая за стеклом, всей обложкой».
Оппоненты встречались несколько раз и очень по-доброму. Из того же интервью: «С Дмитрием Сергеевичем мы встречались и в дни съездов народных депутатов. На одном из съездов, кажется, на первом, в конце мая восемьдесят девятого, выступая, академик вдруг сказал, что русская культура издревле взаимодействовала с восточными, в частности с тюркскими степными культурами. О чем ясно свидетельствует «Слово о полку Игореве».
В больших раздумьях «Возвысить степь, не унижая горы», опубликованных на страницах «Правды» (27 января 1989 года), О. О. Сулейменов заявил: «Обобщённого научного знания о судьбах этого огромного куска Евразии не написано; концепция его не выработана. Наши усилия должны быть направлены на то, чтобы доказать: предки наши не враждовали».
В 2005 году книга вышла в России в издательстве «Грифон» при Российском фонде культуры, где председателем был Никита Михалков. В интервью газете «МК в Казахстане» 18.04.2008 г. Сулейменов вспоминал:
«Этой публикацией отмечено 30-летие первого издания. Книгу пытались и в 90-е годы выпустить в Москве, Питере, Новосибирске. Но почему-то всегда что-то мешало. Издательства потом присылали смущенные объяснения.
«АЗiЯ» кому-то из правящих все ещё кажется опасной. Американский журнал «Проблемы коммунизма» в 1986 году назвал «АЗiЯ» в числе книг, подготовивших перестройку, второй после «Архипелага ГУЛАГ» А. Солженицына».
Перипетии вокруг книги «АЗiЯ» описал редактор издательства «Жалын» Г. Толмачев в «Повести об Олжасе» (2003), а режиссер Аскар Бапишев снял документально-игровой фильм о судьбе книги – «Документ нечастного значения» (2005).
КИПЧАКИЯ И РУСЬ В СЛОВЕ О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
Столетиями учёные-гуманитарии изучают языки и культуру античности и средневековья. Их занимают проблемы сходства и различий, происхождения народов, развития хозяйства и экономики, совершенствования технологии и трудовой деятельности.
И каждый обнаруживает бесспорные факты взаимодействия и переплетения культур и языков, свидетельствующие о жизненной необходимости человеческих контактов, сотрудничества и единства. все подтверждённые и доказанные случаи становятся открытиями.
Конечно, не обходится без выдумок, фантазий, натяжек и субъективных политических пристрастий. Сопутствуют этому умышленные и непроизвольные искажения, особенно в читательской среде.
Великому казахскому поэту Олжасу Омаровичу Сулейменову принадлежит особенная исследовательская инициатива. На её основе он предложил собственные уникальные варианты прочтения старинных источников с целью определения сущности и природы слияния культур Востока и Запада, их генетических связей и перехода друг в друга
По результатам своего исследования Сулейменов написал книгу «АЗiЯ», которая вышла в свет в 1975 году. Олжас Сулейменов параллельно Льву Гумилёву по-своему обосновал идею евразийства. Она привлекла внимание широкой публики и всколыхнула общее спокойствие. Автор высказал в ней вовсе на запрещённую истину.
Для современных казахов книга (особенно её первая часть «Соколы и Гуси») стала сенсацией, событием и откровением. Высказанные в ней идеи до сих пор волнуют умы просвещённых казахстанцев.
«АЗiЯ» состоит из двух частей – «Соколы и Гуси» и «Шумер-намэ». В первой Олжас Омарович поместил свои трактовки некоторых мест из текста древнерусского литературно-исторического памятника «Слово о полку Игореве». Во второй он рассматривает возможность развития письменности и словаря тюркских языков из истоков Аккада и Шумера.
Мы остановимся на первой части книги «АЗiЯ» – «Соколы и Гуси». Именно она вызвала бурные отклики и наивные суждения о главенствующей роли тюрков в евразийской культуре только потому, что они преобладали среди населения огромной территории.
Но Олжас Омарович Сулейменов этого никогда не утверждал. Он нашёл непреложные факты единства кипчаков и славян на всех уровнях жизнедеятельности и подкрепил их примерами с анализом их содержания.
Для этого он и привлёк текст «Слова о полку Игореве». Оно стало известно просвещённой публике Российской империи с 1812 года по копии, сделанной со старинной монастырской рукописной книги графом Мусиным-Пушкиным.
(Примечание: Монахи-переписчики писали тексты сплошными строками без пробелов между словами) и делали вставки. Эти вставки больше затемняют, чем проясняют содержание «Слова о полку Игореве»).
С той поры древнерусский литературный памятник изучается учёными – филологами, историками, этнографами, географами. Сделано много переводов, стихотворных пересказов.
Изучив текст «Слова…», статьи и переводы, поэтические переложения, Олжас Омарович заново перечитал и выстроил по-другому текст цитированных им отрывков, выделил и истолковал слова, заимствованные русичами из наречия кипчаков, живших по соседству на приграничных землях.
Их достаточно много, чтобы не сомневаться: в 12 веке существовала густая русско-кипчакская словесно-речевая смесь (суржик). Люди на огромном пространстве Руси и Поля одинаково владели языками друг друга.
Чтобы облегчить понимание, будем цитировать только те места, в которых Олжас Омарович нашел неверно прочитанные места или, разбив иначе сплошные, без пробелов, строки, определил явные тюркизмы.
Из эссе О. Сулейменова «Темные места
честного "Слова о полку Игореве"
Краткая историческая справка. В 1791 году А. И. Мусин-Пушкин был назначен обер-прокурором Святейшего Синода. В том же году, 11 августа, Екатериной II был издан указ, по которому Синоду разрешалось собрать и изъять из монастырских архивов и библиотек рукописи, представляющие интерес для русской истории.
Этим занялся А. И. Мусин-Пушкин. Не позже 1792 года (точная дата не установлена) он приобретает сборник XVI века, в котором обнаруживается список «Слова о полку Игореве».
Жертвой московского пожара 1812 года становятся дом и библиотека графа. Список XVI века гибнет. В научный обиход приняты издание Мусина-Пушкина и список, сделанный для Екатерины.
Оригинальная история списка XVI века сразу же вызвала скептическое отношение к «Слову» у некоторых отечественных и зарубежных ученых, предположивших, что речь идет о фальсификации, призванной оправдать империалистическую политику Екатерины аргументами прошлого. Назывались и возможные кандидатуры исполнителей подделки (в их числе и Мусин-Пушкин).
Исторические и лингвистические доводы скептиков были столь внушительны, что вся литература по «Слову», накопившаяся за два века беспрерывного изучения, посвящена одному вопросу – подлинно ли «Слово о полку Игореве».
Спор скептиков и защитников по сути напоминает известный диспут Остапа Бендера и ксендзов.
– Бога нет, – сказал Остап.
– Есть, есть, – сказали ксендзы.
Скептики целиком отвергают «Слово», апологеты с такой же категоричностью признают его.
Неувиденный переводчик
Десятки писателей и ученых переводили «Слово» с древнерусского на современный. Во главе этого перечня имен можно было бы поставить имя Переписчика XVI века, если бы оно было известно. Он первым предпринял попытку перевести »Слово» на язык своего века.
Литературное произведение исторически обусловлено, неповторимо; между оригиналом и списком не может быть полного тождества, невозможно сохранить полностью специфичность подлинника. Такая задача практически граничила бы с требованием фотографической дословности, машинного копирования. Такого уровня дубликации не могли достичь даже ученые - переписчики XVIII века, которые уже относились к «Слову» как к памятнику бесценному. Расхождения между мусин-пушкинским и екатерининским списками значительны.
Перед П-16 не ставилось требования натуралистически точно передать оригинал со всеми подробностями «ошибок». «Слово» предназначалось не для науки, (которой ещё не существовало), а для бытового чтения. И потому задача П-16 формулировалась просто – старую повесть сделать понятной читателю XVI века. Он выступал одновременно как переводчик и как комментатор. Такой подход приводил к художественному пересозданию типичных черт оригинала. В частности, к переосмыслению непонятных образов, к домыслу.
Литературное произведение черпает содержание из общественного сознания, а реализует его с помощью средства общения – языка; эта конкретизация не искажает действительности, только если общественное сознание и средство общения у автора и читателя едины.
По мере развития общественного сознания народа, в среде которого возникло произведение, содержание его в некоторых частях устаревает, становится непонятным и вызывает превратные толкования: так устаревают исторические реалии, особенности отношений между людьми и пр. Развивается и язык, главным образом, его стилистика: выражение, использованное автором как просторечие, так и воспринимающееся современным автору читателем, может потерять просторечный характер, а то и вовсе превратиться в архаизм. Поэтому нынешний читатель воспринимает подлинник искаженно, а переводчик должен бы исходить из первичного – неискаженного – восприятия, – говорит теоретик перевода Иржи Левый.
Переписчик, как читатель XVI века, воспринимал многое в подлиннике XII века искаженно. Специфические выражения, характерные для авторского диалекта, представляли бессодержательную форму, поскольку не могли быть конкретизированы в восприятии Переписчика. Он не всегда заменял форму, но наполнял ее новым содержанием, используя все доступные ему средства.
Расхождения между лаконичными фразами подлинника и описательным пространным толкованием в списке-переводе одна из труднейших проблем при работе над древнейшими поэтическими текстами. Здесь очень часто один и тот же персонаж или предмет обозначается по-разному, порой просто намеками или косвенными указаниями, которые понятны лишь тем, кто хорошо знает историю и мифологию. И, добавим, – палеографическую (старописьменную) традицию.
При решении проблемы Переписчика, которая существует, к сожалению, незаметно для исследователя, необходимо учитывать и следующие практические моменты, возникающие в процессе работы переводчика.
«От оригинального художника требуется постижение действительности, которую он изображает, от переводчика – постижение произведения, которое он передает. Хороший переводчик должен быть хорошим читателем... Проникновение переводчика в смысл произведения проходит, грубо говоря, на трех уровнях.
Первой ступенью является дословное понимание текста, т. е. понимание филологическое. Филологическое постижение не требует от субъекта никаких особых данных, кроме специальной подготовки и ремесленной практики.
Вторая ступень проникновения в авторский замысел. При правильном прочтении читатель постигает стилистические факторы языкового выражения, т. е. настроение, ироническую или трагическую окраску, наступательный тон или склонность к сухой констатации и пр.
