Вот она земля

О, о, о….  Эх –  Ха!…  Вот она…
Лежит земля…. Лежи, и, и, т.  Лежит.
Как прежде: «В раздумья по – гружена».
А колос, набирая вес, прославлено бежит.

Эх!  Вот она,  российская   романтика…
С ней сталкиваюсь, вновь идя по полю.
Колышется под небом тяжело Атлантика!
Напоминая мне страдальческую долю.

Без зонтика, сбирая пыльный в радость дождь
На голову и плечи постепенно…
Беру… я в руки… колоса пшеницы гроздь…
И боль пронзает сердце от судьбы мгновенно.

И тягость… Тягость…  неумолимо тягость   
Опускает на колени медленно, на землю.
Уходит вдохновенье и наступает слабость…
От слёз особенных  нет слов, и я не внемлю.

Как долго в заточении слеза молилась:-
«Выйти - выплакаться,  народиться вновь!
Могущественной стать… и вот явилась…
И узнаю я столкновеньем нетерпеливой кровь.

Расчёт, поступки, грязь…. « Моё распутство!»,
Известно выстроились…. строем!
Значительный позор не мыслей безрассудства
Узнают все! Но мы и сами от людей не скроем.

Раскинув руки свободно говоря с пшеницей,
Я тайну узнаю свою…
Что воевала  с психиатрической   больницей,
В глаза не видя отсталую  её родню.

Поэт и композитор  с трагической судьбой,
Народ весь вдохновлял неслыханною остротой,
И стал в стране советов не желанный и изгой,
И подозрительно «больной»…

«Сестрица-рожь»   и  «братец – колос»,
Как долго ж мы не виделись в раю…
Околицей ходила к полю мимо лесополос,
В обличии облезлой нищенки в сибирском,-
Надо мной,  смеющимся,  краю.