Выходные

Очередной пьяный вечер. Увядающим голосом постный базар о пагубности наркоты.
Паша пьет сок и мечтает бросить. Я показываю собой ему ту мразь, в которую
он превратится, если не дернет стоп кран. Какие стишки и песни!?! Жизнь вне тропы
к высокому. Попрошайничества, унижения, опущенное сострадание, поганые споры
с собой, в лживом обещании:завтра всё, завязываю...
Я многократно колюсь ржавой иглой, хотя покупал одноразовую...

Паша еще с Господом, еще полон сил и реально верит, что Антошка
справится, потому что он смотрит в зеркало. Но тяга петь в кайф убивает хитро.
Мне ему неебически трудно передать, что мне осталось совсем немножко,
а ему не стоит пить со мной эти еб...е пол литра.
Между тем из окна благоухают ангельские веера мирта,
а Вечность собирает мечты и слова от души в свое лучистое лукошко.
Расширяет зрачок золотистого глаза сытая кошка.

Мы сидим на смятом пледе, я вспоминаю Ницше, но имею в виду Гаутаму.
Паша пуст и размазан - он только теперь осознает, что я утонул.
Он мечтает еще, что воспарит, поймет Бога, пожмет Ему руку и вырвет остатки хлама
моей душонки. Но мы то с Господом знаем, что Паше не осмыслить мою вину.
Так я рассказывал жизнью, как идут ко дну.

Теперь о вере. Что тут можно вычернить? Все обнятые братья
давно замарали бордо ножи. И если Паше верится, что мир еще уступит,
то ему уготованы особенно красочные и выкорчеванные объятья,
а мне чего? Мне как всегда карать мечту, если Паша занятно тупит.
Солирует волей тот, кто расплачивается кармой, тем более в полной группе.

Глоток водки, сигарета и дифференцированный подход. Такие басни.
Мерный клюв времени, шантаж и угрозы... заведомо исчезнувшие бабки.
Антон не пьянеет, любит свою женщину, но не позволяет в него ей упасть, и
Паша наконец понимает о чем это... Кровь пытает сердце припомнить ДНК и его остатки.
Нам всё кажется (и тут стоит, как скажет Анаит, перекреститься), что наши схватки,
с этой оборзевшей вотчиной Москвы, дадут результат. Но это, простите, отмазки,
ибо когда я начинал банчить и юзать, мир уже устилал асфальт.
Теперь же я ренегат, обрубок ада и в некотором роде осрамившийся тать.

Потное наследие жажды... безумие моих путешествий в миры пороков, мрачность -
обычное одиночество и знакомство с корявыми дугпами...
Но я не об этом. Паша высмаркивает жизнь, и тут хоть окровавлено плачь,
но никак не поставить преграды. Короче, эти выходные по любому были скучными.

                7 августа 2012