Третья. Через постижение стилистического и смыслового наполнения отдельных языковых средств и частных мотивов переводчик приходит к постижению художественных единств, т. е. явлений художественной действительности произведения: характеров их отношений, места действия, идейного замысла автора. Этот способ постижения текста наиболее труден, поскольку переводчик, как и каждый читатель, тяготеет к атомистическому восприятию слов и мотивов, и необходимо развитое воображение, чтобы целостно воспринять художественную действительность произведения. Не составляет труда, например, схватить стилистический строй одной реплики, но трудно из всех реплик и действий персонажа составить себе представление о его характере. Воображение необходимо переводчику не менее, чем режиссеру, без него трудно добиться целостного постижения подлинника. Под обычным требованием к переводчику – ознакомиться с реалиями среды, изображенной в оригинале – подразумевается необходимость непосредственно изучить действительность, отраженную автором, чтобы воссоздать ее отражение при переводе.
Во всех случаях переводческого непонимания действуют два фактора: неспособность переводчика представить себе изображенную в произведении действительность или мысль автора и ложные семантические связи, на которые наводит язык оригинала, будь то случайные омонимы или подлинная многозначность текста...»
Я так обильно цитирую положения, высказываемые теоретиком художественного перевода, потому что они целиком приложимы и к работе нашего Переписчика. Мы встречаем в его списке ляпсусы, типичные для переводческой практики: и омонимические ошибки, и ошибки из-за неправильного усвоения контекста. Сталкиваемся со случаями явного непостижения художественных единств «Слова»: образов Автора, Игоря, Бояна, Святослава Всеволодича, отношений этих персонажей между собой и сложное авторское отношение к проблеме Поля, и, как следствие, – непонимание идейного замысла автора, выпукло проявляющее себя в комментариях и дописках Переписчика.
Исследователи несправедливо приуменьшают роль Переписчика. Почему-то выгодней видеть в нем копииста и не больше, вопреки известному положению – копировалось механически, почти машинно лишь священное писание; даже клякса чернильная, сделанная в ранней копии, повторялась последующими книгописцами; произведения же светской литературы не копировались, а переводились на язык переписчика. Переписчик был волен сокращать оригинал и вносить дополнения, расшифровывать имена и пояснять реалии. «Слово» не избежало участи всех других произведении жанра, подвергшихся размножению. И с этим печальным фактом, как бы не хотелось в него не поверить, приходится соглашаться. Ибо обусловлен он исторически. Нет никаких оснований полагать, что к «Слову о полку Игореве» Переписчики отнеслись иначе, чем к другим многочисленным произведениям литературы несвященного содержания.
Мы вправе считать «Слово» памятником языка и поэзии двух эпох – XII и XVI веков и относиться к Переписчику не как к бездумному копиисту, а как к творчески активному интерпретатору, редактору и в некоторых случаях – соавтору.
Только такой реалистический подход позволяет правильно понять судьбу «Слова» и прочесть текст. А установив механику методов Переписчика – отделить зерно оригинала от плевел, попытаться воссоздать подлинный текст XII века. Постскриптум: Переписчик XVIII века (Мусин-Пушкин) тоже внес несколько своих пояснений в текст «Слова». Они легко вычленяются. Мусин-Пушкин знал историю лучше, чем его предшественник: он пользовался несомненно более широким кругом материалов при работе над своим списком. Он часто уточняет персоналии «Слова». В одном месте четко выделена вставка Мусин-Пушкина.
Пети было песь Игореви того (Олга) внуку.
Случайно уцелели скобки. Если бы Мусин-Пушкин хотел сделать явным свое написание, стилиз «Олга» был бы излишен. Достаточно «Олега», чтобы не понадобились никакие скобки: написание выдавало бы новую орфографическую норму.
В большинстве других подобных случаев Мусин-Пушкин устранил скобки, и его добавления вошли в авторский текст.
Мусин-Пушкин хотел скрыть свое участие в тексте. Переписчик XVI века не скрывал. Перед ними стояли разные задачи.
_____________________________________________
ИЗ Ч. 1 «СОКОЛЫ И ГУСИ» КНИГИ «АЗiЯ»
СЛОВА-РУСИЧИ
* * *
Свист звериный
Нощь стонущи ему грозою
птичь убуди; свистъ зверинъ
въ стазби…
Перевод: грозовая ночь (без дождя, но с молниями и громами, «воробьиная» ночь) разбудила птиц, со свистом звери в стада сбились. Сулейменов не согласился с переводом второй части этой фразы. Он расположил текст иначе:
Солнце ему тьмою путь заступаше.
Ночь стонущи ему грозою.
1) П т и ч ь убуди свистъ».
2) З в е р и н ъ въста зби.
Дивъ кличетъ върху древа…
Для сравнения:
Долго ночь меркнет.
Заря свет запала.
Мьгла поля покрыла.
3) Щекотъ с л а в i й успе.
4) Говоръ г а л и ч ь убуди.
Олжас Омарович указал, что слова «птичь», «зверинъ», «славiй», «галичь» это прилагательные, отвечающие на вопрос «чей?» – птичий, звериный, соловьиный, галочий (от слова «галка»). Поэтому разбужены не птицы, а птичий свист. И звери не сбились в стада. Сулейменов нашёл слово «зби» – зыби, т.е., беспокойства. «Звериные восстали смятения, смуты» этот перевод подсказал словарь древнерусского языка И. И. Срезневского.
* * *
Изяслав на кровати
Князь Изяслав, союзник князя Игоря, был тяжело ранен и лежал на поле боя. В этом месте встречается кусок «исхотиюнакровъирекъ». В раннем переводе сплошная строка была разбита так:
И с хотию на кров(ать) и рекъ
Получилось что-то жуткое «С наложницей лег на кровать и сказал…». Сулейменов изумляется – это посреди поля битвы с трупами убитых воинов! И какая могла быть кровать в 12 веке? Олжас Омарович предложил: «…исхоти юна кров.. – исходила юная кровь». Изяслав умирал от потери крови. Это подсказали Сулейменову словарь В. И. Даля и книга Н. И. Маньковского. «Слово о полку Игореве» – лирическая поэма внука Боянова», (Житомир, 1915 г.). (Юна – может быть, звуковой вариант слов юха, юшка (бульон, отвар, кровь, любая густая жидкость).
* * *
Под трубами спеленуты
Это перевод фразы «под трубами повити». Однако у древних и южных славян это слово к пеленкам никакого отношения не имеет. Вот фрагмент, приводимый Сулейменовым:
…Всеволод представляет Игорю своих воинов!
А мои ти Куряни сведоми къмети,
подъ трубами повити, подъ шеломы
взълелеяны, конец копiя въскръмлены…
«Глагол «повиты», – сравнивает Олжас Омарович, –встречается в одном из поучений XIV века «…человеци есмы повиты въ гресехъ» – люди порождены в грехах». Люди витают – живут (от латинского заимствования «vita» – жизнь). Так что вернее то, что воины «под (звуки боевых) труб рождены».
* * *
Коли сокол в линьке бывает
До великого князя Святослава доходит известие о разгроме на Каяле и о том, что половцы направляются к русским границам. Он произносит злато слово, в котором заявляет о готовности отстоять «родное гнездо»:
А чи диво ся, братие, стару помолодити?
Коли соколъ въ мытехъ бываетъ,
высоко птицъ възбиваетъ;
не дастъ гнезда своего въ обиду.
Мусин-Пушкин перевёл так: «Но мудрено ли, братцы, и старому помолодеть? Когда сокол перелиняетъ, тогда онъ птицъ высоко загоняетъ и не даетъ в обиду гнезда своего». Д. С. Лихачев перевел грамматически точнее: Когда сокол линяет, высоко птиц взбивает, не даст гнезда своего в обиду,
И пояснил: «Термин «в мытех» означает период линьки, когда молодой сокол взрослеет. Взрослые соколы отважно защищают свои гнезда. И невольно Лихачёв ОШИБСЯ. Он посчитал, что в период линьки сокол находится около своего гнезда и охраняет его с особенной яростью.
Олжас Омарович пишет: «… Автор «Слова… был достаточно опытным натуралистом и едва ли допустил бы ошибку... Он должен был знать, что ... когда птица линяет, она беспомощна. Линяющий, т. е. теряющий перья сокол не взлетает, не взбивает, не крушит врагов своих, а отсиживается в гнезде, моля своего пернатого бога только об одном, чтобы не тревожили его. … После двух-трех линек это уже боевая, могучая птица».
Ошиблись в прочтении. В Древней Руси вместо цифр использовались буквы. «В» означала «3» (три), если над ней ставили значок-зигзаг (титло). Восстановим титло и читаем «сокол трех мытей бывает», трижды перелинял, здоров и бодр.
* * *
Повелея отца своего
«Святоплъкъ повелея
отца своего междю
Угорьскими иноходьцы
ко святей Софии къ Kieвy».
Перевод: князь Святополк увозит с поля битвы тело тестя своего Туграхана. Смысл фразы угадан. «Повелея» - такого глагола нет. Переводчики заменяли сочетание «КЪ» буквой «Я», До 17 века в древнерусском языке этой буквы не было.
Ученый А. Потебня предлагал читать «полелея» – от слова «лелеять», т. е. укачивать, баюкать. Глагол «повелеть» неуместен. Рассуждение привело Олжаса Омаровича к слову «повелекъ» – поволок, повлёк.
Перевод уточняется сразу: повез (поволок) убитого тестя своего Туграхана на волокуше – носилках между венгерскими иноходцами. Такой способ транспортировки убитых и раненых принят у всех конников.
* * *
Была ли Дева?
… Въстала обида въ силахъ Дажь-Божа внука, вступилъ девою на землю Трояню,
Толкователи и переводчики, дружно путаясь в смыслах, породили образ космического размера – Деву-Обиду:
…Встала Обида в войсках Дажь–Божа внука (то есть русских), вступила она Девою на землю Трояновую (то есть русскую землю), всплескала лебедиными крыльями на синем море у Дона и плещущи распугала счастливые времена».
Неверная разбивка строчки «девою», грамматические поправки: «вступила», вместо «вступилъ», и «упуди» — распугала, вместо «убуди» — возбудила; неверное прочтение знака «КЪ» … Явилось то, чего не было.
