Повесть об одноклассниках. Часть 3

                *   *   *
 
                Его понесла, закружила
                Войны огневая страда.
                Бои, потери, могилы,
                Общий успех и беда.

                Хоть стал он угрюмым, жестоким,
                Мог чувства свои укрощать,
                И только людские пороки,
                Совсем разучился прощать.

                О жизни прежней, постылой
                Он не хотел вспоминать.
                Злость прибавляет всем силы,
                А злым - веселей воевать.

                Когда же война, как награду,
                Давала забвенья глоток,
                Словно бы враг из засады,
                Непрошенных мыслей поток.

                Он гнал их похабщиной всякой,
                Чтоб было спокойней уму,
                Но мысли, побитой собакой,
                Опять возвращались к нему.

                Раз, как бывало нередко,
                Хотя сам чёрт ей не брат,
                Пришлось выручать разведку,
                Попавшей в одну из засад.

                Если бы степь - всё отменно.
                Здесь лес. Враг жесток и неглуп,
                И бой перешёл постепенно
                В стычки разрозненных групп.

                В белой клубящейся каше,
                Чуть дальше - не видно ни зги.
                Легко ошибиться: Где наши?
                А где притаились враги?

                Скрип снега, слабый. неясный.
                На взводе держа автомат,
                К Андрею, полянкой опасной,
                Наш пробирался солдат.

                Кивнув мимоходом Андрею,
                Он бросил, не глядя назад:
                Вдвоём воевать веселее,
                И матерно: Выследил, гад!

                Дуплет прогремел. И странный,
                Двойной приглушённый вскрик.
                Навзничь, сжимая рану,
                Рухнул на снег боевик.

                Солдат застыл, на мгновенье,
                И медленно, будто во сне,
                Тяжко упал на колени,
                И ткнулся лицом в рыхлый снег.

                Сразу поняв в чём дело,
                Андрей, на мгновенье, застыл:
                Парень собственным телом
                Его от пули прикрыл.

                В место, откуда стреляли,
                Он выпустил весь магазин.
                На выстрелы не отвечали:
                Видать, боевик был один.

                Под грудью, алая краска
                Плавила тающий снег.
                Снята тяжёлая каска.
                Андрей отшатнулся: Олег!

                И не было, вроде, похожих,
                Месяцев, будто бы, лет.
                Для Памяти, видимо, тоже
                Срока давности нет.

                А память, холуйски-некстати,
                Чтобы ударить больней,
                Выдала "снимок" кровати,
                С нагими телами на ней.

                Словно шампанского пена,
                В душу плеснула, вскипев.
                Боль полоснула мгновенно,
                Воскрешая обиду и гнев.

                Прошлое, вмиг, пробудилось,
                Адским огнём опалив.
                Раной горячей открылось,
                Будто бы лопнул нарыв.

                Всё это, в зимнюю стужу,
                В снежный лесной бастион,
                Криком рванулось наружу,
                Больше похожем на стон.

                Здесь не пошлёшь за подмогой.
                Надо ж! Схлестнулись пути!
                Да лучше б десятой дорогой
                Друг друга бы нам обойти.

                Ситуация, вроде капкана:
                Да что мне лукавить с собой.
                Он мне не лучше душмана,
                Хотя, по понятиям - "свой".

                Над ним уж с косою старуха:
                Видать по всему - не жилец,
                И бросить не хватит мне духа.
                Так что ж с тобой делать, подлец?

                Хватит! О прошлом ни звука.
                Унять бы обиду в груди.
                И Память... Проклятая сука!
                Ну сгинь! Отвяжись! Пропади!

                Он долго сидел очумело,
                Пока в наступающий мрак,
                Сгибаясь под тяжестью тела,
                Смог сделать коротенький шаг.

                Дыханье сбивалось в одышке,
                И судорогой корчило рот.
                В короткие передышки
                Он снегом стряхивал пот.

                Всё в мире исчезло куда-то,
                Лишь пульс, словно молот, в висках,
                Да лязг на груди автоматов
                Ему отмерял каждый шаг.

                Он шёл, как во сне, к лазарету,
                Под ноги глядя, в упор,
                Покуда, ближе к рассвету,
                Его не заметил дозор.