Буде ужо новый Пушкин!

СЕВЕРНАЯ БАЙКА

            Учитель по языку русску борзо дивный у нас.  Сердцем весел, хотя пития
не принимает, куревом легкие не коптит, потроха обжорством не огорчает, потому
как сума у его пустая, как у нас голова, все равно. Разум у его быстрый, речь
захватистая, что ни ляпнет — все по уму. Знай, у русской грамоты сидит да слово
к слову навязывает, ни одного  не спутает. В кою пору мы на уроке шум учиним —
возьмется он стихи выпевать. Мы языки-то прикусим, уши  навострим. Голос у  его
гремучий, разводнО поет, по сердцу ездит.
            Ученика, бывало, призывает: ну-ко, всяко-разно про Пушкина сказывай!
А школяр, какой  ледащий попадет — томится да молчанку держит: у его ум никуда
не ходит, в покое стоит.
           — Ты, — костит  учитель, — сачкарь несуразный, предмет превзойти не
переломишься!  Ну-ко, пришпорь разум свой быстрый да молодых позабавь! Не
навыкай сраму терпеть, почни сказывать.
             Ученик тады духом ужо не падает, чину свово не роняет,  все как есть
про Пушкина распинается. И все другие вскорости стали охочи стишки голосить,
не уймешь никак. И полюбили мы стихоплета того хваленого пуще всех иных. 
А особо-то кручинны были, что шибко  не в годах еще пристрелили его, злополучного.
Не востер он был своих ворогов из пушки дырявить, знай все мимо да мимо промашки
садил. Только  перышком махать привычку имел. Горюем-горюем, Дантеску иноземского
поносим, на чем свет чихвостим: что ж ты, гуляка негодящий, нашего разумника
положил, народ русский сиротой кинул?  Что ж ты над нами сделал? Когда еще така
светла голова да рука писучая у нас вылупится?
                Тут мы мозгами укрепилися да порешили свово  новейшего Пушкина в нашем
курятнике возрастить, чтобы на тот же манер был горазд языком трепать да обо
всем понимать в тонкости. С тех пор нашим охальникам-школярам пальца в рот не
клади стало,  враз все профессорами да книжными червяками пошли быти. И никто
боле нас не пинает, не бодает, потому как  во всех премудростях превзошли.
             И так мы о себе возомнили, что теперя  кажинный  умник  все свободно
время из пистоля  палить  постигает. А пуще всего из Калашника. Это чтобы опосля,
как тот Пушкин безрукий, не промахнуться при таком  же  почетном случае.