Олжас Омарович это место прочитал по-иному. Дева исчезла, появилось выражение «вступил, де, вою» – упрёк князю Игорю от половцев, внуков Даждь-Бога.
Вой, войник – ратник, солдат, воин. Князя Игоря назвали воем, воеводой (предводителем воев). Троян – сокращённое слово ТРОКЪН Тьмуторокънь, славянско-половецкое княжество на Таманском полуострове в Чёр(м)ном море.
Это то самое Лукоморье с дубом зелёным, учёным котом и русалками, царство славного Салтана с островом князя Гвидона; родина Руслана и Людмилы, Черномора и 33 богатырей (праматерь современной Украины, родина народа, с тюрко-славянскими корнями).
СЛОВА-КИПЧАКИ
Тюркизмов в «Солове о полку…» много: яругы, япончицы, ортьмы, оксамиты, хоругви, чага, кощей, когань, ногата, котора, крамола и др. Понятны «злат стол» княжеский престол (алтын такта), «беля» серебряная монета («акша»). Но есть и невидимые, «вросшие» в русскую речь с 8-9 века н. э.
* * *
Тур на бороне
Это вовсе не бык, во время пахоты наступивший на борону.
К числу неувиденных тюркизмов Олжас Омарович отнёс титул князя Всеволода Большое Гнездо – буйтур. Родился он скорее всего в кипчакской среде в XI–XII веках (буй-туре – буквально «высокий господин»). Исходное слово – батыр (батур, боотур, богатур, богатырь, казахское также бай-торе – богатый чингизид).
Перевод уклонился в сторону русского образа: буй – буйный, дикий, тур – бык, короче «буйвол». Буйный – значит, и яростный, ярый. Появился «яр-тур», которого даже соотнесли с именем Артур.
Князь Всеволод не мог иметь прозвища, характерного простолюдинам (типа Бык, Собака, Воробей, Муравей). Типичный пример наивного толкования. «Великий Господин превратился в Дикого Вола», – с улыбкой замечает Олжас Омарович. – Термин «буй» входил в число титулов, выражая какую-то ступень княжеской иерархии в Киевской Руси».
В тюркских языках варианты буй, бий, бай, бей, бой – применялись к людям, пользующимся властью и уважением.
Святослав, обращаясь к князьям с призывом встать на защиту Русской земли, находит каждому достойное, уважительное определение. При этом рядом появляется сочетание «А ты…». Точнее будет «Аты».
Это переводится с тюркского: «Именитый», букв. «Высоко именный». Стало быть, «аты буй» – чистое тюркское словосочетание.
* * *
Восьмимысленность
Святослав обращается к Галицкому князю со словами: «Осмомысл Ярослав!»
Русские языковеды считали это прозвище обобщением «восьми наиболее важных забот, которые занимали князя Ярослава в его государственной деятельности». «Осмомысл» понят как «Восьмимысленный».
Сулейменов вник в это понятие глубже других:
«…В казахском эпосе, если хотят высоко представить джигита, всесторонне развитого, умелого и в бою, и в любви, в искусстве, в труде, в красноречии и науках, то называют его «Сегiз кырлы». Эпитет буквально переводится современным русским словарем «Восьмиугольный» или «Восьмигранный».
В древнерусском языке получилось Осмомыслый, или в форме краткого прилагательного – «Осмомыслъ». Проверим: «Осьм» – восемь (древнерусский и старославянский), мыс – угол, грань (древнерусский и старославянский), лъ – суффикс краткого притяжательного прилагательного (признак, который принадлежит).
Так что нет сомнений, что речь Святослава насыщена тюркскими выражениями.
* * *
Растереть на кусту
Много обрусевших тюркизмов: «припешали», перерезали, от «пишь» резать; «расушась», разлетевшись, от «уш» летать; «потручали», побили, подавили от «трут» бить, толкать давить.
Есть и такая фраза:
«река Стугна: худу струю имея, пожръши чужи ручьи и стругы ростре на кусту…».
Перевод: «струги растерла на кусте». Уточнили «струги» – ручьи, речки. Более точно разбили текст, и оказалось, что река «рострена к усту» – расширена к устью, пожрав ручьи и речки.
Корень «трен» – из тюркского «терен». Процитируем Сулейменова: «В казахском языке есть «терен» 1) глубокий, 2) содержательный, собранный. Терен – причастие, буквально «собранное», «содержательное», … «увеличенное в объеме», «расширенное в плане». Из тipiн появилось славянское «ширина». Так что рострена «расширена». («Устье» тоже тюркизм, «усти» верх).
* * *
До куриц Тмутороканя
Всеслав «изъ Киева дорискаше до Куръ Тмутороканя».
Академик Д. С. Лихачев объяснил: «до куръ = до петухов», как бы рано утром, «до пения петухов». Это вне грамматики и имеет искусственный смысл. Сулейменов увидел в «курах» не птиц, а тюркское слово кура/кора – стена, ограда. «Кур» – строй, воздвигай; (курган, курма, куран, курм – крепость, постройка). Древнерусское соответствие – забрало, забороло. Стена русского города Путивля – забрало; стена половецкого города Тмутороканя – «кура».
* * *
Птица горазда
Церковная пословица Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду суда Божiа не минути содержит невидимый тюркизм – таинственную птицу «горазда». В. А. Жуковский и П. П. Вяземский читали, как «гораздый по птице» — умеющий гадать по полёту птиц. Зато есть смысл языческий, связанный с обожествлением животных, встречающих солнце (павиан, петух) или приверженных к инстинктивному созданию круглых форм (навозный жук скарабей)
Петух в Индо-Европе обозначал восходящее солнце, жизнь и воскрешение, Для христиан это было суеверие, с которым священники боролись. Тюрки сохранили петуха – кораз, гораз, гаруз, кураз, каруз, хорус и т.п. Славянские формы, вероятно, были также разнообразны. В «Слове» упоминается бог солнца – «Хорс», думаю, он имел отношение к петуху «хоросу», как и название русских «орыс» «урус»
СОН СВЯТОСЛАВА
А Святъславъ мутенъ сонъ виде. «В Кiеве на горахъ си ночь съ вечера одевахъте мя, — рече, — чръною паполомою на кроваты тисове; чръпахуть ми синее вино съ трудомь смешено, сыпахуть ми тъщими тулы поганыхъ тльковинъ великый женчюгь на лоно и негуютъ мя. Уже дьскы безъ кнеса вмоемъ тереме златовръсемъ. Всю нощь съ вечера босуви врани възграяху у Плесньска на болони беша дебрь Кисаню и несошлю къ синему морю».
И ркоша бояре князю: «Уже, княже, туга умь полонила. Се бо два сокола слетеста съ отня стола злата поискати града Тьмутороканя, а любо испити шеломомъ Дону. Уже соколома крильца припешали поганыхъ саблями, а самаю опутоша въ путины железны».
Перевод:
«А Святослав смутный сон видел в Киеве на горах. «Этой ночью с вечера одевали меня,— говорил,— черной паполомой на кровати тисовой, черпали мне синее вино, с горем смешанное, осыпали меня крупным жемчугом из пустых колчанов поганых толковин и нежили меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом. Всю ночь с вечера серые вороны граяли у Плесньска на лугу, были в дебри Кисановой и понеслись к синему морю».
И сказали бояре князю: «Уже, князь, тоска ум полонила. Вот слетели два сокола с отцовского золотого престола добыть города Тмуторокани или хотя бы испить шлемам Дона. Уже соколам крылья подрезали саблями поганых, а самих опутали в путы железные»….
Олжас Омарович не сомневается: князь Святослав увидел во сне, что его готовят к погребению по тюркскому, тенгрианскому обряду. В этом участвовали двоюродные братья, Игорь и Всеволод.
«Си ночь съ вечера» - так с подгонкой прочиталось сокращение «СНЧЬ».. Сулейменов расшифровал это как «Сыновчя» (племянники, двоюродные братья, дети сестёр) Получилось «Сыновчя съ вечера…»
* * *
«Синее вино с трудомь смешено». Труд и трутень
Это перевели как тёмно-голубое вино с горем смешано. Как пишет Олжас Омарович, переписчики и переводчики порой своими ошибками рождали уникальные образы. Непонятно только, причём тут «труд». Древнеславянское значение слова – война, военное дело. А вот «трут», «турт» – осадок, отстоявшаяся гуща (в каз. языке шарап туртусу – осадок вина). Таким образом: «огненное вино с осадком смешенное».
Слово «труд» – работа, дело происходит от другой тюркской формы. «Турт» – толкай, тыкай, бей (общетюркское). Сравните русское простонародное «трутить» – толкать, давить; украинское «трутити», «тручати» – толкать, бить; чешское «троутити» – толкнуть.
«Труд(т)ити» бить, воевать. Тот же корень в «потручати» «бить, поразить мечом, булавой». Первым значением слова «труд» было «война, ратное дело». В мирное время воина-нахлебника называли трутень.
* * *
Тощие вдовы
Во сне Святослав видит, как женщины ласкают его и сыплют на грудь жемчуг.
«Сыпахуть ми тъщии тулы поганых тлъковинъ великий женчюгь на лоно и негуютъ мя», т.е. «сыплют мне тощие вдовы поганых язычников крупный жемчуг на грудь и нежат меня».
Переписчик и Переводчики сбились в сторону военной образности. Невидимки сыплют жемчуг из пустых (тощих) колчанов.
Тул – это общетюркское вдова. Рядом пристраиваются ещё два тюркизма: тлъковин – «язычник», женчюгь – кипчакская передача китайского «йен-чу».
Если учесть, что Святослав наполовину половец (его мать – дочь одного из половецких ханов) и воспитывался половецкой прислугой, то понятно, почему он думает на кипчакском языке (уж во сне – тем более) и привержен кипчакской символике.
«Уже дьскы безъ кнеса в моемъ тереме златовръсемъ», – бредит Святослав во сне. Доска, стол, круглая плоскость – княжеский престол, по-кипчакски «такта», «золотой верх» – «алтын тобе».
