Гнилушка

Жила-была старая гнилушка. Если честно сказать, то и не жила, а так, валялась где-то в дремучем лесу, в самых дебрях.  Никого вокруг она не видела, потому что и не любила никого. Даже себя.  И её тоже никто не видел, потому что таких никто не любит. А на что смотреть? Там и смотреть-то не на что.
 Лежит гнилушка на сырой земле, ругается, догнивает. Ну, и пусть себе ругается, всё равно никто её не слышит, все мимо идут по своим делам. Лес большой, огромный, кругом одно зверьё, того и гляди – затопчут. Что там у них под ногами – некогда внимание обращать. Дела!
Так и случилось. Наступил медведь на гнилушку и дальше пошёл. Ничего не заметил. И гнилушка ничего не заметила. В землю сырую вросла, поворочалась маленько да и заснула старческим сном.
И вдруг грустно стало ей, гнилушке, во сне. Заболело у неё от тоски, от одиночества сердце. Удивляется старая: какое сердце? Откуда? Щупает себя во сне. А точно. В груди у гнилушки откуда-то крохотное сердце завелось. Маленькое, как семечко. Живое. Тёплое. Вон как бьётся. Слышите?
Проснулась гнилушка, глаза открыла, а вокруг лес, ветерок веет, травой пахнет и листочками, и хвоей. А на ветках птички поют, пересвистываются, гнезда вьют. А сквозь веточки и хвою просвечивает что-то такое ярко-голубое, нежное. Это же небо!
Видит гнилушка всё это и так ей хорошо ото всего сделалось, так приятно!  Чувствует она, как сердце её всё растёт и растёт от счастья! Тут мимо зайчонок пробегал, маленький, робкий. Гнилушке захотелось что-то доброе ему сказать, она сначала растерялась, а потом всё-таки произнесла:
- Зайчонок, я тебя люблю.
Малыш остановился, увидел её, улыбнулся и ответил:
- Спасибо. И я тебя. Как тебя зовут?
- Я старая гнилушка…
Долго-долго хохотал зайчонок. Друзей созвал – бельчат, бурундучков, мышек, всех-всех ребятишек... Даже медведь пришел узнать о том,  что случилось, выслушал зайчонка и сказал:
- Ну, ребята, и дела! Сколько на свете живу, а первый раз слышу, чтобы такой нежный, такой красивый ландыш гнилушкой сам себя называл. Это он от скромности, наверное…