наедине с морскими волнами

Раскаленный песок тропинки обжигает отвыкшую от хождения босоножкой подошву ног. Иногда, чтобы дать отдых коже, идешь по слегка пожухлой от полуденного зенита, но еще молодой траве. Резкий контраст температур вызывает странное чувство замирания сердца. Те кто проходил операцию по остановке и новому запуску сердечной мышцы для избавления от аритмии, не могут не помнить ужас от первой мыли: мне добровольно остановят сердце. На наносекунды, но остановят.

И заставят биться по новому. Говорят его даже обдадут ледяной соленой морской  водой. Отрезвляющий душ.
Что бы мы делали без моря?
Вдоль тропинки тянутся сетчатые изгороди сплошь увитые разноцветным вьюнком. Офицерские дачи. Цветки раскрыты как шербургские зонтики – солнцу долго держаться в режиме «ясно».

Цветной ситцевый сарафан изгороди постепенно заканчивается, пару улочек с серыми неуклюжими домами  и катерок доставляет тебя к яблоневым посадкам на другом берегу. Завязь еще напоминает дички, и солнцепек снедает аромат деревьев. Остается только тень. За тенью раскаленный асфальт города, а здесь иллюзия защиты от солнечной радиации. Тебе еще только понаслышке известно за радиацию. Но, поверь, всё впереди….
Обжигающий серебряный свет. Нет, не свет, свечение… Внеземная иллюминация….

Сквозь почти непробиваемую кружеву листьев смотришь на солнце. Почему тогда из всех возможных райских плодов Он выбрал этот? Где-то должна быть разгадка… Игра в бисер… Лучики среди ветвей то тут, то там вспыхивают крошечными бриллиантовыми каплями. Как по зелени шиты переливы света. Морзянка без звука, только сигнальным позывным в ночи. Когда-то летчик над Африкой воспел эту вселенскую безмолвную симфонию в «Планете людей».  Можно ли верить, что чудеса случаются, и есть верояность правильно расшифровать сигнал  одного разума другому. Не с помощью дешифрации Энигмы, а так, по наитию. Он должен быть, даже если всё против этого, даже если его не бывает, но в то же время ясно: его, просто, не может не быть. Смыла в этих рассыпанных бисером звуках эфира.

Белоснежные чешские лодочки стоят сбоку. Севастопольская бухта накатывает и откатывает волну. Обдает соленой водой как при операции по восстановлению ритма сердца. По принуждению его биться в унисон со вселенской, Океаном заданной программой.
Кардиоплегия. Миокардом сокращать плато. На деревянном кнехте, где никто не чалится.

Можно ли обмануть судьбу. Один раз можно обмануть всех, всю жизнь можно обманывать одного, но вот, есть ли вероятность, провести судьбу, когда их там бесконечное множество. Или как раз их безбрежное безмерие и дает шанс самым отпетым. Тем, кому терять больше нечего – сыграть ва банк.

Голубое со стальным отливом море , серовато-белые перчатки на кистях волн. Как у невест. В новом поверти выходить замуж не в фате, а в шляпке. И непременно с забытым за время пролетарского прошлого атрибутом – кружевными перчатками. Всё начинается с малого. С крошечного эпизода, совсем неприметного штриха на картине.  Пролетарки с красными косынками никогда бы не позволили  буржуазный излишек. Они не стеснялись своих рук и ног. По крайней мере, так казалось. Ведь, по сути, золушке большую часть жизни проносившей деревянные сабо, что, разумеется, огрубило кожу, врят ли в мановение ока удалось заблистать в прозрачных стеклянных туфельках с ножной изуродованной происхождением. Алмаз, по меньшей мере, требует огранки. Чем он станет в потенциале?

Обманем судьбу. Пусть красный день календаря наступит не седьмого, а шестого ноября. На двадцать четыре часа раньше. Когда к этому еще никто не готов. Но суждено ли пролетарке пойти на бал в подвенечном платье. Когда девушка мечтает о принце, видит ли она явные натяжки в тексте сказки?

Парит невеста над землею – ведьмы так летают на шабаш. У славян ведьмы, летая ночью по воздуху, блестят яркими огоньками, то есть молниями. Шестого ноября – поздняя предзимняя гроза. Рябиновая ночь. Идем сквозь дождь метеоритов, сжигаемых пространством над планетой.

Или замуж можно выходить в любое время года? Ведь главное – кто он! Шестое ноября….

Постучи по дереву кнехта – и не сглазь! Особенно пугались сглаза во время родов и на свадьбах, почему невесту облачают, ведь в фату, не в шляпку, примечаешь…. Сменили как-то незаметно древний ключ. Как кожу лягушачью – сожгли в печи. В пламени свечи.

Расстроенная свадьба. На троих….

Целой жизни мало, чтобы ждать тебя,
Моя жизнь пропала, если нет тебя. Ты в краю далеком не забудь меня, Где бы ни был ты, я тебя жду…»

Шербургский зонтик под норманнским небом. Как каплями стучится в нейлон дождь. Девятым ноября. Играет небо в бисер. И первый снег скупой небесной манной на пристань Графского причала. У снежной королевы в мехах льдяное сердце, почти что слюдяное. Легко крошится лед. И горней крупкой сыплется на воду. Возможно, там рождаются медузы от синтеза девятым ноября. Что Бог соединил – не человеку править.

Schicksalstag. Судьбоносный день.

Не искушай судьбу.

Паривший в небе ястреб утверждал, что камня два положены в  гаданье. Не на кофейной гуще, где образ рисует воображение сместившись в прежний опыт. На четких гранях выпадают очи. Одиннадцать. Сквозит: не обманись. Одиннадцатое ноября. Как «пи» в квадрате. Из Книги грядых Перемен.

Всё, что останется от Севастополя – останется русским.

Закрылись разноцветные вьюнки. Поверишь, говорят к ненастью.

Бегунок на старой радиоле сместился от шестого к цифре "11".