«Кнес» – конёк, бревно, скрепляющее стропила и кровлю. Он же князь. Святослав предчувствует гибель своей династии, и это отражается символикой сна. Олжас Омарович уточняет: «Уже дьскы безъ кнеса!» – предупреждение великому князю, не согласному с боярством». Эта фраза аллегория, иносказание из тайного языка бояр и князей. … Степь, обиженная сыновцами, угрожает ему политической смертью, – вот смысл … сна Святослава».
* * *
Полное кипчакское предложение
Эту часть текста Сулейменов считает самой сложной.
«Всю нощь съ вечера босуви врани възграяху у Плесньска на болони беша дебрь Кисаню и несошлю къ синему морю…».
Всех переводчиков сбила с толку разбивка букв и пробелов между словами. Ничего, кроме суматошных серых ворон и испуганных змей на заливном лугу, которые вдруг понеслись к синему морю из-под Киева, никто не увидел.
* * *
Босуви враны
Птички озадачили всех Их назвали «серые вороны», хотя они всегда были галицами (не галками), У древних славян всегда был чёрный ворон-вран. «Босый, серый» притянуто за перья.
Частое прозвище половцев «бесовы дети» тоже не совмещается с «босуви враны». И они, и галицы (серые вороны) вовсе ни при чём. Олжас Омарович вчитался в рукопись разобрал плохо читаемое слово «боусоурманы». Его разбили на два корня и половцы стали серыми воронами.
* * *
Дебрь кисан
Олжас Омарович сразу исключил картину лесной чащобы с персонажем по имени Кисань. Невооружённым глазом тюрок видит здесь железные путы, кандалы.
В тюрских языках и наречиях – темiр, томор, тимур, темур, тамир, тебрь, дамiр, тiмар, тiмер и т.п. в древнерусском употреблении сохранилась форма – дебир (дебрь).
Железные путы в современном казахском «темiр кiсен», у крымских татар «дамiр кiсан». Во сне Святослава – это иносказательное описание тюркского обряда.
Сулейменов сопоставил словарик этой части текста с кипчакскими, тюркскими словами, убрал приписки в начале: «Всю нощь съ вечера», а в конце «…ему морю» и записал фразу так: «…босоврамне: плеснь скана болони беша дебрь кисан юин ес ошлюксин».
И перевёл: … (говорили) бусурманки: знаешь,как вернуть разум? Пять железных пут омой»…
И пояснил: «Этот текст могли произнести «тощие тулы поганых толковин», которых Святослав называет бусурманами. Это они осыпают его жемчугами, нежат его, больного, и предлагают лекарственный совет».
Знаменательно то, что это чуть ли не первая полная фраза на чистом кипчакском наречии 12 века, процитированная письменно в славянском тексте.
* * *
Аки пардуже гнездо
…по Руской земли прострошася Половици, аки пардуже гнездо и въ море погрузиста …
В переводе Сулейменов сразу заметил нелепицу:
«По русской земле простерлись половцы как гнездо пардусов и в море погрузились.
С чего бы стаям гепардусов (камышовых котов) бросаться в море? Олжас Омарович выделил словосочетание аки пардуже гнездо. Эхом отозвались тюркские слова ак пардажи уй –бело-занавесный шатер, ханская походная ставка. Перевод прояснился: белозанавесный шатер погрузился в море. Эта фраза из беседы бояр с князем Святославом, обсуждающих его сон. Они пугают: поражение князя Игоря принесёт Киевской Руси политические несчастья. Иносказательно они выражают тревогу – погибнет династия князей киевских, захватят половцы власть.
* * *
Див; Готские девы, Бусово время
…уже връжеса Дивъ на землю. Се бо готския Красный девы въспеша на брезе синему морю, звоня рускымъ златомъ -поютъ босоврамне, лелеютъ месть Шароканю…
И разбивка и прочтение, как обычно, неверные. Олжас Омарович, вчитавшись поглубже, выстроил слова иначе:
уже връжеса дивъ на землю (се бог отский) Красныя девы въспеша на брезе синему морю, звоня русским златом. Поютъ бусоврамне, лелеютъ месть Шароканю.
Всё стало понятно: Див – это бог (идол) отцов-предков, красные девы-басурманки на берегу моря звенят русским золотом и поют о мести Шаруканя (за набег русичей). Это бояре толкуют Святославу его сон и предостерегают: вот мол, что будет после похода князя Игоря.
* * *
Волки в поле
,,,скачутъ аки серые волци в поле.
Это тюркизм логический. Волк – символ смелости, отваги, храбрости. Поле – охотничьи действия (полевать – охотиться, ловить добычу).
ГАЛИЦА ИЛИ СОКОЛ?
Был ли князь Игорь героем? Заслужил ли он громкую славу? Поход (полк) князя Игоря был обычным разбойничьим набегом на весенние (потому и беззащитные) кочевья половцев, родственных великому киевскому князю Святославу. Совершился он умышленно, на почве междоусобиц по поводу дележа власти и земель. Было нарушено право наследования, и обиженный новгород-северский князь Игорь коварно мстит великому князю киевскому — нападает на пограничные владения половцев — родственников Святослава.
Нужно добыть славу в походе, погромить (заодно пограбить) половцев. Это приблизит наследника Игоря к престолу великого князя в Киеве, сделает неоспоримыми его права на великое княжение.
Об этом записано в Лаврентьевской летописи:
Задумаша Олгови внуци на Половци… Сами пойдоша особе, рекуше: «мы есмы ци не князи же? Такы же собе хвалы добудем.
Просто и ясно объясняет мотивы этого похода Олжас Омарович Сулейменов:
«Путь к киевскому столу для него теперь лежит через Поле. Если комони его пойдут за Сулу, то победа его эхом отзовется в сердцах держателей престола – киевской знати, политическая программа которой Игорю известна. Окончательный разгром половецкой державы может стать решающим аргументом в споре за титул великого князя.
… Какая буря, какая необходимость острейшая понесла Игоря в поля широкие? Буря непомерного честолюбия, алчба легкой наживы – добыть славу, потоптав лежачего…»
Из первого набега Игорь возвращается «победителем» (ему никто не сопротивлялся, встречали как родственника). Во втором набеге князёк терпит поражение, попадает в плен и потом его выдают «головой» Святославу.
Свою негативную оценку Святослав даёт в форме оплакивания:
«О моя сыновчя Игорю и Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвелити, а себе славы искати. Нъ нечестно одолеете, нечестно бо кровь поганую пролиясте… рекосте: «мужаимеся сами, преднюю славу сами похитимъ, а заднюю ся сами поделимъ»
Гусляр Боян сравнивает откровеннее:
Не буря соколы занесе чрезъ поля широкая — галици стады бежать къ Дону великому.
Не соколов буря занесла через поля широкие,— галочьи стаи бегут к Дону великому.
Соколы – образ героев, защитников. Галицы (галки, серые вороны) противоположны соколам, т. к. они вороватые, слетаются на падаль. Уподобление Игоря и его полка галицам выражает осуждение. Разбой никогда не считался подвигом.
* * *
… убуди жирня времена».
Как всегда неверное чтение породило ложный образ – «благополучные времена».
В слове «жирня» Олжас Омарович обнаружил «ИКЪ» на месте «НЯ». В старину «Н» и «И» писались похоже, их путали. Как путали «КЪ» с «Я» (не было буквы «Я» в славянском алфавите-глаголице 12 века). Сулейменов прочитал «ЖИРИКЪ», т. е по-тюркски разрыв, раскол (в казахском языке сохранилось со значением «раздор»).
Раздоры из-за власти на Руси были всегда. И половцев постоянно «наводили» на земли враждующие удельные князья.
В «Слове о полку Игореве» вспоминаются те времена, когда между Киевской Русью и Кипчакской Русью были соседские раздоры после ухода печенегов с Дона, Днестра, низовьев Днепра и из Лукоморья.
Наибольшей и «свежей» обидой была попытка Игоря Северского и Ярослава Черниговского весной 1184 года выступить против великого князя Святослава в союзе с ханом Кончаком, который мог быть в обиде на своего родственника Святослава.
«Кони ржут за Сулою» - конница Кончака стоят на реке Суле и ждут сигнала от Игоря. Святослав смог отговорить племянников от мятежа. Но с ним на войско Кончака они не пошли.
Великий князь собрал своих наёмных тюрко-русичей - берендеев и каракалпаков («чёрных клобуков») – и разгромил Кончака. А Игорь с другими тюрко-русичами – ковуями – вероломно напал это на израненное войско свата через неделю.
А через год Игорь с братом Всеволодом пошли в свой позорный поход, подрывая власть великого князя киевского.
Вот и пробудились времена «Жирик», вспомнилось все давнее и недавнее. Обида половецкая расплескалась лебедиными крыльями. Олжас Омарович Сулейменов сразу заметил образные различия: русичам – соколы, соколиное; всё, что относится к тюркам (куманам, половцам, кипчакам) – гуси и гусиное, лебеди и лебединое.
Телеги половецкие в «Слове о полку Игореве» «кричат, как лебеди распуганные»
ГУСИ И ЛЕБЕДИ
Почему обида половецкая машет лебедиными крыльями?
Издревле гуси-лебеди (каз, акказ, кокказ; ку, акку, кокку) белые (ак) и серые (кок) – отрицательные образы.
Уже бо те соколы и кречеты за Дон борзо перелетели и ударилися о многие стада лебединые. То ти наехали руские князи на силу татарскую»
Гусь, гусыня у тюрков – символы высшей красоты. Себя казахи сравнивают с гусями, когда делят своё название на два слова «Каз Ак» - Гусь белый, красивый, благой, лучший.
Дочь Акша-хана в поэме «Ер Таргын поёт:
Атам менен апамнын асыранды казы едiм.
(У отца с матерью я росла, как ручная гусыня)
Парень воспевает свою возлюбленную:
Ауеде ушып журген каз баласы…
(Гусёнок, летающий в небе)
У любимой все гусиное: шея («каз мойын»), руки – крылья («каз канат»), голос («каз даусты»).
Даже лучший оратор – гусиноголосый (каздаусты).
Второе имя – Лебедь, Ку – закрепилось в слове «Куман» - Лебедь-человек. В русских летописях так и отмечено: «кумане рекше половцы».
* * *
Потомки Даждь-бога
Этот языческий божок появился у тюрко-русичей по наследству от египтян, которого они чтили, как сына бога Сварога и называли богом людей, населявших степные края от Алтая до Чёрного моря.
