В больнице

Белла Ахмадулина


БОРИСУ МЕССЕРЕРУ...

Когда жалела я Бориса,
а он меня в больницу вёз,
стихотворение "Больница"
в глазах стояло вместо слёз.

И думалось:уж коль поэта
мы сами отпустили в смерть
и как-то вытерпели это, -
всё остальное можно снесть.

И от минуты многотрудной
как бы рассудок не устал,-
ему одной достанет чудной
строки про перстень и футляр.

Так ею любовалась память,
как будто это мой алмаз,
готовый в чёрный бархат прянуть,
с меня востребует сейчас.

Не тут-то было! Лишь от улиц
меня отъединил забор,
жизнь удивлённая очнулась,
воззрилась на больничный двор.

Двор ей понравился. Не меньше
ей нравились кровать и суп,
столь вкусный, и больных насмешки
над тем, как бледен он и скуп.

Опробовав свою сохранность,
жизнь стала складывать слова
о том, что во дворе - о радость! -
два возлежат чугунных льва.

Львы одичавшие - привыкли,
что кто-то к ним щекою льнёт.
Податливые их загривки
клялись в ответном чувстве львов.

За все черты, чуть-чуть иные,
чем принято, за не вполне
разумный вид - врачи, больные -
все были ласковы ко мне.

Профессор, коей все боялись,
войдёт со свитой, скажет: "Ну-с,
как ваши львы?" - и все смеялись,
что я боюсь и не смеюсь.

Все люди мне казались правы,
я вникла в судьбы, в имена,
и стук ужасной их забавы
в саду - не раздражал меня.

Я видела упадок плоти
и грубо повреждённый дух,
но помышляла о субботе,
когда родные к ним придут.

Пакеты с вредоносно-сильной
едой, объятья на скамье -
весь этот праздник некрасивый
был близок и понятен мне.

Как будто ничего вселенной
не обещала, не должна -
в алмазик бытия бесценный
вцепилась жадная душа.

Всё ярче над небесным краем
двух зорь единый пламень рос.
- Неужто всё ещё играет
со львами? - слышался вопрос.

Как напоследок жизнь играла,
смотрел суровый окуляр.
Но это не опровергало
строки про перстень и футляр.

1984


     В больнице

Но перстень и футляр
Были важнее.
А жизнь своя здесь шла,
И львы чугунные здесь были.