За последней чертой

          Его документы долго и внимательно смотрят. Врач, специалист судебно-медицинской экспертизы медлит, не торопясь закуривает, еще раз вчитываясь в лежащие перед ним бумаги.
          - Вы уверены, что сможете все это видеть?  Поверьте, это даже нам иногда бывает непросто. Что делать, такая у нас страна, и армия всегда оказывается на самом опасном крае...
          Врач не жалел его. За долгие годы такой работы, внутри у него все давно выгорело дотла. Здесь не врачевали души и не спасали живых. В этих стенах только искали следы и делали заключения. Остальное было обычным правилом – предупредить всех идущих сюда.
          Нет, тот, кто переступает этот порог, чаще уже все обдумал и себя жалеть не станет,  разве только самую малость, и только в последнюю очередь. Такая чашка всегда пьется до дна.
          Они идут по узкому, плохо освещенному коридору. В этих каменных лабиринтах прохладно, несмотря на июльскую жару. Здесь сразу чувствуешь этот сладковатый тошнотворный запах смерти, живое существо не принимает его. Он впитывается в тело, сознание и будет жить там всегда, как напоминание тебе самому. Мимо вереницы  длинных металлических полок с желтоватыми, потемневшими обнаженными мертвыми телами. Отметки, номера – они тоже ждут своей очереди. Очередь у нас была всегда и везде. А здесь, особенно понимаешь, что ты в этом мире совершенно беззащитен. Любая жизнь - только мгновение, пусть даже яркое, но дальше потом уже ничего не будет.
          Смотровое помещение. На длинном столе лежало тело его сына. В армии все это скромно называется “грузом двести”. Вроде и нет ничего страшного – просто груз под своим номером, но это только для всех остальных, непосвященных. Он всегда хорошо помнил его тело, до самой последней детской отметины и шрама на нем. Сын с ним учился ходить, плавать и подниматься в горы. Все это давно стало частью его самого. Сейчас он увидел больше незнакомого: он  похудел, сильно сбитые, натруженные руки и самое страшное, маленькие пулевые входные отверстия на груди... Оба смертельные...
          Голос врача эксперта по-будничному бесстрастен и доносился со стороны, будто из другого помещения. У сына было сильное и красивое тело. Сложенный, как молодой Аполлон, и даже тени смерти пока щадили его здесь... Сын любил, берег свое тело и строил его как умелый скульптор, нагружая мышцы железом и долгими марш-бросками...  Ведь это он, отец, учил его быть таким, сильным и выносливым, уметь перетерпеть и выдержать. Нужно с детских лет быть готовым ко всему, непростая у нас жизнь.
           ...Телесная оболочка часто куется быстрее, а  душа все сопротивляется, не черствеет и кричит от несправедливости. Этого слишком  много вокруг нас. Для чего стране нужна такая армия?  Почему он должен защищать граждан страны от других, своих же граждан,  воевать в собственном доме? Сколько еще таких разных  “почему”, но не успеть, всего этого понять,  - слишком  мало времени бывает отпущено...
           Зато быстро копится ненависть ко всему вокруг, даже к этому, не слишком трезвому президенту своей большой страны, не по праву, одевшему здесь на  фото, их  берет и армейскую форму.  Сын уже хорошо знал, что все это еще нужно заслужить. Оставалась вера только в свой автомат и самых близких друзей, они-то не сдадут и не оставят его в трудный момент. Не предали, но и не спасли...
            Вместе с врачом экспертом они вышли на улицу, закурили...
           - Вы еще крепко держались сегодня, наверно это всегда бывает не просто.
           - Что же нам еще остается делать? – ответил он. - Держаться дальше. Мы этому научили своих сыновей. Только не смогли сделать главного, сохранить их живыми...