Бескрайние степи получили название Дешт-и-Кипчак (Дашти по имени этого божка). Мусульманское слово было непонятно, и отнесли к египетскому имени Даждь и «прикрепили» к жителям степей.
* * *
Кто он, Троян?
Он упоминается в «Слове» четырежды. Но это не последний римский император Траян и не царь эллинского города Трои.
Олжас Омарович Сулейменов присмотрелся в древнему написанию и увидел сокращение (сокращённые слова всегда сверху надписаны загзагообразной линией – титлом). Поскольку «Я» и «КЪ» путали, то очевидным в этом слове было написание «ТРОКЪН».
«…Я думаю, сокращению подверглось слово «Тьмуторокань», - пишет в своей книге Сулейменов. – «Каждый раз, когда оно оказывалось в конце строки, оно принимает у Автора вид «ТРОКЪН».
Предполагаю, что Тмуторокань упоминалась в «Слове» не три раза, а все семь.
1. «И тебе тьмутороканьский блъван».
2. «Рища в тропу « (Трояню).
3. «Были веци « (Трояни).
4. «На землю « (Трояню).
5. «На седьмом веце « (Трояни).
6. «Дорискаша до кур Тьмутороканя».
7. «Въ граде Тьмуторокане».
Это название города – княжества, которым в XI веке управлял дед Игоря Олег-когань.
* * *
Рища в тропу (Трояню).
В Лаврентьевской летописи утверждается: князь Игорь Северский искал путь в града Тьмуторокань.. Т. е., как Ольгович, потомок Олега Гориславича-коганя, он хотел вернуть потерянную вотчину.
Тогда ему нужна не тропа а ТОРПА. Тем более слова «тропа» (это латинизм) не было у русичей 12 века. Торпа – земля, территория; это слово есть у западных тюрков.
* * *
Рекъ Боянъ и ходы на Святъславля пестворца стараго времени, Ярославля. Ольгова коганя хоти…
Этот кусок текста связан с беседой Гзака и Кончака о том, как связать военную активность русичей и не терпеть от этого разные беды. Способ один – женить, опутать красной девицей сыновей Игоря.
Говорил не Боян, а хан, кон (рекъ бо кънъ). Т. е. опять КЪ было заменено на Я. Соединив слоги «ходы» и «на», Олжас Омарович нашёл тюркское слово «ходына», кадуна (хатуна) – госпожа, баба, старшая жена правителя. Оно просветлило смысл отрывка. Действительно, сын Игоря Володимер после отцовских набегов женился на одной из меньших дочерей Кончака, чем возместил моральный ущерб.
«Приде Володимеръ изъ половцевъ съ Кончаковной и створи сватбу Игорь сынови своему и венчаша и съ детятемъ».
До этого у Кончака с Гзаком вышел спор. Гзак уже не верил в честность русичей и не считал их браки с половчанками залогом миролюбия. Но Кончака он не убедил: ведь Святослав Киевский и Олег Тьмутороканский были женаты на половчанках и хранили верность родственникам-союзникам.
Князь Олег Черниговский-Тьмутороканский пользовался большим влиянием в степи и величался тюркским титулом «каган», т. е. старший хан.
И всё это благодаря жёнам, матерям и бабкам (ходынам и хотиям).
БРАКИ
Начало политико-экономическим бракам с тюрками положила Византия. В 626 году с хазарами заключен союз против арабов, который длился пять веков. Сильная Хазария служила Византии прочным щитом от арабской экспансии.
Императоры женятся на хазарских принцессами. Юстиниан II женат на дочери кагана, в крещении Теодоре. Тиберий II тоже женится на дочери кагана и возвращается из Хазарии в Константинополь в 708 году с хазарской дружиной. Женой Константина V (741–775) также была дочь кагана, в христианстве – Ирина. Ее сын, император Лев IV, имел прозвище Хазар.
В IX веке Византия создала хазарскую гвардию. Многие хазары возвысились. К примеру, Варданиос Туркос из Крыма был произведён в стратеги Анатолии.
Традиция династийных браков пришла из дальневосточной Азии. Там правящие дома тюрков и китайцев были всегда в родстве. Как только троны китайцев начинали шататься, они срочно женились сами или женили своих детей на тюркских «ходынах». Это отпугивало врагов. Но и создавало сильную зависимость от тюркских родственников.
Тюрки говорили: «Сыновья – дети матери. Наследник престола – сын и воспитанник матери, он становился монархом подчинённого государства. народе. Династийные браки преследовали далеко идущие цели, содействовали общей тюркизации.
Тюрки оставались преобладающей силой на огромном пространстве от Китая до Грузии, и арабы вообще не связывались с ними. Именно половецкая принцесса Турандот (Турандохта, дочь Турана), дочь кипчакского хана Артыка и сестра Кончака в начале 12 века стала женой грузинского царя Давида Строителя и тем самым помогла спасти Кавказ от арабизации. Артык (Отрок, Атрак) двинул 45 тысяч конников в Колхиду и Мцхету и изгнал захватчиков.
* * *
Торкины, торки
Русичи также вступали с кипчаками подобные союзы. Наёмные дружины состояли из степняков; они жили отдельными слободами. Каждый удельный князь женился на половчанке и приводил в свой город воинов от тестя.
Эти браки надолго скрепляли военный союз. Род девицы относился к князю как к родственнику, не нападал на него, при случае защищал. Те же самые обязательства принимал на себя и русский «зять». Теркины (торкины), т. е. родственники по жене, считались ближе.
Торкины (торчины) по-русски стали называться короче – торки. Кочевники прочно оседали на Руси. Почти вся карта Украины покрыта тюркскими названиями: Торчиново городище, село Торское, урочище Торч, Торчин, река Торчанка, село Торчица на реке Торчице, село Торчевский степак, река Торча, Торчицкое взгорье (Киевщина), город Торчин на Волыни, село Торчицы – в Черной Руси, город Торчин, город Торков, Торки и Торчиновичи; город Торческ
* * *
Брачные свидетельства в языке
В 12 веке после разгрома печенегов кипчаки заняли всё пространство южнорусских степей. Князья добивались союза с ними. Отсюда такое обилие половецких «красных девок» в княжеских теремах.
Герои «Слова о полку Игореве» – Ольговичи, потомки Олега Черниговского и Тьмутороканского, того самого, которого называли Олегом-коганем и Олегом Гориславичем
Олег женился на дочери Тугра-хана и получил престол («золотую доску», «алтын такта») князя Черниговского. Его сын Святослав стал зятем хана Аепы и без препятствий заработал титул «Великий князь Киевский».
Игорь и Всеволод его дети, тоже полукровки – русичи и кипчаки, по отцу и матери. Сын Игоря Владимир («соколич») женится на младшей Кончаковне.
Эти браки – часть военно-политического союза ради выживания, мира и поддержки. Участвуя в междоусобицах русичей, тюрки тормозили и «гасили» конфликты. В какой-то степени, помогая великим князьям, кипчаки-сваты помогли и ликвидации раздробленности.
Как отметил Олжас Омарович в своих исследованиях «…Только один Мономах приводил их 19 раз, а все Ольговичи (включая деда и внука) – 151».
Сколько именно было русско-кипчакских браков, неизвестно. Сведения об этом можно найти, изучая славянские языки.
* * *
Брак; первый; берендеи
В русском, украинском, болгарском, сербохорватском бытует книжное слово «брак» – женитьба, супружество. В древнерусском языке «брак» – союз. Поскольку не встречается полногласного варианта «борок», это слово смело можно относить к тюркскому «бiрагу-пiраку». «бiраг-пiрагу» («i» выпадает в произношении) – взятие, взять, брать. Оно же – союз, единение (от «бiр», «пiр» - один, единый, неделимый).
Слово это – только для князей. Простым русичам, как писал Сулейменов, предписывался «еблек» – женитьба, от тюркского ебле – «обзаводись домом».
Олжас Омарович приводит яркий пример:
«От слова «пiрагу» (вариант «пipyгa») образовано целое гнездо слов, объединенных смыслом – соединить: Сравните: пряжа, пряжка, упряжь, спряжение, прясть, пряду, прясло, напряг, запряг (но – запрячь, напрячь). Здесь же «соупруга, соупруг» (муж, жена); 2) подпруга; 3) упруг, пружина.
От этих слов отделилась веточка с корнем «пер-вый, пер-ший» и отошла к числительному «один», «един», дав счётные по значению слова (переозвученные «бiреу-пiреу» – первый по счёту), по-русски «бьрьв-пьрьв»
«Бiрiншi» (первые, отдельные, отъединённые) имело древний вариант «бiр-iнтi». Русичи превратили его в «беринди», берендеи, – присоединившиеся.
ЦВЕТЫ МЯКИНЫ
(Прозвания степняков до XIII века.
* * *
Берендеи
Кроме торкинов – княжеской родни, на землях русичей поселялись и оседали мелкие родовые общины кочевников, потерпевшие много обид в Степи. Они и получили прозвище «берiндi».
Они помогали князьям в сражениях с половцами добровольно. Ими руководила непроходящая месть изгнанников. Своих пленников и добычу они не отдавали обратно. Денег за службу они не просили, но требовали давать им место для жительства. Князья не могли приказывать и не смели возражать берендеям, так кА эти тюрки не были у них на службе.
Олжас Омарович на эту тему привёл два ярких примера из летописных источников.
Первый: «В 1155 году берендеи, состоящие на службе у Юрия Долгорукого, захватили в плен много половцев. Уцелевшие сбегали в степь за «помочью», подошли к Киеву и просили Юрия, чтобы он приказал наемникам вернуть пленных. Долгорукий только руками развел, ибо берендеи отказались: «Мы умираем за русскую землю с твоим сыном и головы свои складываем за твою честь».
Второй: «В 1159 году предводители берендеев Дудар Сатмазович, Каракоз Миюзович и Кораз Кокей сочли для себя выгодным перейти от князя Изяслава – к Мстиславу. Они послали Мстиславу сказать: «если нас хочешь любить, как нас любил отец твой, и по городу лучшему (лепшему) нам дать, то мы на том от Изяслава отступим».
Мстислав согласился и выделил для них города. Только один город – Бердичев на Украине – сохранил их название – в XVIII веке он ещё именовался «Берендичев»
* * *
Ковуи
Появление этого рода тюрко-русичей объясняется третьим путём присоединения к Руси. Вожди племён и князья порой перед сражениями устраивали одиночные поединки (ристалища) между богатырями. Условие одно: чей богатырь победит, тому переходят всё войско и народ. В летописях XI века упоминается князь Мстислав, который сам принял участие в поединке, убил вождя племени косогов (косоков) Редею (Ер-Даду) и увёл «осиротевшее» племя в Чернигов.
Часть их потомков Ярослав Черниговский отпустил с князем Игорем в его позорный набег. Они все погибли, так как их половцы в плен не брали – убивали. В этом походе бывшие косоги (косоки) назывались ковуями.
Так произносили русичи тюркские слова коп уй, кобуй – «многодомные». У слова «уй есть синоним «оба», «опа» (еб-). «В Ипатьевской летописи под 1185 годом перечисляются половецкие роды, участвовавшие в битве против Игоря: «И токсобичи, и етебичи, и тертробичи, и колобячи», – пишет Олжас Омарович. – «Я восстанавливаю: токсоба (девять домов), «eтiоба» (семь домов), тертоба (четыре дома), колоба (пять домов)».
В старокипчакском языке для обозначения и подсчёта родовых общин употреблялось слово «ок» – стрела, линия. Косоги – самоназвание по родовой тамге, на которой стоят две вертикальные линии (кос ок – две стрелы). Позже их сменили «еки пышак» – два ножа, отсюда и более современное название «кыпшак».
Но прежнее «косок» означало «союз родов». Став ковуями, бывшие косоги селились вместе, и входили в них «дома», которые получили русифицированные имена – могуты, татраны, шельбиры (Челебир), ольберы (Алып-ер), топчаки, ревуги (Ер Буга).
* * *
Чёрные клобуки (Каракалпаки)
Эти тюрки занимали особое положение: участвовали в вече, наравне с русичами выбирали князей. Выражение «вся Русская земля и все чёрные клобуки» было самым распространённым в официальных документах.
* * *
Нехристи
Православная церковь поощряет земледелие, ислам не запрещает кочевничество. Все, что не связано с христианством, объявлено варварством, язычничеством и, следовательно, враждебным. Не православный – значит, нехристь, язычник, поганый. Последние два слова имеют тюркское происхождение
Как считает О. О. Сулейменов, йазык – степь, равнина, языки, языги – жители степей. Поган – через латинское paganus, тюркское пакган – пастух, кочующий со стадами и пахарь, переходящий с участка на участок
Относит Олжас Омарович к тюркизмам и слово «кощей». Он возводит его к слову «кошчи» – житель кочевья.. «Кощий» от слова «костить» – ругатель и «Кощей Бессмертный» от «костистый, костяной – слова похожие, омонимы, совпадают по звучанию, но имеют разные значения.
Кощеи-нехристи, как правило, ещё и кощуны – те, кто допускают унижение христианства.
ПОЛОВЦЫ И КЫПЧАКИ
В предисловии к своей книге «Половцы» Светлана Плетнёва отмечает: «Эти племена к началу второго тысячелетия превратились в сильное, дееспособное и многочисленное этнообразование, с политическим влиянием и военным потенциалом которого приходилось считаться не только дряхлеющей Византии, но и могущественной Руси.
Половцы — так называли их русские современники в XI—XIII вв. Византийцы, а за ними и вся Западная Европа именовали этот народ команами. Об этом хорошо знали русские летописцы, которые иногда считали нужным разъяснить в своих записках: «…половцы, рекше команы», т. е. половцы, именуемые еще и команами. Восточные орды этого этноса, кочевавшие в заволжских и приуральских степях, вплоть до Иртыша, назывались кипчаками. Под этим именем они вошли на страницы арабских и персидских рукописей. Китайцы же транскрибировали слово «кипчак» двумя иероглифами: «цинь-ча». Следует помнить, что китайские летописцы знали цинь-ча в III—II вв. до н. э., а византийцы и Русь столкнулись с ними спустя 1300 лет — в XI—XII вв. За это долгое время кипчаки пережили сменявшие друг друга периоды славы, военных успехов, экономических взлетов и периоды глубоких падений, когда летописцы и путешественники всех стран и народов переставали упоминать о них.
»
* * *
Кыпчак
О происхождении слова писали в разное время Рашид-Ад-Дин и Ал-Гардизи.
После развала двух Тюркских и Уйгурского каганатов – опустели земли дотоле могучих государств. На среднем течении Верхнего Иртыша стали селиться пришельцы из разных краев – разноплеменные остатки бывших каганатов. Первым появился знатный беглец шад (у персов шахзаде, принц-наследник) – младший сын последнего правителя тюрок-огузов.
До этого он попытался свергнуть и убить своего старшего брата. Но покушение не удалось. Шад сбежал, взяв с собой рабыню-наложницу, и прибыл к большой реке. Здесь, где было много деревьев и обилие дичи, он поставил шатер. Он и рабыня охотились, питались мясом и делали себе одежду из меха соболей, белок и горностаев.
Ища травы, к ним пришли семеро табунщиков. Увидев их, рабыня вышла и сказала: «Артыш», т. е. остановитесь. Так река получила название Иртыш.
Табунщики перезимовали на стоянке шада и его рабыни. Весной они послали младшего табунщика в родные края. Тот побывал там и вернулся с вестью, что всех родичей перебили, никого не осталось. С собой он привел горстку уцелевших.
За ними стали приходить со всех сторон остатки других племен. Собралось 700 человек. Шада выбрали правителем и объявили себя новым народом – кимаками. Когда они размножились, то образовали семь племен, названных по именам семи табунщиков: Ими, Имак, Татар, Байандур, Кыпчак, Ланиказ, Аджлад.
Кыпшак, возможно, получил имя из-за того, что носил с собой два клинка разной длины (еки пышак). Вслед за Гардизи другие авторы предлагали собственные толкования имени
Рашид-ад Дин пересказывал другую легенду. Во время неудачного похода огузов в дупле дерева нашли мальчика. Ему Огуз-каган присвоил имя Кыпчак, от слова «кобук», – «дерево со сгнившей сердцевиной».
Другой автор толковал по-другому. Мальчик по имени Кыпчак появился на свет на земле, «которая обширно поросла деревьями». Чтобы переправиться через реку, Огуз-каган приказал соорудить плот. Во время переправы он сказал новорожденному: «О, будь ты также князем, как и я, и пусть имя твое будет Кыпчак».
Нельзя отрицать арабо-персидского происхождения слова: караванщики Ближнего Востока называли дорогу на север через Кимакию «Андар-аль-скыфчак – путь через скифов». Т. е. еще в 10 веке н. э. тюрки, населявшие Северо-Восточный Казахстан и Обь-Иртышское междуречье, признавались скифами.
Но ближе к истине геральдическое толкование. Тамга (герб, танба) кипчаков – две вертикальные полоски. В «Глиняной книге» Олжас Омарович предложил возможный тип «iкi – пчак» (екi – пшак) – т. е. «2 ножа», пчак (пшак, пичах) – очень узкий нож, стилет.
Весьма вероятно, что тамга «две вертикальные черты», некогда была названа iкi-пчак (еки-пшак), и это слово-предложение превращалось в кипчак (кыпшак).
* * *
Половец
Большинство толкователей, забывая о своей учености, катятся под откос наивно и народной этимологии. Почему-то единодушно загорелых степняков окрестили светло-желтыми – половыми, половцами, по цвету соломы (половы). При этом для подкрепленияпочему-то привлекают сербо-хорватское слова «плав», которое вообще-то обозначает целый спектр от светло-желтого до голубого цвета.
Связано ли это как-нибудь со словом «пол» – половина, еще предстоит уточнять. Как бы то ни было, тюрко-славянский и славяно-тюркский являются равными частями взаимодействия. Но более убедительными кажутся утверждения о прямом отношении слова «половец» словам «поле», «полый», «полость» – пустое, незанятое пространство.
У самих тюрков есть слово «ку», идентичное по значению слову «поле», «пустошь». Буквально это «место, где некомфорттно жить». Близко и слово «кум» – песчаная пустыня, за которым потом закрепилось значение «песок, пески»
И никак нельзя согласиться с тем, что куман (половец) – светло-желтый, так как это двусложное слово: ку – поле, ман – человек. (Правда, кумыки, живущие в Донской области у рек Кума и Подкумок, заставят сомневаться, так как большинство их имеет белокурые, с желтизной, волосы).
Слово «половец» Олжас Омарович включает в единое гнездо статусов (торки, берендеи, печенеги, кумане, кощеи, поганые, языги, толковины), присвоенных тюрко-славам – славо-тюркам. Тюрко-славы живут в Поле, славо-тюрки на Руси, и все они половцы, кровные родственники кипчаков и русичей.
Эти связи старательно разрушали христианские проповедники, еще не оторвавшиеся от католичества, для которого борьба с мусульманами и язычниками считалась подвигом по имя Господне.
Это оттуда, из Ватикана и Констнтинополя: нехристь – варвар, чужой, враг; христианин – цивилизованный, свой, друг. Крестьянин – обязательно православный земледелец, «сидящий» на своей земле. Разные «шатучие» охотники, ватажники, собиратели и пастухи – это «бродники», их следует урезонивать, обращать в истинный образ жизни или изгонять.
В XV веке бродники-изгои стали казаками и образовали особый славо-тюркский микроэтнос, пополняясь беглыми и лишенцами.
Тюркское слово «пак» в обоих значениях «пахать землю» и «пасти скот» закрепилось в православном образце хозяйственного уклада. Русичи становятся землепашцами-скотоводами, которые не сдвигаются с места, не кочуют. Их родоплеменным общинам присваивают новое имя – поляне. И другие племена русичей обретают новые имена (этнонимы): живущие на болотах-дрегвах становятся дреговичами, лесные жители становятся полешуками, дебрянцами и деревлянами, на реке Вятке – вятичами. Исчезают имена племен, связанные с предками или дохристианскими верованиями.
Этнонимы становятся сословными обозначениями, разделяющими русичей по месту жительства и роду занятий. Исторический процесс привел к тому, что основными остались поляне, деревляне и дреговичи, их которых сформировались потом украинцы (малорусы), русские (великорусы) и литвины (белорусы).
* * *
Обобщающие названия тюркского населения южнорусских степей с Х по XII:
I. Этнонимы, образованные от терминов родства:
1) Торки – «родственники жены» (торкiн).
2) Печенеги – «свояки» (паджанак, пацзынак, пазырык).
II. Этноэпитеты, образованные от «хозяйственных» и географических терминов:
1) Кощей – «кочевник» (кощщi).
2) Паган – «пастух» (паган).
3) Язычник – «степняк» (йазык + нiкi).
4) Толковин – неудачная калька предыдущего слова. Только в «Слове о полку Игореве».
5) Половец – «степняк» – калька «язычника».
Отдельно стоит «берендеи» – «передавшиеся» или «подданные». Это уже кличка, данная кипчаками кочевникам, поступившим на службу к русским князьям (берiндi).
«Чёрные клобуки» – калька тюркского самоназвания «Каракалпак».
Ковуи – обрусевший родовой термин «кобуй». Этнонимы показывают сложную картину взаимоотношений христианской Руси с кочевыми племенами, сменяющимися в южнорусских степях на протяжении, по крайней мере, трех веков.
ИСТОРИКИ И ИСТОРИЯ
Лицо обращено к тебе,
но очи смотрят мимо…
Академик Греков в капитальном труде «Киевская Русь» (1953 год) писал:
«И письменные и неписьменные источники к нашим услугам. Но источник, какой бы ни был, может быть полезен лишь тогда, когда исследователь сам хорошо знает, чего он от него хочет».
Это мнение только навредило. Факт не может быть только примером, иллюстрацией. Он сам по себе доказательство. Слова – тоже факты. Как бы их не заталкивали в «хвост» рассуждений, они выпирают и опровергают любые домыслы.
Дотошное и пристальное изучение словарного материала помогло О. О. Сулейменову выявить неразрывные связи в языках и истории соседствующих этносов Евразии
В переносном смысле тюркизмами можно назвать не только слова и выражение, грамматические формы, но и элементы бытового уклада, материальные предметы, способы, употребляемые в деятельности.
До тех пор, пока учение Л. Н. Гумилева, вобравшее в себя золотой фонд знаний, порожденных его учителям-ориенталистами, было в «изгнании», в советской нуке господствовали имперские позиции. Тюркизмами считались только татарские и турецкие заимствования.
При этом делали вид, что им неизвестно происхождение этих языков; что общим их предком был старокипчакский, бытоавший еще при гуннах на огромной площади от Алтая до степей Дона и Днепра.
Олжас Омарович приводит, как пример негативного политизированного отношения к тюркизмам, статью «Кипчаки и Русь» А. И. Попова, опубликованную в 1946 году. Начало её не отличается оригинальностью: «Следует сразу же сказать, что воздействие половцев на русских было ничтожным. В соответствии с этим число половецких слов, попавших в русский язык, ничтожно».
По мнению Попова, слов тюркского происхождения в русском языке всего… 10: сайгак, кочь, кощей, чага, ватага, емшан, кумыз, курган, ортьма, япончица. Все они у него не половецкие, не взяты у торков и берендеев. Только три слова –курган, ватага, кумыс – остались активными. При этом игнорирована казачий военный словарь Дона, Кубани, Запорожья и Волги, – он соотнесён с турецким, хотя казаки унаследовали его от донских и тьмутараканских (таманских и лукоморских) половцев.
Эпоха славяно-тюркского единства дала большой пласт обозначений: воин, боярин, полк, труд (в значении «война»); «охота», «облава», «чугун», «железо», «булат», «алебарда», «топор», «молот», «сулица», «рать», «хоругвь», «сабля», «кметь», «колчан», «тьма» (10 тысячное войско); кличи-призывы ура! и айда! Но их не считают тюркизмами.
Слова ертаул баскак, улан, есаул, сеунч, калга, улубий, чеуш, саадак, орда, бунчук, караул, атаман, кош, курень, богатырь, бирюч, жолау (знамя), соузник, колымага, алпаут, сурначь и признаны монгольскими, несмотря на явное кипчакское происхождение.
В Москве в 1899 году на средства, пожертвованные Ю. И. Базановой, вышла незаслуженно забытая книга выдающегося востоковеда Григория Потанина «Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе».
Олжас Омарович Сулейменов предлагает сравнить ее предисловие и заключение.
Потанин пишет: «В этом предисловии я хочу ограничиться двумя-тремя словами по поводу тех недоумений, которые могут явиться при первом беглом взгляде на книгу. Господствующая идея книги, идея об единстве средневекового западного и восточноордынского эпоса распространяется и на эпос западной Европы, может с первых же строк книги вызвать некоторые возражения.
Во-первых, с первого же раза может показаться невероятным обмен эпосами на таком дальнем расстоянии как центральная Монголия и центральная Франция, как берега Орхона и Керулена на востоке, и берега Сены на западе.
Другое возражение – могут сказать, что трудно допустить возможность воздействия некультурных варварских орд средней Азии на культурную европейскую среду…
Эпоху, когда происходит обмен эпическими материалами, можно предположить очень ранней; можно не приурочивать ее к позднейшим переселениям среднеазиатских орд; этот обмен совершался в то отдаленное время, когда не было той разницы в культуре между центральной Европой и степями Средней Азии, какая появляется позднее.
В те отдаленные времена могли быть и такие случаи, когда ордынцы, пришедшие в юго-восточную или среднюю Европу, оказывались людьми высшей культуры в сравнении с туземцами».
И в «Заключении»: «Пренебрежение ученых к степным народам задерживает развитие науки. Установление правильных взглядов на роль этих варваров и на историю духовно–культурных заимствований мешает наше арийское высокомерие, ложная историческая перспектива, вследствие которой все напоминавшее христианские апокрифы признавалось за похристианское, и несмелость мышления, порабощенного рутинными взглядами и рутинными верованиями.
Было время, когда история средневековой литературы в западной Европе не пользовалась славянскими памятниками, считая их малозначительными: теперь важность славянской письменности оценена: некоторые факты средневековой литературы освещёны только при помощи славянских памятников. Может быть, такой же поворот нужно ожидать и в отношении к степному преданию. Может быть, будет признано столь же невыгодным для науки дальнейшее пренебрежение к степным преданиям».
С той поры вплоть до выхода в свет трудов Л. Гумилева, В. Радлова, В. Обручева, С. Бартольда и книги «АЗiЯ» О. Сулейменова это пренебрежение долго темнело коростой на всех ориентальных дисциплинах.
ХРОНОЛОГИЯ
древней половецко-кипчакской истории
886-912 гг. Царствование Льва VI Философа (виз.)
895 г. Приход в Приднепровье печенегов, разгром Ателькузы
898 г. Перекочевка венгров из Ателькузы в Панноиию
913-959 гг. Царствование Константина VII Багрянородного (виз.)
915 г. Первое появление печенегов у границ Руси и мир их с Игорем
919-944 гг. Царствование Романа I Лекатена (виз.)
922 г. Путешествие Ибн Фадлана на Волгу
944 г. Поход Игоря на Византию с союзниками-печенегами
947-1000 гг. Жизнь Ал-Мукаддеси 955 г. Умер Ал-Масуди
965 г. Поход Святослава Игоревича на хазар
969 г. Нападение печенегов на Киев и осада города
972 г. Смерть Святослава Игоревича
980-1015 гг. Княжение Владимира Святославича
985 г. Поход Владимира на Волжскую Болгарию с союзниками-торками 1036 г. Победа Ярослава над печенегами, разгром печенежских орд
993 г. Битва русского и печенежского богатырей, победа русича и построение на месте битвы города Переяславля
996 г. Осада Белогорода печенегами
1015-1054 гг. Княжение Ярослава Мудрого
1050-1051 гг. Умер Ал-Бируни
1055 г. Первое появление половцев у границ Руси (хан Блуш)
1060 г. Разгром торков русскими князьями триумвирата
1061 г. Первое нападение половцев на Русь (хан Сокал)
1067-1071 гг. Царствование Романа IV Диогена (виз.)
1068 г. Битва половцев с полками князей триумвирата. Разгром русичей.
1078 г. Олег Святославич (Гориславич) первый раз привел половцев на русские земли
1081-1118 гг. Царствование Алексея Комнина (виз.)
1082 г. Умер хан Осень (Асеп)
1083 - ок. 1155 гг.Жизнь Анны Комниной
1086-1092 гг. Византийско-печенежская война
1090-1167 гг. Правление хана Боняка
1092 г. Поход Боняка и Тугоркана в Византию для участия в войне византийцев с печенегами
1095 г. Убийство Китана и Итларя
1096 г. Разгром и смерть Тугоркана
1097 г. Участие Боняка в битве русских князей на р. Вягре
1103 г. Долобьский съезд
1103 г. Первый поход русских князей на половцев (лукоморских)
1105 г. Поход Боняка на Заруб
1107 г. Поход Боняка на Переяславль
1107 г. Поход Боняка и Шарукана на Посулье. Разгром половецких полков
1109 г. Поход Дмитра Иворовича на «Дон» (Северский Донец)
1111 г. Поход русских князей на «Дон», взятие городков Шаруканя и Сугрова
1113-1125 гг. Княжение Владимира Мопомаха
1116 г. Поход молодых русских князей (княжичей) на Дон. Взятие городков Балина, Шаруканя и Сугрова
1117 г. Разгром половцами печенегов и торков у Белой Вежи на Дону. Переселение беловежцев на Русь
1117 г. Заключение мира между ханами Половецкой земли и князьями Всеволодом Киевским и Андреем Переяславским у Малотина
1118 г. Уход Атрака (Отрока) с ордой в Предкавказье и Грузию
1121 г. Изгнание с русских земель Владимиром Мономахом берендеев, торков и печенегов
1132 г. Умер князь Мстислав Владимирович Мономах
1146 г. Образование вассального Руси союза черных клобуков. Первое упоминание «диких половцев» и бродников
1154 г. _ Умер князь Изяслав Мстиславич
1160-1233 гг. Жизнь Ибн-ал-Асира
1168 v. Набег князей Олега и Ярослава на вежи Беглюка и Козла Сотановича
1170 г. Поход на приднепровских половцев русскихкнязей под главенством Мстислава Изяслави-ча
1172 г. Заключение мира между половецкими ханами и князьями Ростиславом и Глебом у Песочна
1172-1201 гг. Правление Кончака (даты даны по первому и последнему упоминанию в русской летописи)
1174 г. Поход Кончака и Кобяка на Переяславское княжество, поражение в битве с Игорем Святославичем
1179 г. Первый удачный грабительский набег Кончака на Посулье
1180 г. Участие Кончака и Кобяка в борьбе Ольговичей против Рюрика. Совместное бегство их с Игорем Святославичем после разгрома соединенных сил Ольговичей на р. Черторые
1183 г. Разгром половцев у Иван-Воиня и смерть Кобяка Карепьевича
1184 г. Поход Кончака на Русь с целью «пожещи огнем грады русские». Разгром его полков русичами
1185 г. Поход Игоря Святославича на Кончака. Разгром полков Игоря. Ответный поход Кончака и Гзака на Русь
1187 г. Большой поход русских князей на приднепровских половцев (до Голубого леса)
1187-1196 гг. Правление Асена I (болг.)
1190-1192 гг. Война Кунтувдея против своего сюзерена -киевского князя
1193 г. Неудачная попытка киевских князей - соправителей Святослава и Рюрика заключить мир с Лукоморцами и Бурчевичами
1202 г. Разгром князем Рюриком с половцами Галицкого княжества
1202 — ок. 1240 г. Правление Котяна над ордами в южнорусских степях и Венгрии
1203-1283 гг. Жизнь Казвини
1207-1218 гг. Правление Борила (болг.)
1218-1241 гг. Правление Асена II (болг.)
1223 (24) г. Битва русских и половцев с монголами на Калке. Гибель Кипчакской Руси князя Юрия Кончаковича
1226-1283 гг. Жизнь Джувайни
1228 г. Новый разгром Галицкого княжества половцами, возглавленными Котяном
1228-1229 гг. Вторая волна монгольского нашествия
1235—1236 гг. Третья сокрушительная волна монгольского нашествия
1237 г. Перекочевка Котяна с ордой в Венгрию
1238-1264 г. Правление Даниила Галицкого
1246 г. Путешествие Плано Карпини
1247-1318 гг. Жизнь Рашид-ад-Дина
1255 г. Путешествие Вильгельма Рубрука
1279 г. Манифест венгерского короля Ладислава (Ласло) о правах и обязанностях куманов в королевстве
1304-1377 гг. Жизнь Ибн Баттуты
ПОЛОВЕЦКИЙ ФОЛЬКЛОР
В «КОДЕКС КУМАНИКС»
«Слово о полку Игореве», возможно, было не единствннвым письменным памятником 10-11 вв, содержащим тюркские слова, пкечевые обороты, фраз и описания тюркского уклада и этикета. Немало рукописей погибло в пожарах. Как ни странно, в более поздние эпохи заботу о развитии тюркоязычной письменности взяли на себя христиане.
Эта забота явила миру в 13-16 вв. летописи и священные тексты Каменец-Подольских армянских монахов, написанные кавказкими рунами, и переводы библейских источников, сделанные католическими наставниками для миссионеров, направляемых для обращения в христианство татаро-монголов.
Переводы, вышедшие из стен Ватикана, получили латинское название «Кодекс Куманикус» и старославянское «Половецкая библия». Это был сборник евангельских текстов, проповедей псалмов и молитв, написанных латинским шрифтом на тюркском языке.
Он должен был служить пособием для освоения половецкого наречия и книгой для благочестивого чтения обращённых кочевников. И только один фрагмент заслуживает внимания, как оргинальный источник тюркского фольклора – 47 кипчакских загадок и 1 пословица.
Читая их, можно получить достоверное представление о тм, как говорили между собой тогдашние кипчаки
Половецкая пословица:
Kim maga bersd, men ded agar berdyim;
kim maga bermdid, men ded аgаr berindi.
Кто даст мне, тому дам и я;
кто мне не даст, тому не дам и я.
Казахское
Маган беріп жатыр - беріп жатырмын жане мен, маган бермейді - берiп жаткан жокпын жане мен
Дают мне - даю и я, не дают мне - не даю и я
Загадки
Угадай, угадай: капля, каплющая капля, горящая капля, у которой есть тень. (бабочка).
Я писала-писала-писала, пять деревьев исписала, ртуть мою я замесила, шелк небесный мой скрутила. (Хна).
На перекладине черный и саврасый уподобились друг другу (стали похожими). (Это коптильня для кож).
Сколько ни толкай, не покачнётся, что внутри, не всплеснётся. (яма для хранения зерна).
Жира с рыси не стряхнуть, мою расшитую золотом шубу не свернуть. (звезды).
У белой кибитки нет калитки (У белой юрты нет дверного проема). (яйцо).
Бунчук (знамя, стяг) стоит вот так - жир капает с рассох; бунчук стоит эдак - жир капает из дупла. (Баран, жарящийся на вертеле).
Идет посол от солнца - играет в серебряную трубу; идет посол от месяца – играет в золотую трубу. (Сияние, свет, лучи).
У него много ног, и они длинны, худее, чем ноги мои, и длиннее. (тренога, треножник для подвешивания котла или двойная тренога с перекладиной для котлов, с вертелом).
Красноногий, с чапраком (попоной), златоглавый, с булавой (дубиной, битой, кийком, бойком). (Журавль).
Нет ни у тебя, ни у меня, ни в высоких (заоблачных) горах, ни в пещерах (пробитых, проторенных камнях), ни в дуплах, ни у кыпчаков. (Это птичье молоко).
Плотнеет и становится совершенно твердым. (Бараний рог).
Уплотняется и становится совершенно крепким. (Козлиный рог).
На верхушке высокого дерева сидит птица ургувул; чтобы ее застрелить, нужен мужественный человек, он должен быть стойким во всех отношениях (с обоих концов), его сердцу необходимо каменное терпение. (Это душа).
На конце длинной жерди я написал большое письмо; надеясь, что сын невезучего (чешуйчатого) придет, я стоял и подстерегал несчастного (чешуйчатого). (Это удочка и рыба).
Где белесый зимовал? - Он зимовал в кровавом месте. Как эта кровь к нему не пристала? - Он зимовал внутри мешка. (Это нутряной жир).
Посол о пяти головах идет. (Пять пальцев ноги торчат из-под подола).
На горе стоит супостат с дубиною батманов в пять. (Это хвост лисички).
Трах-тарарах! - телега камня с грохотом свалилась. (Это верблюд).
Моя невестка ест крупу, а я голоден. (Это остов юрты).
Спина коровы, бедро барана. (Это сапог).
Мой серенький козленок жиреет на привязи. (Это дыня).
Вечером черный козленок приходит, утром черный козленок уходит. (Это тюнлик, ночник-кошма, которой прикрывают дымовое отверстие вверху юрты, обычно на ночь).
Один его конец зиму зимует (на зимовье), другой его конец лето летует (на летовье). (Это сырык, рогуля, шест с развилкой, центральная вертикальная подпорка юрты, устанавливаемая во время сильного ветра, снегопада, ливня, когда кровля чрезмерно тяжелеет).
На холме сижу, на медные миски наступаю. (седло и стремена).
Бочоночек на бочоночке. (Это камыш).
Молодая невеста на лугу на тюке своего приданого сидит. (метелка (цветок, колос, султан) камыша).
На лугу жирная колотушка лежит. (еж).
На лугу жирный ремень лежит. (змея)
Поест, попьет - к себе в нору идёт (залезает). (нож).
Колчан у меня один, стрелы мои бесчисленны. (небо и звезды).
Без носа - лед сверлит (точит, протачивает). (Это помет овцы).
Разделившись направо-налево, тридцать туменов возносятся ввысь. (солнце, луна, звезды, заря).
Золото, отделившись, падает стоймя, алый шелк падает развернутым. (ожеребилась кобыла).
Он исполнил (прошел) всё что надо и зазимовал в зловонном озере. (собака спит мордой в зад).
Пуговку я смастерила, к веретену прицепила. (Это ум).
Ящерицей кровь стекла, черную страну залила. (Это огонь).
Ящерицей желтое золото [потекло].
Длинная-длинная скользанка, до самого конца скользанка; короткая-короткая скользанка, до самой кромки скользанка. (Это нож и точильный камень).
Пошел он - следа нет. (Это корабль).
Угадай: за тобою - хлоп! (Это дверь).
Если открою рот, мои легкие видны. (Это: когда откроют дверь, виден огонь).
Моя сумочка из алой шагрени, Мое кушаньице - ломтик золота. (Это орех).
Там, где шкурка ягненка разделяется, есть норка восьми кроликов. Если ее не найдёшь, плачь, что при выделке кожи сломается. Если, рассудив, не найдешь, плачь, что при выделке кожи помаешься. (Это копчик).
От Бога упала колотушечка - четвероногая зверушечка. (еж).
Обрубок дерева покрыла шашель. (Это пленник в оковах). Бык, свинья зимуют. (Это: всю зиму о нем хлопочут).
Сильный бык взревел. (Это: отец его ослеп от горя).
Сильно стонала корова. (Это: рыдала мать).
Два отростка отщепляются, основания отростков терзаются. (Это: рыдали две младшие сестры).
Что за зверь идет сверху? Этот зверь - тигр (полосатый барс), - говорят; по его голеням жемчуг струится, - говорят. Что за зверь идет снизу? Этот зверь - саврасый (чубарый? крапчатый?) барс, - говорят; по его хвосту жемчуг струится, - говорят. (Купец).
Пять нежеребившихся кобыл, находящихся у голеней, ожеребились пятью. (Это наступил год срок: гусята вылупились из яиц).
Желтый жеребец во дворце заржал, вызвав вокруг шум и гам. (Это гусь в гнезде загоготал). Примечание: Гнездо дикие серые гуси выстилают пухом, образуя по окружности пуховый валик. В кладке 5-8 яиц. Высиживает самка, самец же находится поблизости.
Слова-русичи и слова-кипчаки
© Copyright: Али Данат Мелисарт, 2012
Свидетельство о публикации №112081303697
Свидетельство о публикации №112081303697
Рецензии
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.